Зимой 1976 года я работал тренером на альпинистских сбоpax ленинградского «Буревестника» на Тянь-Шане, в Заплийском Алатау. Этими сборами руководил Евгений Андрианович Белецкий.

Выплывало из снегов ослепительно яркое солнце, словно позабывшее о том, что на дворе зима. Словно не было мороза и ветра ночью, когда мы подымались на вершину. Темно-синее небо. И запах нетронутого, вечного снега. Евгений Андрианович, невысокий, приземистый, прищурившись, смотрел вверх, на снежный перевал, откуда должна была спускаться последняя группа. Должна была, но почему-то запаздывала.

Я только что вернулся со своим отделением с пика Маяковского. Мы с Белецким стояли у маленького деревянного домика спортивной базы Чимбулак.

— Идут,— облегченно сказал он,— все в порядке. — И улыбнулся. Улыбался он редко.

Я тоже заметил шесть движущихся точек, появившихся на белом склоне. Они быстро увеличивались в размерах. Молодые альпинисты, радуясь победе и отличной погоде, бегом, прыгая и кувыркаясь, мчались вниз, барахтаясь в пушистом свету. Возвращалась с восхождения последняя группа.

— Евгений Андрианович, вы не думаете написать книгу о своей жизни, о восхождениях? — спросил я. — Это было бы интересно.

— Ко мне обращались с таким предложением. Но я не вижу в этом смысла. Не считаю себя личностью выдающейся в каком-либо плане.

С этим трудно согласиться. Можно только удивляться, как много вместила в себя эта жизнь, эта судьба, как прочно был связан Белецкий со своим временем, со своей страной. Он всегда считал, что нельзя быть только свидетелем событий, надо быть их участником. И как много он успел!

Заслуженный мастер спорта и заслуженный тренер СССР Белецкий не был профессиональным спортсменом, всю жизнь он проработал токарем на Кировском заводе в Ленинграде. Все свои восхождения совершал в период летних отпусков.

Навыки мастерового помогали Белецкому в горах. Ко всем альпинистским мероприятиям, в которых он участвовал и которыми руководил, он относился очень ответственно, считая, что мелочей в горах не бывает. Да, в горах все серьезно, ибо связано со здоровьем и жизнью человека.

Люблю альпинизм за то, что это сложный вид спорта, а не игра, которая заканчивается со свистком судьи, когда усталые игроки идут в душ. Это не просто запланированные испытания воли, выносливости. Это целая система меняющихся ситуаций. И победителем в этих ситуациях может быть человек, который трудностям и опасностям гор противопоставляет не только физическую силу, но и свой интеллект. Мы любим шахматы за умную борьбу. Такое же огромное наслаждение доставляет умная, сложная борьба и при покорении вершин. А мне посчастливилось решать задачи очень сложные. И после каждой победы хочется шагнуть куда-то еще дальше — к новому, неизведанному,— говорил Белецкий.

Трудно сосчитать всех его учеников, ставших известными горовосходителями. Евгений Андрианович любил молодежь, с увлечением передавал ей свой опыт, свои знания. «Прежде всего надо давать дорогу молодежи. Нельзя упускать тот момент, когда ты должен уступить свое место и помочь занять его молодым»,— говорил он. И слово у него не расходилось с делом.

Белецкий был убежденным интернационалистом. Трудно переоценить его вклад в развитие альпинизма в Китае. За советом к Белецкому, как видному специалисту, обращались альпинисты Японии, Болгарии, Чехословакии. И всегда он щедро делился своим опытом.

Уже заканчивая работу над этой книгой, я получил письмо с Саяно-Шушенской ГЭС, которое привожу почти без сокращений, ибо в письме этом дается убедительная оценка личности Е. А. Белецкого:

«Евгений Андрианович Белецкий не был спортсменом в обычном понимании. Он не проводил регулярных тренировок. Но он обладал душой спортсмена, был пронизан духом спортивности и поэтому умел сплотить вокруг себя талантливых и преданных альпинизму людей. Кроме того, он обладал отменным. здоровьем, его организм как бы специально был приспособлен к жизни и работе на больших высотах, и это позволило Жене Белецкому уже с самого начала, в 30-е годы, занять достойное место первопокорителя высочайших вершин страны., войти в когорту альпинистов-высотников, которую в то время возглавлял Николай Васильевич Крыленко.

Е. А. Белецкий был всесторонне развитым, эрудированным человеком, самостоятельно изучавшим географию, историю гор и горных народов. Он вносил в науку о горах свой вклад вдумчивого наблюдателя и исследователя.

Страсть исследовать все то, с чем он соприкасался в работе и жизни, была характерной чертой Евгения Андриановича. Свидетельством тому — не только монографии и статьи об альпинизме, но также брошюры и статьи, касающиеся его основной профессии токаря-прецизионщика.

Е. А. Белецкий внес неоценимый вклад в подготовку к выходу советского альпинизма на восьмитысячники планеты.. Он несколько лет возглавлял высотные экспедиции профсоюзов, в года числе и, за рубежом (КНР), а при подготовке советско-китай-ской экспедиции на Эверест в 1958—1959 годах был одним, из старших тренеров. Белецкий является одним из основоположников советской тактики акклиматизации при высотных восхождениях.

Наше длительное сотрудничество и совместные восхождения с Женей Белецким в горах Памира, Тянь-Шаня и Кунълуня всегда будут вспоминаться с чувством глубокого удовлетворения.

29.05.85 г.

К.К.Кузьмин, заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный тренер СССР, руководитель советско-китайской экспедиции на Эверест (не состоявшейся), главный инженер Красноярскгэсстроя.

Родился 20 ноября 1908 года в семье учителя русского языка. До 1925 года жил на родине отца — в Черниговской области. Получил там среднее образование. Так писал в 1969 году в автобиографии Евгений Андрианович Белецкий.

Половину населения украинского села Дмитровка Черниговской губернии составляли Белецкие. Уроженцами этого села были и родители отца Евгения Андриановича — дед Георгий Андреевич и бабка Феодосья Васильевна. Дед — служащий и сын служащего. Он имел сорок десятин земли и дом, который однажды сгорел вместе со всей улицей. Пришлось строить новый. Сыновья Георгия Андреевича — Андриан и Николай — стремились получить высшее образование, Первый хотел стать филологом, второй — врачом.

Андриан Георгиевич Белецкий, окончив Нежинскую гимназию, а затем филологический факультет Варшавского университета, защитил докторскую диссертацию и стал преподавать российскую словесность в Варшавском университете.

Николай Георгиевич успешно сдал экзамены в Петербургскую военно-медицинскую академию. Но стать врачом ему не пришлось. За участие в революционном движении Николай Белецкий был отчислен с последнего курса академии, арестован и заключен в одиночную камеру Трубецкого бастиона Петропавловской крепости. Вскоре по «высочайшему повелению», то есть без суда и следствия, его сослали в далекий сибирский город Вилюйск.

Андриан Георгиевич познакомился в Варшаве с хирургической сестрой местного госпиталя Марией Васильевной Перлик, дочерью фельдшера из города Валки Харьковской губернии, девушкой энергичной и самостоятельной. Дед ее тоже был фельдшером. Молодые люди полюбили друг друга и сочетались законным браком. Жили они в согласии и взаимном уважении. В 1901 году у них родилась дочь Елена, а еще через пять лет — сын Юрий.

Вскоре семья Белецких переехала в город Седлец, неподалеку от Варшавы. Здесь Андриан Георгиевич устроился в гимназию преподавателем российской словесности и французского языка. Он придерживался демократических взглядов. Из своего скромного заработка платил за обучение нескольких гимназистов — детей бедняков. Один из них, став впоследствии сельским врачом, спасет жизнь Андриану Георгиевичу и его сыну Юрию во время эпидемии сыпного тифа.

В Седлеце у Белецких родились еще два сына — Евгений и Всеволод. Семья была очень дружной. Родители любили детей. Отец мог часами сидеть у кроватки, «беседуя» с младенцем.

Разразилась первая мировая война. И начались скитания Белецких. Андриан Георгиевич уезжает во Владимир, куда переводят его гимназию. Все труднее становится обеспечивать семью. Мария Васильевна с четырьмя детьми переезжает сначала в Ромны, где учится в гимназии ее сестра Антонина, а затем в город Гадяч.

К 1919 году, когда на Украине начался голод, вся семья переехала на родину Андриана Георгиевича — в село Дмитровка. Глава семьи начинает работать директором местной школы. Здесь родилась младшая дочь Белецких — Татьяна, их пятый ребенок.

В дмитровском доме Белецких собрались все оставшиеся без средств к существованию родственники отца и матери. Из Сибири вернулся совершенно потерявший здоровье Николай Георгиевич. К Марии Васильевне приехала ее одинокая дальняя родственница, а вслед за ней — овдовевшая сестра матери с четырьмя малолетними детьми. В дом вошел зять — муж Елены, старшей дочери Белецких. Вскоре и у них появились дети. За столом собиралось до двадцати пяти едоков. И это в самые голодные годы. Но Мария Васильевна, деятельная, жизнерадостная хозяйка дома, никогда не унывала и не давала унывать другим. В тесноте, да не в обиде. Ведь все же свои — родные. В семье царил дух взаимопонимания, взаимной поддержки.

