Скрип и шелест,

шлёп и гомон,

тыканье пальцами,

засаленные конфетки "Каракум", объедки пирогов с морковью, крики "тю-тю-тю" - всё это тянулось, вертелось и приплясывало вокруг капитана с ребёнком на руках.

Всякий мало-мальски приличный член экипажа строил харю, надеясь такою харею младенца развлечь.

Боцман же Чугайло скакал козлом, приставив ко лбу обгрызенные свои указательные пальцы:

- Идёт коза бодучая!!!

Без тени улыбки строгими серыми глазами рассматривал младенец нашу немытую публику.

В этой всеобщей галиматье первым пришёл в себя наш тёртый старпом.

- Поднять концы! - приказал он. - Отнять со дна грузилы и якоря. Подымите также чугунную рельсу, которую мы скидывали для усиления груза, а ту тыщепудовую гирю, которая усиливала рельсу, хрен с ней, можете не подымать!

Матросы быстро выполнили указ, лёгкий бриз подхватил паруса нашего фрегата, и мы самым благополучным образом понеслись, как обычно, на зюйд-зюйд-вест.

Старпом беспокойно оглядывался на остров, на котором ничего не было, и вид у него был тревожный, будто он чего-то украл.

И действительно, если вдуматься в смысл дела, в поступке старпома было что-то преступноватое: обнаружил младенца, схватил, уволок. А если оставил сундук с деньгами, так уж надо было его оставлять, а не передоверять Вампирову.

Спасибо, что лёгкий бриз быстро оттащил "Лавра" в сторону, да ведь и без тыщепудовой гири тащилось легче! Стал бы старпом раскидываться направо и налево тыще-пудовыми гирями?! О, вряд ли! Старп чувствовал себя виновным.

В скором времени остров, на котором ничего не было, растаял за линией горизонта.

Младенец оглядел фрегат самым внимательным образом, осмысленно измерил глазом расстояние между мачтами, выпростал из-под одеяла ручонку, обвёл всё вокруг пальчиком и сказал своё первое слово:

- Лавр! Подумавши, добавил:

- Георгиевич!

- Ну, едрить твои котелки! - закричали матросы. - Ну его к едрене фене! Какой смышлёный несмышлёныш!

Сэр Суер-Выер всё ещё не мог прийти в себя, и мне пришлось взять на себя инициативу. Я поприветствовал малютку изысканным поклоном и сказал:

- Господин Ю! Каким образом вы угадали название фрегата?

Младенец трезво оглядел меня и отчётливо вымолвил:

- Дураку ясно, что это не крейсер "Аврора". Расстояние между мачтами указывает, что это и не фрегат "Паллада". Остаётся одно - "Лавр Георгиевич".

- Блестящее браво! - сказал я. - Позвольте ещё один, но, извините, не совсем скромный вопрос. Так вот, задолго до вашего появления на борту мы поспорили, какого рода буква "Ю"? Хотелось бы узнать ваше мнение.

- Можете меня развернуть, - сказал молодой господин. Мне стало неловко, и сэр Суер-Выер неодобрительно повёл плечом.

- Ну, тогда я сам развернусь, - сказал младенец. - Гипотезу надо доказывать. Тут дело научное.

Он развернулся, и все увидели, что в своё время я был неукоснительно прав.

- Очень хорошо, - сказал мудрый Суер, - я проиграл в споре. Однако любопытно, верно ли мой друг определил род и других гласных.

- С точностью до гранулы миллиграмма, - подтвердил милейший господин Ю. - Но мне и самому любопытно, - продолжал он, - сумеет ли наш друг определить и род всех согласных?

- Не думаю, что сейчас время подобных рассуждений и определений, - заметил Суер-Выер. - Согласитесь, мы только что нашли вас там, где ничего нет. Вас породило Нечто, а мы тут болтаем о звуках и о буквах. Нам бы сейчас задуматься о Великом Нечто, о Конце и, конечно, о Начале.

