Свободный туризм. Материалы.
ГлавнаяПриглашаю/пойду в походПоходыСнаряжениеМатериалыПутеводителиЛитератураПовествованияЮФорумНаписать нам
Фото
  Литература     Восьмитысячники     Антарктида     Россия     Беллетристика  


Аннотация

Предисловие

Ранние воспоминания

В плавучие льды Южного Ледовитого океана

Открытие Северо-Западного прохода

Южный Полюс

Во власти дрейфующих льдов

Финансовые затруднения

Полет с Линкольном Элсвортом

Трансполярный перелет на "Норвегии"

О Стефанссоне и других

Трудности полярных экспедиций

Трудности подбора снаряжения и продовольствия

Дополнение

Моя жизнь - Руал Амундсен

Дополнение

Я. Рисер-Ларсен

Исполнение обращенной ко мне просьбы я хочу в нижеследующих строках возразить на некоторые утверждения Нобиле, высказанные им в его докладах в Америке и ряде газетных статей. Нобиле заявил: "На мне лежала вся ответственность, и от моей работы зависела возможность осуществления экспедиции и благополучного возвращения ее участников"; и далее: "Полет от Вадсе до Свальбарда я считал труднейшим из всего перелета". Во время этого этапа Нобиле спал подряд в течение семи часов, если не считать, что мы на одну секунду подняли его в спальном мешке, чтобы он взглянул на вершину Медвежьего острова, выступавшую в просвете из моря тумана.

О прибытии к Северному полюсу он говорит "И вот наступил труднейший момент перелета (самый полет над полюсом). Я взял курс на мыс Барроу и скомандовал, какой нам держаться высоты".

Нобиле никогда не отдавал ни одного приказания, какого курса надо держаться. Это было делом заведующего штурманской частью. Во всем, что касалось кораблевождения и маневрирования. Нобиле, по указанию заведующего штурманской частью, только изменял высоту.

Далее он говорит: "С волнением ожидал я мгновения когда мы увидим землю (Аляску), так как у меня не было уверенности доставить участников экспедиции обратно, если бы нам пришлось спуститься на лед"

Это одно из очень немногих заявлений Нобиле, которого нельзя оспаривать. У Нобиле действительно не было никаких шансов вывести нас обратно при походе по льду. Когда он в январе 1926 года приезжал к нам на совещание относительно подготовки, мы имели опрометчивость взять его с собой посмотреть лыжные состязания. Он, очевидно, никогда не ходил по снегу, постоянно падал и не мог подняться без посторонней помощи. С того дня он стал заметно нервнее относиться к исходу экспедиции. Он не только потребовал страхования своей жизни и жизни остальных итальянцев, но также страхования от отмораживания пальцев.

Нобиле потребовал страхования своей жизни в шесть тысяч фунтов стерлингов и в немного меньшей сумме для остальных итальянцев. Это стоило экспедиции целого состояния на уплату страховых взносов. В силу скверного материального положения экспедиции никто из других ее участников не мог застраховаться. Впрочем, никто и не просил об этом. Страхование Нобиле от отмораживания пальцев причинило немало хлопот, так как страховое общество "Ллойд" отказывалось от такой страховки. Во время нашего пребывания и Пулхэме один из представителей "Ллойда" приезжал из Лондона на совещание со мной по вопросу о страховании и был успокоен моим заверением, что мы не бросим итальянцев, а по мере сил будем тащить их за собой, пока не свалимся сами. Впрочем, все пять итальянских механиков были людьми такого типа, что и сами выдержали бы довольно долго.

Нобиле также боялся, как бы норвежцы, в случае если бы мы спустились на севере Аляски, не попытались отправиться в Номе пешком, вместо того чтобы ждать целые месяцы оказии вернуться на пароходе. В связи с этим Нобиле потребовал от меня высокоторжественного обещания, что я, во всяком случае, останусь с ними.

Затем Нобиле говорит насчет нашего прибытия на северный берег Аляски: "В первый раз я мог присесть на наш единственный стул и на минуту передохнуть".

Я сейчас не помню, в первый ли раз Нобиле присел на стул, но, во всяком случае, помню, что во время полета его несколько раз засовывали в спальный мешок и он спал на полу гондолы. Я помню это потому, что сам каждый раз помогал ему залезать в спальный мешок и принимал от него вахту наряду с моей навигационной работой. Всего он проспал к тому времени, когда мы прибыли к берегам Аляски, не меньше шести часов. После этого он спал от Уэнрайта до мыса Лисбэрн и дальше от Змеиной реки до мыса Принца Уэльского - всего сверх упомянутых шести часов еще верных четыре часа. На борту было очень мало людей, спавших так много, как Нобиле. Когда он после высадки в Теллере отправил своей жене телеграмму, что все кажется ему каким-то сном, это представлялось несколько непонятным нам, для которых весь полет был изрядно серьезной действительностью. Но когда я прочел отчеты о его докладах и его газетные статьи, мне стало ясно, что Нобиле спал еще больше, чем мы думали.