Дом Белецких притягивал людей своей духовностью, интеллигентностью. Он стал центром культурной жизни Дмигрозки. Детей воспитывали в уважении к труду, к старшим, друг к другу. Никто из младших членов семьи никогда не капризничал, не отлынивал от дела, у каждого были свои обязанности.

Молодежь организовала в доме семейный оркестр. Женя играл на мандолине. Был и домашний театр, в котором чаще всего ставили Гоголя, особенно любимого всеми. Вся семья говорила по-французски.

Женя с детства кроме русского и украинского языков владел польским, французским и немецким. Английский изучил уже в сорокапятилетнем возрасте на вечерних курсах иностранных языков.

Жене было одиннадцать лет, когда начавшаяся эпидемия сыпного тифа свалила в доме всех, кроме него. В этот трудный период семье удалось продержаться лишь благодаря упорству мальчика, на плечи которого легли все хозяйственные заботы по дому.

На Украине разруха. Устроиться на работу невозможно. Приходилось уезжать на заработки в Россию...

Шло время. Дети подрастали, становились самостоятельными, покидали родной дом. Но каждый из них помнил, что его святая обязанность — поддерживать семью морально и материально.

Все дети Марии Васильевны и Андриана Георгиевича окончили семилетку и на всю жизнь остались благодарны отцу, выбивавшемуся из последних сил ради того, чтобы они получили образование.

Женя стал одним из первых комсомольцев Дмитровки. Первый заработок принес в дом в тринадцать лет, нанявшись вместе со своим учителем охранять общественный сад. Сидя в шалаше, сторожа часто музицировали. Учитель играл на скрипке, Женя — на балалайке. Все деньги, заработанные за лето, юный сторож отдал матери, не оставив себе ни копейки.

Семье жилось все труднее, и в 1925 году шестнадцатилетний Евгений Белецкий уезжает на заработки в Ленинград.

В Ленинграде безработица. У Биржи труда с утра выстраиваются огромные очереди. Белецкий решил учиться на токаря. Ему удалось пробиться к специальному уполномоченному губкома комсомола, который решал, кому предоставить право поступления в фабзавуч. Невысокий лобастый паренек в большой кепке и хлопчатобумажном пиджаке на вырост уполномоченному понравился. Он направил его на завод «Красный путиловец».

Фабзавуч размещался в доме за Нарвской заставой в Чугунном переулке (ныне улица Васи Алексеева). В этом же доме находилось и общежитие «фабзайцев», как ласково окрестили будущую смену старые рабочие.

Женю зачислили в ускоренную группу (большинство здесь имели семиклассное образование). Занимались по восемь часов в день: сначала четыре часа теории, затем четыре часа практики в заводских мастерских.

Учащиеся получали 18 рублей 75 копеек в месяц. После занятий подрабатывали в дворовом цехе завода: убирали двор, возили в вагонетках поковки из заготовительных цехов в механические. Это давало дополнительные 25 рублей заработка.

Женя оставлял себе на пропитание минимум — из расчета 80 копеек в день. Остальное высылал матери. Учился очень хорошо, выделяясь из всех прилежанием и сообразительностью. С детства привык он относиться к любому делу серьезно. Не было случая, чтобы Белецкий не приготовил заданного урока. Мастер Карп Георгиевич Виноградов, бывший революционный матрос, был очень доволен работой Евгения на токарном станке и часто ставил его в пример остальным.

В воскресенье «фабзайцы» шли в кино или на танцы в заводской клуб молодежи. Белецкий же, вскинув на плечо лыжи, полученные в юношеской секции при «Клубе металлистов», отправлялся на тренировку в Кавголово. Лыжных креплений он не имел, и лыжи к ботинкам привязывал веревочками. За это его и прозвали «Женькой со штрипками». Лыжи были огромной ценностью, но когда друзья просили дать покататься на них. Женя никогда не отказывал.

Он начал упорно тренироваться. Ребята курили, иногда понемногу выпивали. Белецкий относился к таким «удовольствиям» резко отрицательно. Долго молчал, но однажды, не вытерпев, категорично высказался о вреде курения и алкоголя. Все «фабзайцы» были комсомольцами, но Женя выделялся среди них особенной принципиальностью, серьезностью.

После учебы юных токарей направили в третью механическую мастерскую «Красного путиловца», но через два месяца Евгений перешел в инструментальный цех.

Комсомольцам хотелось скорее приблизить коммунистическое будущее. Белецкий стал одним из организаторов коммуны молодых рабочих. Принцип выработали четкий: каждый коммунар сдает в общую казну всю зарплату. Питание коллективное. Совет коммуны, в состав которого вошел и Евгений, решал, кому в первую очередь нужны ботинки, штаны и прочее, и приобретал необходимое. Коммуна просуществовала до 1934 года. Распалась она под нажимом одного из комсомольских вожаков Ленинграда: «Что это еще за уравниловка — работают по-разному, а получают одинаково?!»

20-е годы были трудным временем для нашей страны. Петроградская промышленность восстанавливалась после разрухи очень медленно. В городе сотни безработных. Троцкисты пытались доказать, что «Красный путиловец» следует законсервировать или попросту закрыть как предприятие нерентабельное и «нежизнеспособное». К такому же выводу пришел и ВСНХ. Но Центральный Комитет партии отменил это решение и выдал заводу дотацию — 2 миллиона 200 тысяч рублей.

Заработная плата металлистов была очень низкой, вдвое меньше, чем до первой мировой войны. В то же время деревня остро нуждалась в тракторах. «Тракторизация—сестра электрификации», —сказал председатель Госплана Г. М. Кржижановский.

Производство «стальных коней» доверили «Красному путиловцу». На завод доставили двадцатисильный американский трактор «Фордзон», за который уплатили золотом. По его образцу предстояло наладить серийный выпуск советских тракторов. Хватит ли сил, умения, техники?

Немало было скептиков и маловеров. Нашлись и явные противники отечественного тракторостроения, уверявшие, что ни материально, ни технически мы не готовы взвалить на свои плечи такой непомерный груз.

Но еще на VIII съезде партии В. И. Ленин сказал: «Если бы мы могли дать завтра 100 тысяч первоклассных тракторов, снабдить их бензином, снабдить их машинистами (вы прекрасно знаете, что пока это — фантазия), то средний крестьянин сказал бы: «Я за коммунию» (т. е. за коммунизм)».

И краснопутиловцы взялись за это трудное, но нужное стране дело. И конечно, шаг вперед сделали коммунисты и комсомольцы. «Спать не будем, но выполним правительственное задание»,— поклялись они.

Однако еще не было опыта, не хватало нужного инструмента, станков, материалов. Рабочие выбивались из сил. Дело двигалось туго.

И тогда к рабочим завода обратился Сергей Миронович Киров: «Товарищи, наша страна отстает на 100—150 лет от высокоразвитых капиталистических стран. И мы либо это отставание ликвидируем в течение десяти, максимум — пятнадцати лет, либо будем раздавлены, так как большего срока капитализм нам не даст. Вот и подумаем, какими темпами нам надо бежать, чтобы в десятилетний срок покрыть отставание...»

И коммунисты решили работать без выходных, круглые сутки. Непрерывная рабочая неделя, как у трамвайщиков, врачей. Глядя на них, начинали ударно трудиться и наиболее сознательные беспартийные рабочие.

Но мешал работе не только недостаток опыта. Против установки ЦК партии на победу социализма в стране, на социалистическую индустриализацию на XIV съезде ВКП(б) выступила «новая оппозиция» — антиленинская группировка во главе с Зиновьевым и Каменевым. Сомкнувшись с троцкистами, «новая оппозиция» отрицала возможность построения социализма в СССР.

Оппозиционеры сплотились на «Красном путиловце». Они пытались вызвать недовольство, возмущение рабочих, используя любые трудности и неполадки. Лидеры оппозиции не без оснований считали завод своей базой, своей крепостью. В течение длительного времени они подбирали и расставляли на руководящие посты на этом предприятии «своих» проверенных людей, обманывали коммунистов и беспартийных рабочих завода.

Член заводского комитета ВЛКСМ Евгений Белецкий активно включился в борьбу с троцкистско-зиновьевской оппозицией, разоблачал ее раскольническую деятельность, выступал перед рабочими, распространял в цехах газету «Правда». По заданию парткома комсомольцы разгоняли- подпольные собрания оппозиционеров.

В январе 1929 года Евгения Белецкого приняли в партию. Рекомендацию ему дал бывший путиловский слесарь, секретарь Московско-Нарвского райкома партии Иван Газа. Через некоторое время молодого коммуниста избрали секретарем парторганизации третьей механической мастерской.

Увлекшись теорией диэлектриков академика Иоффе, Евгений мечтает стать физиком, оканчивает подготовительное отделение Политехнического института. Но накануне приемных экзаменов его вызвал заместитель парторга завода Николай Остахов и предложил редактировать многотиражку тракторного отдела «На штурм двенадцати тысяч».