- В Начале было Слово, - улыбнулся младенец, - а в Конце, очевидно, Слова уже не будет. Но об этом мы ещё подумаем позже, а Слово, как известно, состоит из звуков, которые изображаются буквами. Не так уж важно, но любопытно определить род гласных и согласных звуков. Начинайте же, дорогой мэтр, а мы послушаем. Вначале только запретите матросам курить эти противные гаванские сигары из города Калязина.

Чугайло растолкал сигары по матросам, и я начал:

- Поверьте, я не тороплюсь. Всё, что я скажу, это плоды долгих размышлений и тщательного взвеса на весах подсознания, сознания, знания и умения подмечать невидимое. В принципе я могу определить род букв, как латинских, так и американских, но сейчас речь идёт о буквах славянских, принятых в современном русском языке, определение рода которых я и предлагаю:

Б - мужского рода,

В - женского,

Г - среднего,

Д - мужского,

Ж - женского,

З - женского,

К - мужского,

Л - женского,

М - женского,

Н - среднего,

П - мужского,

Р - среднего,

С - женского,

Т - мужского,

Ф - среднего,

X - женского,

Ц - среднего,

Ч - среднего,

Ш - женского,

Щ - мужского.

- Очень и очень много спорного, - сказал сэр Суер-Выер. - Почему "X" женского, рода? В чём дело? Почему "Щ" - мужского, когда видна явная баба? Не понимаю, не принимаю, требую массу уточнений и дополнительных доказательств. Нужна настоящая проверка!

- Извините, сэр, но как-то неловко задирать буквам юбки. Я слышу и читаю их рисунок.

Младенец господин Ю засмеялся и так говорил:

- В русском алфавите осталось только два знака, нерастолкованных вами. Это твёрдый и мягкий знак. Скажите, пожалуйста, какого они рода?

- Дело проще пареной репы. Твёрдый знак - женского, а мягкий - мужского рода.

- Браво! - воскликнул младенец-господин. - Позвольте закончить дело таким философским пассажем: правы все мы, так или иначе воспринимающие букву-звук, для кого она - среднего, для кого - женского, для кого - мужского рода. В этом истина. Каждая буква несёт в себе единство трёх родов, триединство. Все три рода в одной букве! Поэтому-то каждая буква - гениальна! А теперь давайте займёмся тем, для чего созданы буквы.

- Чем же это? Чем? - спрашивал поражённый нашей философией старпом.

- Буквы созданы для того, чтоб ими играть. Давайте поиграем: пусть каждый член экипажа назовёт свою любимую букву.

- А! - ахнул старпом. Он отделался первым и свободно вздохнул. Кроме того, ясно было, что эта открытая буква соответствует его прямой натуре. За ним покатились и остальные буквы и персонажи, пока не доехали до "З". Никто не решался её полюбить. Я даже не знаю почему. Какая-то заминка в подсознании.

- Зе, - заявил наконец матрос Зализняк.

- И, - икнул механик Семёнов.

- Й, - икнул вслед за ним и Хренов.

- Вот это уже совсем непонятно, - сказал Суер-Выер. - С чего это вы, Хренов, любите "и краткое"?

- А что, разве нельзя, кэп?

- Можно, но непонятно. Объяснитесь.

- Видите ли, кэп. Я эту букву обожаю, потому что с неё ничего никогда не начинается. С других букв как начнут, как поедут, а тут всё спокойно, душа не болит.

- Прекрасно, - сказал капитан, - но доиграем в другой раз. Меня интересует, что делать с этим младенцем? Надо найти ему место. Кем он, собственно, будет числиться?

- Юнгой! - крикнул младенец.

- Да, друг, - сказал Суер, обнимая меня, - когда НЕЧТО породило младенца - это было гениально! И даже пока он рассуждал на своём уровне, всё было неплохо. Но вот он превращается в юнгу! НЕЧТО породило юнгу! Кошмарный сон! Вот она, настоящая пониженная гениальность! НЕЧТО - и вдруг какой-то юнга, фырк, бырк, тюрк, шурк, кунштюк. О горе нам! НЕЧТО порождает НИЧТО!