"Это я сконструировал причальную мачту", - говорит Нобиле. Но он забывает рассказать, что за наш счет ездил в Англию и изучал там сконструированную майором Скоттом мачту. Нобиле не имел никаких знаний о причаливании к мачте. По его просьбе я написал инструкцию, как надо производить маневр, и помогал Нобиле, иногда находясь на борту, а иногда следя за выполнением маневра с земли. Согласно просьбе Нобиле, я после каждого маневра высказывал свои замечания, часть которых передавал Нобиле письменно. Однажды, когда я критиковал маневр, к нам случайно подошел какой-то итальянский офицер и стал прислушиваться. Нобиле моментально остановил меня и попросил продолжать, когда офицер удалился. Меня тогда это несколько удивило, но позднее я понял, в чем дело.

В Италии выражалось недоумение по поводу нашего желания непременно взять с собою Нобиле, потому что, как говорили, там имелись гораздо более искусные судоводители чем он. Несмотря на это, мы настаивали на его участии, так как, во-первых, нам хотелось иметь с собою именно конструктора дирижабля, а затем нам приятно было доставить ему удовольствие испытать свою конструкцию в таком полете. Что он отлично работал во время подготовки к полету я говорил уже раньше и охотно повторяю это здесь. Жаль только, что потом он совершенно утратил равновесие.

Что у Нобиле небольшой опыт в качестве водителя дирижаблей такого типа, мы заметили сразу же после нашего отлета из Рима. По-видимому, Нобиле не обратил внимания на то свойство дирижабля, что он в силу своей формы во время хода прижимается напором воздуха вниз. Нобиле все больше и больше нервничал, потому что дирижабль казался ему тяжелее, чем это можно было объяснить охлаждением газа. Он то и дело посылал такелажного мастера для осмотра газовых клапанов, которые, как думал Нобиле, пропускали газ.

При прибытии в Пулхэм Нобиле стал подготовлять спуск, когда мы еще шли полным ходом, и выпустил столько газа, что мы, имея руль высоты в промежуточном положении, не спускались и не поднимались. Тогда Нобиле приступил к спуску. Вместо того чтобы направить нос дирижабля к собравшимся внизу спусковым командам, он стал волочиться по земле далеко под ветром от команд и остановил моторы. Как только ход судна уменьшился, мы взлетели кверху, словно ракета, потому что прекратилось давление воздуха сверху судна, и мы оказались на высоте тысячи метров, прежде чем моли остановить подъем выпуском газа. Нобиле не хотел и слушать настойчивых просьб о подготовлении судна к спуску и о снижении к земле обычным манером. Мы раз за разом предпринимали новые попытки и сбрасывали один причальный канат за другим. В конце концов ему пришлось попросить помощи майора Скотта, который был с нами в качестве специалиста по полетам над Англией, и тогда мы спустились. Этот спуск происходил в присутствии всех английских знатоков воздухоплавания и наверное, был величайшим маневренным скандалом известным в истории. Многие из англичан выражали после этого свое беспокойство по поводу дальнейшей судьбы экспедиции. А совсем недавно я встретился с одним из присутствовавших при нашем спуске. "Я думал, вы никогда в жизни не долетите до полюса" - сказал он. На что он намекал, было достаточно ясно.

Спуск в Осло прошел значительно лучше, но все же отвратительно. В Ленинграде Нобиле, наконец, удалось провести маневр нормальным образом.

Но не только в маневрах проявил Нобиле недостаточнее знание полетов на дирижабле. В своем докладе он рассказывает о буре, в которую мы попали над Францией. В связи с его утверждением, что он, так сказать, являлся "единственным" на борту судна, я могу заметить что в тот раз экспедиция погибла бы, не будь на борту еще других людей. Мы находились над Рошфором, попав в северо-восточный шторм такой силы, что мы стояли неподвижно в воздухе. Согласно картам погоды, циклон приближался из Бискайского залива. Если бы мы не пустили тогда в ход еще и третьего мотора и не проложили курса западнее Пулхэма, чтобы миновать центр циклона и выйти в область более спокойного состояния атмосферы, то остались бы стоять на месте, израсходовали бы весь бензин и затем в заключение стали бы дрейфовать. Прекрасное начало для экспедиции! Но Нобиле не хотел и слушать этих доводов. Прежде всего он не хотел пускать в ход третьего мотора, потому что мы тогда истратили бы больше бензина а во-вторых, мы, по его мнению, должны были держать курс на Пулхэм и ни в коем случае не отклоняться. В конце концов майору Скотту удалось убедить его Если бы Нобиле не сдался, нам пришлось бы решиться на весьма неприятный шаг и лишить его командования: впрочем нам едва не пришлось сделать это и во время самого перелета через полюс, когда Нобиле лишь в самый последний момент отказался от какой-то сумасбродной мысли.