«Долго обсуждали мы кандидатуру редактора и остановились наконец на молодом коммунисте, рабочем Жене Белецком... Во-первых, привлекал его активный, можно сказать, бессонный характер. Во-вторых, было видно, что себя он ощущает настоящим хозяином завода, и это будет питать его свободную фантазию»,— вспоминал Остахов.

И Евгений остался на заводе. Раз партии надо, значит, стану редактором. Правда, он сильно сомневался в своих способностях. Токарное дело освоил отлично, а вот с литературой все гораздо сложнее.

Но и газетное дело Белецкий освоил быстро. Он оказался не только добросовестным, но и способным редактором. Газета тракторного отдела стала боевым помощником краснопутиловцев в борьбе за выпуск тракторов.

Через год партком выдвинул Евгения Белецкого в редакторы общезаводской многотиражной газеты «Красный путиловец». Тираж ее был немалый — 23 тысячи.

С приходом Белецкого заводская многотиражка заметно оживилась. Она начала остро критиковать лодырей, бракоделов, прогульщиков, отмечать передовиков производства.

Газета организовала «митинг машин», собрала совещание прогульщиков» и ударила по рукам тех, кто, оправдываясь недостатком квалифицированных кадров, пригревал летунов.

Краснопутиловцы сдержали слово, данное партии. В 1930 году вместо запланированных 10 тысяч тракторов они выпустили 12 тысяч. План 1931 года составлял уже 30 тысяч тракторов, но краснопутиловцы снова остались верны себе — изготовили 2 тысячи машин сверх плана.

1 мая 1933 года из заводских ворот выехали шесть первых советских легковых автомобилей для участия в праздничном параде. Громом аплодисментов встретил пролетарский Ленинград краснопутиловские машины. 19 мая в 5 часов 45 минут был дан старт автопробегу Ленинград — Москва — Ленинград. Предстояло испытать первые образцы отечественных автомобилей Л-1 в дорожных условиях. Организаторы пробега ставили перед собой и еще одну практическую задачу — получить в Наркомтяжпроме заказ на массовое изготовление машин. Одним из участников автопробега был редактор заводской газеты Евгений Белецкий.

В Москве краснопутиловцев тепло принял нарком тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе. Придирчивые специалисты дали Л-1 высокую оценку.

— Самое важное в выпуске первой партии легковых автомобилей то, что вы, краснопутиловпы, показали сплоченность своих рядов, показали, что на заводе есть кадры, которым под силу разрешение сложнейших технических задач,— сказал Орджоникидзе.

Успех автопробега стал праздником для всего завода.

Оценивая деятельность комсомольца, а затем коммуниста Белецкого, заместитель парторга завода Остахов писал впоследствии: «Я неоднократно выступал на заседаниях парткома с положительными характеристиками Е. Белецкого, рекомендуя направить его то пропагандистом в сеть партийного просвещения, то для выступления на собраниях, коль они были остры и требовался работник, владеющий речью, то рекомендовал его для работы в очередную комиссию, коль нужен был партийный глаз. Рекомендовал его редактором газеты «Красный путиловец». Деятельность Е. Белецкого показала, что он имеет все качества, необходимые коммунисту в партийной работе. Доверие парткома он оправдывал, с порученной работой справлялся неплохо. Жизнь и работа на глазах у большого коллектива завода подтвердили, что не только агитационная пропагандистская работа, а и организаторская Е. Белецкому по плечу».

Летом 1931 года товарищ Жени Белецкого по фабзавучу Саша Ардаматский пригласил его и еще пятерых молодых рабочих в гости к своим родителям в Пятигорск. У Белецкого к тому времени было уже плохо с легкими. Работа в цеху, плохое питание (почти весь заработок он отсылал домой) подорвали его здоровье. Врачи предсказывали близкий туберкулез. И Женя решил, что горный воздух должен пойти ему на пользу. Задумали начать с побережья, пешком пройти Сванетию, а потом перевалить через Кавказский хребет. Горы поразили молодых рабочих: ночное небо с огромными яркими звездами, гулкие водопады, безмолвные снежные вершины. Ночевали у костра. Иногда на огонек приходили загоревшие дочерна молчаливые люди с огромными рюкзаками за плечами и ледорубами в руках. Казалось, им доступна какая-то тайна. Это были первые альпинисты, которых повстречал Женя Белецкий. Он «заболел» горами. Теперь они вошли в его жизнь прочно и навсегда.

Приехав в Ленинград, Женя решил первым делом разыскать штаб альпинистов. Размещался он в одной из комнат третьего этажа дома № 9 по улице Пестеля. На дверях тесной комнатушки надпись: «Горная секция ОПТЭ». Самым опытным альпинистам в «голубятне ОПТЭ» был профессор Борис Николаевич Делоне. Он совершил уже не одно восхождение на Кавказе, Алтае и даже в Альпах. Опытными восходителями были также профессор Крестовников и врач Митников. Остальной актив секции — молодежь. Но ОПТЭ (Общество пролетарского туризма и экскурсий) занималось лишь чисто туристскими мероприятиями. Альпинистов было мало. Снаряжения они не имели. Всё — от спальных мешков до триконей — изготовляли сами. Летом 1931 года впервые выехали на Кавказ две немногочисленные группы ленинградских альпинистов. Руководили ими Б. Делоне и И. Юрьев. 6 августа ленинградцы совершили свое первое восхождение на безымянную вершину в районе Крумкольского ледника, назвав ее «Пик Учебный».

Когда в «голубятне ОПТЭ» на собрании актива горной секции впервые появился невысокий худенький лобастый паренек с «Красного путиловца» в чересчур просторном пиджачке, кое-кто скептически улыбнулся: такого восходителя ветром сдует. Но Женя Белецкий быстро вошел в курс дел и оказался человеком очень нужным и полезным. Горная секция состояла тогда всего из двух десятков альпинистов.

— Используем для агитации заводскую газету,— предложил Белецкий.

«Горный лагерь — это лучший отдых для машиностроителя»,— лаконично и категорически заявила газета «Красный путиловец». И редактор ее ничуть не покривил душой. Он лично убедился, как полезен горный воздух рабочему-машиностроителю. Парни просто не знают, как это здорово — горы. Пусть попадут туда хотя бы раз в жизни!

Летом 1932 года профессор Делоне организовал первый поход Ленинградской горной секции ОПТЭ на Центральный Кавказ в район ледника Тютюн. Белецкому врачи наотрез отказались дать допуск к походу в горы: слишком истощен, легкие не в порядке. Но Женя настоял на своем. Недостаток физической силы компенсировался у него чрезвычайной настойчивостью и упорством.

На Кавказе с погодой не повезло. Ежедневно лил дождь, сыпал мокрый снег. Пришлось ограничиться учебными занятиями и разведкой района. Обучались ходить по льду на кошках, рубить ступени, страховаться при помощи веревки. Поднялись на небольшую обзорную вершину, преодолели несколько перевалов.

После окончания «Экспедиции ОПТЭ» четверка юных альпинистов — Евгений Белецкий, Констанция Нарбут, Надежда Иванова и Спартак (фамилия неизвестна) — отправилась на Западный Кавказ в район Домбая, чтобы взойти на «прелестную», как говорил Делоне, вершину Эрцог. Белецкий выделялся среди участников похода необычайной серьезностью, целеустремленностью. Со слов Делоне он составил описание пути на вершину, нарисовал кроки, взял на себя обязанности руководителя, лидера.

Путь на Эрцог лежал через снежные вершины Узловая и Джаловчат. Поднимались на кошках. На Джаловчате нашли записку немецкого альпиниста Фишера и оставили свою. На Эрцоге записки не обнаружили. Радости восходителей не было предела. На спуске с вершины очень неосторожно шел Спартак. Поскользнувшись на снежном склоне, он сорвал связанных с ним веревкой Женю Белецкого и Надю Иванову. Вся тройка устремилась к обрыву и совершенно случайно затормозила у самого края, выкатившись на каменную осыпь. Первая в жизни вершина могла оказаться для них последней.

В 1933 году в горы выехали две группы ленинградских альпинистов: группа Митникова — на Центральный Кавказ, группа Крестовникова — в Домбай.

Участники группы Митникова по двум маршрутам взошли на вершину Сынзыр-Кая-баши. Белецкий, Рейнзон, Иванова, Великсон и Рожков поднялись по более трудному пути, а Нарбут и Мельников — по более простому.

После этого восхождения Женя Белецкий вдвоем со своим тренером доктором Виктором Митниковым решил подняться на вершину Тютюн-баши (4358 м), на которую не ступала до сих пор нога человека. Шли в связке, когда началась непогода. Вершину одолели с трудом. Снегопад помешал спуску. Пришлось в сумерках ставить палатку и ночевать на горе, хотя ни спальных мешков, ни продовольствия у них не было. Никак не могли согреться. Так и просидели до утра, прижавшись друг к другу, то и дело стряхивая со скатов палатки накопившийся снег.

Завязался долгий душевный разговор. Митников рассказывал Жене, почему полюбились ему горы.

— Только здесь можно узнать настоящую цену себе. Только в горах,— говорил Митников,— найдешь настоящего друга, которому можно доверить жизнь. Вы счастливый человек, Женя, что нашли для себя горы. К утру метель улеглась. И они, связавшись веревкой, начали спуск. До бивака оставалось совсем немного, когда Митников предложил развязаться.

— И так устали. Мокрая веревка только мешает идти.

Первым спускался по гребню Митников. Неожиданно он провалился и заскользил влево по склону. Виктор навалился на ледоруб, пытаясь затормозить. Но клювик ледоруба беспомощно чертил по обледеневшим скалам.

Стоя на гребне, Белецкий видел, как его учитель, все ускоряясь, беззвучно съезжает в пропасть, закинув голову и глядя ему в глаза. Потом сорвалась лавина из мокрого снега и унесла альпиниста. И Женя ничем не мог помочь. Если бы их связывала веревка!

Он не задумываясь прыгнул бы вниз на другую сторону гребня и удержал товарища. Но смотанная веревка лежала в его рюкзаке.

Спустившись с горы, Женя попытался отыскать тело Митникова. Долго копался в глубоком плотном снегу лавинного конуса. Но все поиски были тщетны. Поздно вечером Белецкий с трудом добрался до бивака, где их должен был ждать третий альпинист. Но в палатке было пусто, лежала лишь записка: «Вскочил флюс. Я ушел вниз, к доктору».

Эту ночь Женя коротал один. Случившееся не давало ему уснуть. Временами, проваливаясь в забытье, бредил: вдвоем с Митниковым они спускаются с вершины, связанные веревкой, вот Виктор оступается и скользит вниз, а Женя, прыгнув направо, удерживает его весом своего тела.

Утром подошли украинские альпинисты и Белецкий повел их к подножию Тютюн-баши. Три дня искали они тело Митникова, но нашли лишь его перчатку и парусиновую кепку. Вероятно, тело погибшего альпиниста попало в одну из глубоких подгорных ледовых трещин и было зацементировано сверху смерзшимся лавинным снегом. Раскопки трех таких трещин со спуском вниз на веревке ник чему не привели.

Одно дело слышать о несчастье, произошедшем с кем-то и где-то, совсем другое, когда у тебя на глазах гибнет близкий человек, учитель, и ты ничем не можешь ему помочь. Такое может навсегда отвратить человека от гор. Белецкого не отвратило. Этот жестокий урок, преподанный горами, он запомнил на всю жизнь, сделав вывод о том, что в горах надо быть предельно осторожным, никогда не пренебрегать страховкой, если есть куда падать.

Случилось так, что и в группе Крестовникова произошла беда. На спуске с Софруджинского перевала сорвалась и погибла Таня Берденникова. Это были первые жертвы ленинградского альпинизма. Молодые альпинисты поняли, что им надо много учиться, серьезней относиться к вопросам безопасности.

Интерес рабочей молодежи Ленинграда к альпинизму возрос. Настало время приобщать к горам уже не десятки, а сотни людей. В феврале 1934 года Ленинградская горная секция ОПТЭ приняла решение: поднять массовое движение за альпинизм среди молодежи крупнейщих предприятий города, У альпинистов «Красного путиловца» возникла идея организовать на Кавказе альпинистский лагерь.

К тому времени один из активнейших членов горной секции ОПТЭ Евгений Белецкий стал инструктором альпинизма, одним из немногих в городе.

Начинание краснопутиловцев поддержали газета «Смена» и обком комсомола. Осоавиахим выделил 15 тысяч рублей на обеспечение лагеря, который должен был принять за лето 200 молодых рабочих.

Штаб подготовки лагеря обосновался в комнатах кассы социального страхования союза машиностроения. Высокогорный лагерь для отдыха краснопутиловской рабочей молодежи решили разбить в Верхней Балкарии на поляне Штулу.

Вопросами продовольствия, рационов питания и медицинского обеспечения занялся юношески бодрый Алексей Николаевич Крестовников, которому шел уже шестой десяток. Плохо было со снаряжением. Производство триконей для оковки высокогорных ботинок краснопутиловцы организовали сами.

В первых числах июня в Нальчик отправили вагон со снаряжением и продовольствием. За полтора месяца работы лагерь должен был принять три смены альпинистов по 70 человек в каждой. Желающих поехать в горы оказалось во много раз больше, чем предполагалось. Кроме краснопутиловцев заявки подали молодые рабочие с заводов «Большевик», «Ижорский», имени Сталина, имени Ворошилова. Решили отбирать наиболее достойных: ударников труда, физически здоровых ребят.

Будущие восходители едва дождались июля. Со скорым тифлисским поездом выехала в Нальчик первая партия. Позади три дня пути. На широкий двор нальчикской базы ОПТЭ въезжает телега, доверху нагруженная рюкзаками.

Первых «ласточек» встречает спустившийся с гор технический руководитель лагеря Борис Николаевич Делоне. Ботинки его запылены, широкие брюки заправлены в носки. Седые волосы коротко подстрижены. На загорелом лице приветливая улыбка. Назавтра предстоит 80-километровый пеший переход до Миссес-коша с 25-килограммовыми рюкзаками за спиной. Последний день перед выходом проходит в хлопотах...

И вот цепочка альпинистов во главе с Делоне шагает по горной тропе в направлении к Черекскому ущелью. Голубые озера, аул Кунюм и, наконец, поляна Штулу. Вот и палаточный лагерь. Прибывших приветствуют инструкторы В. Недокладов, Е. Белецкий, В. Мартынов, М. Аронсон, О. Лейпунский, Г. Кватер, А. Бердичевский.

Лагерь машиностроителей начал свою работу. Тренировочные походы, учебные занятия, а затем двух- и трехдневные переходы через кавказские перевалы с восхождениями на близлежащие вершины. Инструкторы Евгений Белецкий, Овсей Лейпунский и Василий Мартынов покорили вершины Гюльчи и Фытнаргин.

Из дневника Белецкого: «Мы начинаем свою попытку восхождения от Гюльчинского ледника с почти противоположной стороны, чем первовосходители итальянцы. Первая ночевка на высоте 2700 метров. На следующий день приходится преодолевать ледопад... На кошках поднимаемся по крутым ледяным стенкам, рубим иногда несколько ступенек, пробираемся по узким гребням перемычек, на которых надо быть осторожным, чтобы не сорваться вниз, в трещину. Глубокие трещины заставляют нас перейти направо, к скалам. Каждый час подъема означает 150—180 метров набранной высоты. Еще сотня метров — и мы в замкнутом цирке Гюльчинского ледника. Мы — первые из альпинистов, которые проникли сюда и могут наслаждаться суровой красотой этого великолепного места. Подниматься прямо к вершине нельзя; обледенелые скалы слишком тяжелы для подъема.

Завтра обойдем лавиноопасные кулуары и выйдем на снежные склоны, идущие от вершины на юг. На сегодня довольно. Через полчаса ледорубами вырыта в снегу площадка для палатки. Я быстро растапливаю на спиртовке снег, и скоро мы кончаем с обедом. Забираемся в палатку и, лежа на спальных мешках, забываемся в легкой дремоте».

Но отважной тройке в тот выход не удалось достичь вершины. Сорвавшаяся сверху снежная лавина едва не унесла их вместе с палаткой.

На следующий день достигнута высота 4150 метров, но окончательно испортилась погода: ветер, град. И снова шуршат по снежным склонам вкрадчивые лавины. Приходится спуститься вниз.

«Жаль, сегодня 8 августа, годовщина гибели нашего общего товарища Виктора Абрамовича Митникова. Не удастся совершить в его честь восхождение,— записывает Белецкий.—Я утешаю товарищей: Гюльчи будет наша. Помните, быть хорошим альпинистом — это значит уметь отказаться от восхождения, когда требуют условия. Безопасность прежде всего».

Через несколько дней Белецкий, Лейпунский и Мартынов снова выходят на штурм Гюльчи и на этот раз одерживают победу. Записки первовосходителей найти не удается, и ленинградские альпинисты оставляют на вершине свою: «Совершено настоящее восхождение на восточную и западную вершины Гюльчи альпинистами лагеря союза машиностроения на поляне Штулу. Холодно. Туман. Ветер».

За полтора месяца работы лагеря участники и инструкторы совершили целый ряд интересных восхождений. Кроме Фытнаргина (третье советское восхождение) были взяты пики Селла (4400 м), Каяшки-су-баши (3900 м), Суган (4500 м), Эдена (3800 м) и еще несколько безымянных вершин в районе лагеря.

В конце летнего сезона была выпущена стенгазета «Высокогорный туристский лагерь ЛенОПТЭ и союза основного машиностроения». Выдержки из этой стенгазеты гласят: «Помните, что каждый турист должен быть действительным ударником на производстве, передовиком в овладении техникой, отличником в учебе, образцом в военной подготовке... Пролетарские туристы, не растерявшиеся в снежных горах, не струсят в бою с врагами Страны Советов»; из раздела «Наши альпинистские достижения»: «Участниками лагеря Кяо, Шейд, Степановым и Анфимовым под руководством инструкторов Белецкого, Лейпунского и Мартынова совершено восхождение на Фытнаргин (4200 м)».

«Опыт работы лагеря показал, что мы можем организовать для наших рабочих здоровый отдых в горах, который закалит их здоровье, обогатит новыми знаниями, привьет любовь к природе и нашей великой Родине, воспитает из них волевых и стойких бойцов, в любую минуту готовых стать на защиту границ Советского Союза»,—запишет Евгений Белецкий.