Этого, кажется, достаточно и я сожалею, что поведение Нобиле было таково, что Амундсен счел себя вынужденным просить меня об исправлении некоторых его заявлений. Для меня эти два года были преисполнены стольких неприятностей со всех сторон, что я предпочел бы молчать и поскорее забыть обо всем. С первого же момента со стороны итальянцев были одни только дрязги. Без последних дело нигде не обходилось, за исключением разве Москвы. Об этом можно было бы написать целую книгу. В виде маленького примера я расскажу следующее.

Мы с Нобиле поехали в Ленинград для ведения переговоров с советскими властями об использовании ангара в Гатчине (Красногвардейске). Нобиле связался с тогдашним итальянским консулом, который сговорился о совещании с властями. Так как экспедиция была норвежская и соглашение с нашей стороны должно было быть улажено норвежским консулом в Ленинграде, то я обратился к итальянскому консулу с просьбой, чтобы наш консул тоже приехал на совещание. Итальянский консул отказал мне в этом без всяких разговоров. Когда я позднее читал в Ленинградском университете и в Союзе инженеров доклад об экспедиции прошлого года, то воспользовался этим случаем для разъяснения, каким образом новая экспедиция является продолжением первой. По той же самой причине мне пришлось в Италии, несмотря на большую работу по подготовке экспедиции, взять на себя тяжелое для меня задание разучить доклад на итальянском языке который кроме двух раз в Риме, был также прочитан мною в Милане и Неаполе. Целью этих докладов было обратить самым вежливым образом внимание на то, что и мы тоже имели скромное отношение к экспедиции.

Так как недружелюбно настроенные к нам лица распространили слух, будто внутренние раздоры экспедиции были вызваны мною, то я хочу добавить, дабы помешать злоупотреблению относительно сказанного здесь мною, что Нобиле через несколько дней после нашего спуска в Теллере предлагал мне организовать совместно с ним новую экспедицию которая должна была носить его и мое имя. Едва ли бы он это сделал, если бы распространяемые слухи были верны.

Я всегда ценил вклад итальянцев независимо от того, был ли он оплачен или нет, и в знак признания его сам пристопорил итальянский флаг и сам спустил его под капитанской гондолой когда мы покидали Рим.







  
История планеты Земля, формирования и изменения ее рельефа изучается несколькими самостоятельными науками: геоморфологией геотектоникой, геологией, и рядом других. В рамках конспекта одной единственной лекции, рассчитанной на 2 3 часа, вести подробное их изложение бессмысленно, поэтому
После неудачи, постигшей нас при транспортировке тяжелого груза из Скардо, 29 мая славный Садык с караваном в 100 носильщиков достиг базового лагеря и принес почти весь груз, оставленный в Конкордии. , На следующий день часть носильщиков ушла вниз, чтобы собрать
Северный склон Зеравшанского хребта от пика Игла (5301 м) до вершины Фитурак (4633 м) изрезан глубокими ущельями, где размещаются притоки Зеравшанского ледника. Скальные возвышения в виде отрогов, разделяющие притоки, круты. На всем протяжении участка в скальных отрогах очевидных
Редактор Расскажите
о своих
походах
••• Плоскогубцы 1 ••• Отвертка 1 ••• Шило 1 ••• Надфиль 1 ••• Напильник 1 ••• Куски ткани х/б К ••• Куски ткани капрон К ••• Иглы К ••• Наперсток 1 ••• Булавка английская К ••• Нитки х/б К ••• Нитки капрон К ••• Стропа К ••• Веревочка К ••• Проволочка
1983 г. Ветер шевельнул тонкий перкаль палатки, стряхнув с полотна несколько холодных капель, и я окончательно понял, что проснулся. Сразу вспомнилось: сегодня идем в Географическую. Другой мыслью, тревожной, было подозрение на дождь. Прислушался. Нет, тихо. Просто
Руководитель команды Маршрут (регион) КС Сроки Сл. Нов. Б. Н. Пол. СБ М Пуриков А. В. (г. Москва) Памир, Заалайский хр. IV 17. 07 06. 08 . 2003 405 160 90 75 77 807 1 Албул Г. В. (г. Ростов на Дону) Центр. Кавказ, Адыл Су, Адыр Су, Чегет IV 25. 08 12.


0.064 секунд RW2