В августе 1934 года в Приэльбрусье состоялась 2-я альпиниада РККА. После тренировки и сложных учебных горных походов 276 офицеров Красной Армии взошли на восточную вершину Эльбруса. Одним из тренеров 2-й альпиниады РККА был Евгений Белецкий.

О первом высокогорном лагере ленинградских альпинистов Женя решил написать книгу: опыт ленинградцев не должен пропасть даром. Книга «Лагерь в горах» Евгения Белецкого и журналиста Григория Сожина вышла на следующий год в Ленинградском отделении издательства «Молодая гвардия».

Зимой 1935 года Белецкий взошел на Эльбрус. А летом группа под его руководством предполагала совершить рекордное восхождение на одну из вершин Центрального Кавказа. Планировали подняться на непокоренную еще Айламу или на Северную Ушбу.

Однако возникло непредвиденное затруднение: Белецкому не удалось получить на работе отпуск одновременно с товарищами. Это спутало все планы группы.

Друзья вынуждены были уехать в горы раньше. Василия Мартынова и Овсея Лейпунского зачислили тренерами в школу инструкторов альпинизма РККА в Терсколе. Белецкий прибыл в Приэльбрусье лишь к началу августа и сразу же приступил к работе в армейской школе инструкторов.

Вместе со своими учениками, офицерами Красной Армии, Белецкий участвовал в 1-й колхозной альпиниаде Кабардино-Балкарии. Колонну восходителей на Эльбрус возглавил первый секретарь Кабардино-Балкарского обкома партии Бетал Калмыков. На высочайшую вершину Европы поднялись одновременно 638 человек. Такой массовости мировая история альпинизма еще не знала. За прекрасную тренерскую работу Бетал Калмыков наградил Белецкого именными золотыми часами.

Итак, спортивная форма набрана. Теперь предстояло совершить рекордное восхождение, задуманное еще в Ленинграде. Но, к сожалению, потеряно слишком много времени: заканчивался последний месяц лета.

В двадцатых числах августа по рации приняли сообщение о том, что ленинградцы В. Сасоров и И. Федоров покорили Айламу, на которую «нацеливался» Белецкий. Двойка москвичей—В. Кизель и Б. Алейников — совершила первое советское восхождение на Северную Ушбу.

Решено было, что Белецкий, Мартынов и Лейпунский выйдут на штурм Северной Ушбы. Ленинградцы хотели не только совершить второе советское восхождение на знаменитую кавказскую вершину, но и попробовать разыскать тело погибшего в прошлом году земляка П. Настенко, пытавшегося покорить грозную Ушбу в одиночку. И альпинисты, погрузив на телегу 30-килограммовые рюкзаки, выехали из армейского лагеря на поляне Терскол.

Поражает смелость и неопытность восходителей 30-х годов «Ввиду сложности маршрута были взяты только спальные мешки без палаток»,—запишет потом Евгений Белецкий. Дело в том, что крутая двурогая Ушба, напоминающая ледокол в «сухом» доке, является высочайшей вершиной района. Грозовые облака окутывают ее первой, и поэтому «чистой» она бывает редко. Буран, захвативший восходителей на Ушбе, может не выпустить их из плена и неделю, и две. А остаться в непогоду на Ушбе без палатки -— верная гибель: спуск с этой вершины труден, опасен и в плохую погоду практически неосуществим. Много страшных уроков преподала с тех пор Ушба. Сегодня ни одна группа не решится выйти на ее штурм без палатки. Но тогда наши альпинисты приобретали (и порой слишком дорогой ценой) первый опыт.

Скоро группа Белецкого достигла приюта Гельфенбейна на повороте Шхельдинского ледника к востоку. От находящихся здесь работников Академии наук ленинградцы узнали, что несколько часов назад мимо прошли инструкторы лагеря ВЦСПС Заричняк и Кропф, также собравшиеся покорить Северную Ушбу, В бинокль удалось разглядеть черные фигурки восходителей.

Отставать, конечно, не хотелось. Отдых сократили до двадцати минут, чтобы до темноты достичь «немецких ночевок» у подножия Ушбинского ледопада. Но погода начинала портиться. Со склонов Бжедуха спустились облака и поползли вверх по Шхельдинскому леднику. Вскоре пошел дождь с градом. Заночевали под большим камнем, лежавшим на леднике, подложив под спальные мешки снаряжение и рюкзаки. Дождь не утихал всю ночь, окончательно испортив альпинистам настроение.

Утро выдалось дождливым и туманным. Вершины закрыты облаками. Блуждать по леднику в тумане не имело смысла, и, выпив какао, приготовленное на спиртовке, альпинисты снова залезли в спальные мешки. Ночью небо расчистилось. 26 августа альпинисты быстро собрались и вышли к Ушбинскому ледопаду рано утром. Месяц назад на этом рваном ледопаде погиб украинский альпинист Каляда. Висячие ледовые сераки не внушали доверия. Ледовый лабиринт пришлось преодолевать в кошках, страхуясь с помощью крючьев.

На Ушбинском плато (4000 м) Овсей Лейпунский почувствовал себя плохо и отказался от дальнейшего восхождения. Впереди предстояла самая сложная работа. Решили штурмовать вершину двойкой. Договорились, что Лейпунский будет ждать товарищей на плато, не предпринимая самостоятельных попыток спуска по коварному ледопаду, в крайнем случае дождется вспомогательной группы.

К своему удивлению, Белецкий и Мартынов не обнаружили на плато никаких следов пребывания соперников. Вероятно, те спустились на ледник из-за непогоды. Это обстоятельство придало восходителям новые силы. Преодолевая ледовые трещины, они упорно набирали высоту. Погода ухудшалась. Мороз и свирепый ветер затрудняли движение. Скоро путь альпинистам преградила 4-метровая отвесная ледяная стена. Обхода не нашли. Налетевший буран заставил подумать о ночлеге. У подножия стены вырыли снежную пещеру, в которой и провели не слишком приятную ночь. Был сильный мороз. К утру спальные мешки покрылись толстым слоем инея.

По-прежнему дул сильный ветер. За полтора часа Белецкому с трудом удалось преодолеть ледовую стенку и принять наверх Мартынова. Взвалив на плечи рюкзаки, альпинисты двинулись к видневшимся вдали скалам северного гребня Ушбы. В середине дня пришлось потратить более двух часов на просушку промокших насквозь спальных мешков: сказались три неблагополучные ночевки. На закате преодолели ледовый склон и гряду скал, выводящих на гребень. Лихорадочно работать заставил огромный снежный карниз, нависавший над головами альпинистов, готовый рухнуть в любое мгновение.

Достигнув гребня, Белецкий тотчас же наткнулся на спальный мешок и рюкзак Настенко, лежавшие на узкой ледяной площадке. На этом месте, застраховавшись за крючья, забитые в скалы, Белецкий с Мартыновым устроились на ночлег. С трудом натопили из льда полкружки воды. Но за все неудобства этого холодного ночлега восходители были вознаграждены великолепной панорамой кавказских вершин.

Почти в полночь к ленинградцам подошли снизу инструкторы Заричняк и Кропф, поднявшиеся по их следам.

Утром 28 августа первые алые лучи солнца осветили бувак. Оставив здесь (4100 м) спальные мешки, двойка ленинградцев вышла на штурм вершины. Заричняк и Кропф, утомленные предыдущим переходом, еше спали.

На скалах, чуть выше места ночевки, восходители наткнулись на веревку, повешенную их товарищем Настенко. Сильно утомившись, он, вероятно, избрал на спуске ложный путь. Еще десять минут ходьбы — и он достиг бы своего лагеря! Но здесь Настенко начал спускаться влево по гряде скал, уходящих к Ушбинскому леднику. Выбившись из сил, он сорвался с веревки, которая осталась висеть на скале. Вероятно... Тайну этой трагедии достоверно знает только Ушба...

Скоро Белецкий с Мартыновым вышли к крутому ледяному склону, ведущему к точке гребня, условно названной ими «первой вершиной гребня». Пущены в ход ледорубы и ледовые крючья. Пришлось вырубить на подъеме около 400 ступеней.

На «первой вершине», той самой, которой удалось достичь в одиночку П. Настенко, ленинградцев догнала поднимавшаяся по их ступеням двойка Заричняк — Кропф. Далее, до самой северной вершины Ушбы, все четверо альпинистов шли одной группой.

Оставив на вершине записки и вымпел альпиниады ВЦСПС, альпинисты двинулись вниз. Поджимало позднее время. Весь крутой северный гребень Ушбы представлял из себя гигантский карниз, наклоненный к востоку. Пришлось спускаться, держась все время западного направления. «Первой вершины» достигли уже в сумерках. Бивак устроили в одной из горных трещин. Ночь провели в тесной яме, плотно прижавшись друг к другу. К счастью, место это было закрыто от ветра. Тем не менее из-за сильного мороза никто не сомкнул глаз. Выручил спальный мешок, предусмотрительно захваченный наверх Заричняком. Конечно, в случае непогоды эта ночевка могла оказаться последней для всех четверых.

Еще через день спустились к скалам Настенко, а затем на Ушбинское плато, где встретили дожидавшегося их Овсея Лейпунского. Здесь впервые удалось вдоволь напиться воды. Через некоторое время благополучно спустились с Ушбинского ледопада, хотя с пика Щуровского то и дело срывались лавины.

«Восхождение на Северную Ушбу по праву можно отнести к разряду трудных. Оно требует от альпиниста высокой квалификации и хорошей физической подготовки, так как даже в самых благоприятных условиях предстоит интенсивная работа на больших высотах без воды.

То, что в 1935 году вершины Ушбы достигли уже две группы советских альпинистов, говорит о том, что в будущем достижение этой непревзойденной по красоте вершины может стать уделом далеко не единичных групп технически крепнущего советского альпинизма»,— запишет в отчете начальник самодеятельной группы альпиниады ВЦСПС Евгений Белецкий.

Труднодоступные гигантские вершины Памира давно привлекали внимание советских альпинистов. Высочайшая вершина страны — пик Сталина, впоследствии переименованный в пик Коммунизма (7495 м),— расположенная на стыке хребтов Петра Первого и Академии Наук, была покорена 3 сентября 1933 года Евгением Абалаковым, работавшим в составе Таджикско-Памирской экспедиции Академии наук СССР.

А на следующий год участники Памирского учебного похода РККА Н. Чернуха, И. Лукин и В. Абалаков поднялись на вершину второго памирского семитысячника — пик Ленина (7134 м). Лишь через тридцать три года выяснится, что это было второе восхождение, а первыми покорили пик Ленина 25 сентября 1928 года участники Памирской экспедиции Академии наук СССР немецкие альпинисты Э. Аллвейн, К. Вин и Е. Шнейдер.

В 1936 году армейские альпинисты решили совершить массовое восхождение на пик Ленина. Подняться на второй семитысячник Памира предстояло бойцам сводной стрелковой роты Среднеазиатского военного округа (САВО). Вести этих людей, не имевших никакого навыка горных походов или восхождений, должны были опытные инструкторы альпинизма. Однако многие инструкторы, работавшие прежде лишь в кавказских альплагерях, сами впервые попали на Памир. Для них так же, как и для воинов САВО, это было первое в жизни крещение высотой.

От альпинистов Грузии командировали опытного высотника Д. Церетели и отличного скалолаза, покорителя Ушбы А. Джапаридзе. Москва направила Д Гущина, В. Кизеля и Б. Алейникова. От Ленинграда послали И. Федорова и Е. Белецкого. Руководство инструкторской группой поручалось Л. Бархашу.

В конце июня Евгений Белецкий с Иваном Федоровым выехали в Ош. Пока бойцы сводной роты совершали тренировочные восхождения на северных склонах Туркестанского хребта, инструкторам предстояло разведать путь подъема на пик Ленина.

Утром 7 июля инструкторы усаживаются в кузова двух грузовиков поверх груды ящиков и вьючных сум. И вот уже замелькали по сторонам дороги маленькие киргизские селения, потом потянулись бесконечные хлопковые поля, и наконец начались предгорья. Перед путешественниками открываются дали многокилометровой Алайской долины. За ней, на горизонте, встает гряда вершин: Курумды, Ледяной мыс, пик Ленина... В последних лучах заходящего солнца они кажутся совсем близкими и невысокими... Машины быстро спускаются в Алайскую долину. Поздно вечером альпинисты добираются до Борда-бы — крошечного поселка (всего несколько белых домиков). Дальше автомобильной дороги нет.

Утром выясняется, что в Бордабу прибыли вьючные лошади, высланные из лагеря под пиком Ленина. Там, на леднике, уже находится передовая группа сводной роты: хозяйственники и саперы, прокладывающие тропу к лагерю 4200 метров. Вчера туда отправились метеорологи, чтобы составить прогноз погоды.

Красноармейцы транспортного взвода навьючивают грузы на лошадей, и караван трогается в путь. Вброд через речку Кызыларт, по галечнику речной долины, а далее луга, луга, высокая, по пояс, трава с красными, желтыми, синими островками цветов. Безоблачное небо, солнце, слепящее, но уже нежаркое на таких высотах, свист сурков. С шумом взлетают выводки диких гусей, гнездящихся у небольших озер. Безлюдье. Киргизы со своими стадами кочуют где-то западнее, по ту сторону реки Кызылсу.

К концу дня караван переправляется через бурную речку Ачикташ, и перед альпинистами открывается розовая в лучах вечернего солнца снежная стена — северные склоны Заалайского хребта. Альпинисты жадно всматриваются в знакомые по фотографиям очертания: вот он, пик Ленина!

Караван подходит к палаткам временного лагеря. Радостная встреча, обмен новостями. Радист достает радиостанцию, готовясь выйти на связь. Точно в назначенное время — переговоры с Ошем, первая радиограмма о положении дел экспедиции. Через несколько часов она будет принята в Ташкенте и Москве.

После утомительного перехода необходим день отдыха. А еще через день, 10 июля, начинается подготовка к выходу на ледник. Нужно доставить грузы к лагерю 4200.

Красноармейцы навьючивают грузы на лошадей, туго затягивают подпруги. Путь предстоит нелегкий. Чтобы лошади не скользили на льду, предусмотрены подковы с шипами. По скату береговой террасы, выводящему на ледник, саперы проложили удобную тропу, и здесь караван проходит без затруднений. Но на леднике дорогу то и дело преграждают большие каменные глыбы, и красноармейцы осторожно ведут лошадей на поводу, выбирая участки чистого льда, которые встречаются сперва отдельными островками, а потом и целыми полосами. Трещин здесь почти нет. Однако встречаются провалы и ледниковые озера. Инструкторы идут впереди. На подъемах приходится пускать в ход ледорубы — делать ступени, на которые может встать копыто лошади. Накануне тут прошли саперы, сложив указательные турики из камней: ориентиры для альпинистов. Двигаться приходится очень медленно: десять километров до места будущего базового лагеря караван преодолевает за пять часов.

На следующий день инструкторы вместе с саперами выходят на разведку пути. К счастью, обнаруживается, что до высоты 4900 снег на склоне растаял и обнажилась довольно прочная осыпь, по которой можно проложить караванную тропу и доставить грузы. Подготовка тропы займет у саперов несколько дней. А инструкторы во главе с Белецким отправляются в эти дни в разведывательный выход.

Несколько часов по знакомому пути — и альпинисты у подножия крутого снежника. Здесь приходится достать веревку и связаться. Под ногами твердый фирн. Ступени бьются с трудом. Они такие неглубокие, что едва вмещают носок ботинка. А дальше начинается рыхлый снег: ноги проваливаются по колено. Сказывается недостаток акклиматизации: восходители задыхаются, на подошвах ботинок как будто навешены пудовые гири, непослушные колени разгибаются с трудом. Особенно тяжело приходится ведущему — его сменяют через каждые пятнадцать минут. Кажется, этому пути не будет конца: сколько ни топчи ступеней — все так же будет уходить вверх бесконечный крутой снежный склон, все так же будут вязнуть в глубоком снегу ноги, все так же будет ломить затылок от тяжелого рюкзака, тянущего назад... Но вот и площадка купола. Здесь предстоит заночевать. Теперь, когда нужная высота достигнута, хочется плюхнуться на рюкзак и лежать неподвижно. Но надо ставить палатки, и Белецкий, помедлив, начинает распаковывать рюкзак. Палатки — каждая на троих — устанавливают на ледорубах. Оттяжки привязывают к кошкам, втоптанным в снег. На дно палаток уложили надувные резиновые матрасы, а на них — штормовые костюмы и запасные теплые вещи. Восходители залезают в мешки. Сразу становится тепло и уютно. У входа в палатку фырчит складная алюминиевая кухня: лежа в мешках, альпинисты готовят ужин. Всех мучает невыносимая жажда, и первым делом кипятят чай. Увы, кастрюлька так мала, что драгоценной влаги достается всего по полкружки на человека. Затем восходители варят клюквенный кисель. Лишь после этого пробуждается аппетит. Вскрыв консервы, готовят суп из концентратов.

Белецкий ночует в палатке со своими земляками Иваном Федоровым и Сергеем Колесниковым. В соседней палатке — Стах Ганецкий и Арий Поляков. Оба — слушатели Военно-воздушной академии. В девять часов вечера лагерь затихает: наследующий день предстоит тяжелая работа.

С рассветом альпинисты уже на ногах. На этот раз они отправляются в дорогу налегке, с тем чтобы к вечеру вернуться к палаткам. Выше лагеря 5200 метров — опасные сбросы. Восходители отыскивают путь обхода. Еще выше снова начинается крутой склон. Холодный порывистый ветер проникает под одежду, сыплет в лицо и за шиворот снежную крупу. Лишь Алеша Джапаридзе, игнорируя холод, продолжает идти в тонком спортивном костюме и широкополой белой шляпе.

В этот день удается подняться до высоты 5900 метров. Отсюда уже виден весь западный гребень пика Ленина. За ним — безымянная вершина, и дальше — стройная пирамида пика Дзержинского. Полюбовавшись величественной панорамой и сделав фотоснимки, альпинисты начинают спуск.

В базовом лагере им сообщают важную новость: сводная рота, совершавшая под руководством инструкторов тренировочные восхождения в Туркестанском хребте, уже прибыла в Алайскую долину. После трех дней отдыха на поляне у языка ледника бойцы поднимутся в лагерь 4200.

1 августа в базовый лагерь прибывает командир роты капитан Ф. Мезевич, а с ним инструкторы Б. Алейников, В. Кизель, И. Лукин, руководившие Тренировочными восхождениями красноармейцев. Они делятся впечатлениями, обсуждают планы акклиматизационного выхода.

Однако внезапная радиограмма из Москвы заставляет изменить планы. Приказ: в ознаменование десятилетия со дня смерти Феликса Эдмундовича Дзержинского совершить восхождение на пик Дзержинского и установить там его бюст. Это задание поручается инструкторам Е. Белецкому, В. Кизелю, Б. Алейникову, И. Федорову.

На пик Дзержинского еще не ступала нога человека. Даже путь восхождения на эту вершину еще не разведан. Решили идти с верховий ледника пика Ленина.

Альпинисты обнаружили, что пик Дзержинского от пика Ленина отделяет вершина, которую они назвали Раздельной. Решили, что в первом походе нужно разведать путь к Раздельной и одновременно сделать заброску — занести продукты, горючее, снаряжение.

Неожиданно, перед самым выходом, заболел Алейников, Трем оставшимся альпинистам пришлось распределить между собой его часть груза. Вес рюкзаков — около 25 килограммов. Но в первый день путь несложен: восходители идут по хорошо подготовленной тропе к лагерю 5200 до того места, где она уходит влево на осыпь, и здесь становятся на ночлег.

Крутые подъемы, закрытые ледники. Тут невозможно предугадать, где окажутся трещины: они встречаются в самых неожиданных местах.

Но вот наконец и снежный купол. Дорогу преграждает широкая продольная трещина. Осторожно альпинисты подходят к краю, заглядывают вниз: глубоко. Невдалеке виден снежный мост через трещину. Белецкий и Федоров вбивают в снег ледорубы, закидывают за них веревку. Кизель осторожно ступает на мост. И в то же мгновение исчезает — Белецкий успевает почувствовать лишь резкий рывок. Руки судорожно сжимают веревку. Страховка оказывается надежной. Кизель быстро выбирается из трещины.

В этот день восходителям удается достигнуть высоты 5700 метров. Заночевали вблизи склонов вершины Раздельной, на следующее утро поднялись на гребень и к двум часам дня подошли к последнему подъему У купола. Здесь, на скалистом островке, на высоте 6100 метров, Белецкий решает оставить заброску. Ее тщательно укрепляют камнями. Теперь план штурма ясен. Последний, третий, лагерь надо разбить прямо на вершине Раздельной или около нее. Оттуда налегке двигаться по восточному гребню пика Дзержинского. Путь этот, по-видимому, достаточно прост.

5 августа альпинисты возвратились в базовый лагерь. Сюда уже прибыла вся сводная рота: стрелки, связисты, пулеметчики. Дымятся походные кухни, звучат четкие военные команды. Каждое утро бойцы выходят на снежные и ледовые занятия.

А инструкторам приходится спешить. В районе установилась исключительно благоприятная погода, и по прогнозам метеогруппы она должна продержаться еще несколько дней. И тройка инструкторов во главе с Белецким 7 августа вышла в поход. В рюкзаке у Вани Федорова чугунный бюст Дзержинского, доставленный пограничниками одной из памирских застав. Знакомый путь прошли без приключений. Вечером 9 августа остановились на ночлег под вершиной Раздельной. В двойных пуховых мешках тепло, и альпинисты быстро заснули. Осталось совсем немного. По всей вероятности, восхождение будет завершено завтра.

На следующее утро налегке восходители быстро Достигли вершины Раздельной. Но что это? Оказывается, гребень вершины, ведущий к пику Дзержинского, обрывается здесь ледовой стеной. Вторая такая же стена встает за перевальной точкой, после ровного плато, у подножия пика Дзержинского. И под самой вершиной крутой обледеневший гребень снова обрывается отвесной ступенью, А у альпинистов даже нет с собой ледовых крючьев. Неужели придется вернуться вниз?

После недолгих споров Белецкий и Федоров решают обойти провал низом с южной стороны, заночевать в верховьях ледника Дзержинского и оттуда попытаться штурмовать пик по склонам, примыкающим к южному гребню. Кизель не верит в реальность этого плана, но соглашается сопровождать друзей до места ночевки. Альпинисты возвращаются к палаткам и собирают рюкзаки. На вершине, между заструг снега, они оставляют заброску: две пачки сухого спирта и немного продуктов. Начинается спуск на юг, в не исследованные еще верховья ледника Дзержинского. Очень скоро восходители убеждаются, что карта этих мест неточна. На ней — розный мериди-анальный ледник, а в действительности он изгибается дважды, почти под прямым углом. Фирн, потом глубокий снег, потом снова фирн. К вечеру измученные альпинисты подходят к намеченному месту лагеря № 4.

Здесь остается Володя Кизель. Договорились, что он будет ждать друзей двадцать четыре часа.

Раннее утро. Солнечные лучи уже коснулись вершины пика Дзержинского, но внизу, в тени,— отчаянно холодно. Мерзнут руки в толстых рукавицах, щиплет щеки и нос, порывистый ветер проникает под штормовые костюмы и меховую одежду, пробирает до костей. Высокие слоистые облака сулят близкую непогоду. Склон сплошь изрезан трещинами, и альпинисты идут на укороченной 20-метровой веревке. Впереди Белецкий. Евгений пытается установить какую-либо закономерность в расположении трещин, но вскоре понимает, что это сделать невозможно. Через непрочные снежные мостики приходится перебираться ползком.

В час дня связка сворачивает с восточного гребня и начинает двигаться влево вверх по стене пика по направлению к его южному гребню. Склон очень крут, приходится идти, тщательно страхуясь. Кошки хорошо держат на твердом фирне, но после нескольких часов работы голеностопы начинают невыносимо болеть. Наконец альпинисты достигают гребня. Отсюда путь до вершины уже несложен. Однако с первой вершины пика Дзержинского видна вторая, и она метров на пятьдесят выше. Разумеется, бюст должен быть установлен на ней! Ко второй вершине ведет широкий пологий гребень, но до нее еще почти километр пути. Успеть бы спуститься до темноты! Они уже почти бегут по пологому гребню. И скоро достигают вершины пика. Высота 6713 метров. Из камней быстро складывают небольшой тур. Прячут в него записку а сверху устанавливают бюст, развернув его лицом к Москве. Теперь как можно скорее вниз.

Погода портится. Со скоростью курьерского поезда накатывает молочная масса тумана. Быстро темнеет. Идущего впереди Федорова сменяет Белецкий. Перед глазами сплошная темно-серая пелена. Вдруг снег под ногами обрушивается и Евгений летит вниз. Резкий рывок — и он повисает на веревке. Обвязка впивается в грудь. Еще рывок — и Белецкий спускается еще на несколько метров. Веревка замирает: очевидно, Федорову удалось ее закрепить, теперь, когда ощущение падения ослабло и тело почувствовало надежную веревку, к альпинисту вернулось спокойствие. Вокруг темно и тихо, но Белецкий уже понимает, что провалился не в трещину. Он вглядывается вниз. Под ногами облака, и в их разрывах что-то чернеет. С ужасом осознает, что висит над Алайской долиной, над 3-километровым обрывом. Что же делать? Белецкий пытается достать ледорубом до склона. Не получается. Раскачавшись, он наконец дотягивается до нависающей ледовой стены. Подниматься вверх по веревке нет сил. К тому же над головой снежный карниз: веревка глубоко врезалась в него. Евгений с тревогой подумал, что на эту веревку он сегодня дважды наступил острыми зубьями кошек.

— Ваня! — кричит Белецкий.— Ваня! Никакого ответа. На гребне завывает ветер, а здесь, под карнизом, гулкая тишина, и от каждого движения веревка начинает медленно вращаться. Обвязка все туже сжимает ребра, каждый глоток воздуха дается с трудом. Ладони покрываются липким потом, кровь болезненными толчками пульсирует в висках и в горле, сознание начинает мутиться... Неужели это конец? Рывок веревки заставляет Евгения очнуться. Он снова осматривается, и теперь ему кажется, что внизу, всего в нескольких метрах,— крутой снежный склон.

Внезапно до сознания Белецкого доходит, что уже несколько секунд он слышит какие-то крики. Он задирает голову — над краем карниза виднеется лицо Вани Федорова.

—— Спускай вниз!.. — задыхаясь, кричит Белецкий.— Скорее... Там склон.

Медленно, страшно медленно веревка начинает подаваться. Наконец зубья кошек касаются снега. Обеими руками Евгений растягивает обвязку, жадно, до боли в горле глотает ледяной воздух. Придя в себя, опускается на снег на колени, смотрит на часы. Он провисел на веревке пятьдесят минут! Как хорошо, что, обеспокоенный молчанием, Федоров смог закрепить веревку и подползти к краю гребня!

— Что будем делать? — доносится голос Вани.

— Ночуем! Рой пещеру! — кричит Белецкий. Бесконечно долго тянется ночь. Чтобы не замерзнуть, Евгений растирает руки, ноги, подкладывает под себя рюкзак и свернутый в кольца свободный конец веревки. Всходит луна, сразу становится светлее, но словно бы еще холоднее. Далеко внизу плавает красный огонек — это шар-зонд метеорологов экспедиции. Как у них сейчас тепло! А здесь не менее 20 градусов мороза. От холода начинают болеть кости, мышцы. Кажется, нет больше сил терпеть. Неужели этот рассвет когда-нибудь наступит?! Но вот на востоке из сплошной черноты выплывает бледная цепочка гор, постепенно в лучах солнца они становятся розовыми, а затем белыми. Федоров дергает веревку. Обогнув карниз, Евгений выбирается на гребень. Теперь бегом вниз, пока Кизель не ушел за помощью: ведь условленные двадцать четыре часа истекли! Скоро показалась палатка на леднике. А вон и Кизель, он уже начал спуск. На бегу альпинисты свистят, кричат. Наконец Кизель оглянулся и заметил их.

Короткие объятия, хлопанье по плечу, вопросы: ну как? ну что?

— Да вот, холодную схватили, и Белецкий повисел-таки над Алайской долиной,— докладывает Федоров.

Собрав палатку, альпинисты к вечеру добрались до Раздельной. Вот и вершина. Сейчас можно будет растопить снег и вскипятить чайку. Но здесь их ждет новая неприятность: среди одинаковых заструг снега никак не удается обнаружить свою заброску. Остатки сухого спирта использовали еще утром, а сейчас всех мучает жажда. Ноги Кизеля сводит судорога, он ложится на снег.

И снова ночь кажется бесконечно долгой. От жажды никто не может уснуть. В короткой полудреме мерещатся кружки с пивом и квасом, прозрачная ледяная вода горных речек, спелые хрустящие арбузы, сочные дыни. Снег есть нельзя, это они помнят твердо. Не выдержав, Белецкий набирает снег в кружку и запихивает ее в спальный мешок. Но снег почему-то не тает, лишь сжимается в объеме и как будто высыхает, из него не появляется ни капли влаги.

Наконец с первыми лучами солнца Ваня Федоров выбирается из палатки... и рядом с ней обнаруживает склад. Вскоре они уже пьют талую воду, чай, компот, снова воду.

Вечером лагерь торжественно встречал первовосходителей на пик Дзержинского. Им преподнесли ящик великолепного андижанского винограда, только что доставленного снизу. Глаза бойцов горят восхищением и завистью; чужой успех раззадоривает, теперь и им не терпится хлебнуть трудностей высотного восхождения.

Пока Белецкий с Федоровым ходили на пик Дзержинского, отряд успел сделать акклиматизационный выход. В лагеря. 5200 и 6100 доставлены продукты, снаряжение, теплые вещи. Сейчас у бойцов дни отдыха. Политработники проводят беседы, читают вслух газеты. Бойцы даже устроили настоящий вечер самодеятельности с песнями и плясками, свое национальное искусство продемонстрировали узбеки и туркмены.

Выход назначен на 17 августа. Все семьдесят бойцов и командиров рот разбиты на звенья, каждое из которых возглавляет инструктор-альпинист.

Белецкому достается звено молодых туркменов — солдат первого года службы. В 10 часов утра, растянувшись длинной цепочкой, рота выступает в поход. За плечами у каждого бойца рюкзак и оружие. По знакомой тропе красноармейцы быстро набирают высоту. Там, где снежный склон обледенел, инструкторы навешивают перила. Первая ночевка — на высоте 5200 метров. Погода пока стоит хорошая, хотя метеорологи и предупреждают, что она может скоро испортиться. Группа инструкторов во главе с П. Власовым отправляется разведать путь: командование решает, что отряд не будет траверсировать склоны пика Ленина влево, как это делали первовосходители, а поднимется к вершинному гребню прямо вверх, вдоль западной гряды скал.

На следующее утро отряд строем трогается в путь. Трещат киноаппараты: операторы снимают выход. Но уже через несколько десятков метров на крутом снежном склоне скорость движения резко падает. Через каждые двадцать — тридцать минут приходится делать остановки для отдыха. К полудню наползают тяжелые тучи, поднимается ветер, холодает. Рота подходит к лагерю 5800. Отсюда приходится отправить вниз четырех больных: двое страдают от горной болезни, еще у двоих возобновилась застарелая малярия.

На следующий день погода совсем ухудшилась. Усилился ветер, посыпалась снежная крупа. У бойцов начали мерзнуть ноги: они пошли на штурм в обычных альпинистских ботинках. Когда восходители достигли лагеря 6100, начался сильный снегопад. Под толстым слоем снега с трудом обнаружили заброски. Часть бойцов расположилась на ночлег в вырытых заранее пещерах, остальные — в палатках. Здесь так круто, что выброшенная кем-то пустая консервная банка не задержалась на склоне: подпрыгивая и звеня, она быстро покатилась вниз, к зияющим трещинам ледопада. Радисты передают сводки в Москву и Ташкент, корреспонденции в газеты и даже личные телеграммы восходителей родным и знакомым.

Под тяжестью навалившегося снега провисли скаты палаток. Хлопая по ним изнутри, альпинисты стряхивали снег по нескольку раз за ночь.

Проснувшись, Белецкий увидел, что уже Совсем рассвело. Гула ветра не слышно. Но и лагерь безмолвен: ни голосов, ни сигнала к побудке. Выбравшись из палатки, Евгений понял, в чем дело. Вокруг сплошной белой пеленой падал и падал мягкий, крупный снег. Даже ближайшие палатки едва видны. Посовещавшись, командование и инструкторы приняли решение о дневке. Вниз, в сопровождении одного из инструкторов, отправили еще двоих больных.

Утро следующего дня не приносит перемен. Однако к 11 часам снегопад стих и в разрывах облаков начала проглядывать синева. Командир отдал распоряжение о выходе.

Двигаться на крутом склоне по глубокому свежему снегу очень тяжело. Звенья по очереди сменяют друг друга, прокладывая путь. Снизу из ущелья наползает туман, скрывает голову и хвост колонны. Теперь Белецкий никого, кроме бойцов своего звена, не видит. Красноармейцы тонут в рыхлом снегу по пояс, по грудь. А крутизна склона все увеличивается. В любой момент может сойти лавина, и рота начинает траверсировать вправо, к ближайшим скалам. На мгновение туман впереди рассеивается, и Белецкий успевает заметить на склоне темный вал, стремительно летящий навстречу отряду. С глухим рокотом снежная лавина проносится справа от отряда и, замедлив бег на более пологом склоне, скрывается внизу в тумане. Следующая лавина едва не сносит головное звено отряда. Мимо Белецкого, кувыркаясь, проносятся несколько человек. К счастью, они останавливаются совсем поблизости. Белецкий и Церетели бросаются на помощь к ближайшему пострадавшему. В этот момент сверху раздается крик: «Лавина на нас!»

— На ледорубы, держись! — командует Белецкий. Он наваливается грудью на вбитый в снег ледоруб, и тотчас на него обрушивается тяжелая снежная масса. Сразу становится темно. Снег набивается в глаза, уши, рот, нос, не дает дышать. Упругая мягкая сила старается оторвать человека от склона, тащит вниз, сжимает грудную клетку. Через мгновение все стихает. Выпрямившись, Белецкий пробивает слой снега и убеждается, что все его звено цело. Нескольких бойцов отряда лавина все же снесла, но недалеко, и вскоре всех удается найти. Пулеметчик Мельников получил ушиб головы, но продолжал упорно ползать по склону, разыскивая свой пулемет, пока наконец не откопал его из-под снега.

В любую минуту могут пойти новые лавины, и командование отдает приказ о возвращении в лагерь 6100. На следующий день планируется новая попытка штурма. Чтобы обеспечить бойцам теплый ночлег, решено было всем ночевать в пещерах. Красноармейцы быстро принялись за работу. Учеба в базовом лагере пошла впрок, и, когда на снежный склон опустились сумерки, все бойцы уже грелись в теплых пещерах. Кинув последний взгляд на затихший лагерь, залез в свою пещеру и Белецкий. Врач, его сосед, уже засыпал. Вдруг снаружи послышался шорох — ив пещере стало темно. Евгений протянул руку к выходу и наткнулся на сплошную снежную стену.

— Проснись, проснись, мы засыпаны,— пытается растолкать врача Белецкий.

— Да что ты дергаешься, сейчас откопают. Дай поспать, так даже теплее,— недовольно отпихивается сонный врач, но вдруг мгновенно просыпается и резко садится: —Что? Лавина накрыла лагерь?

Вдвоем, мешая друг другу, они начинают спешно раскапывать вход. Снаружи на помощь приходит Церетели. Выбравшись на волю, Белецкий едва узнал лагерь. Мощная пластовая лавина накрыла все пещеры с бойцами толстым слоем снега. Наверху кроме Белецкого, врача и Церетели только Поляков и санитарный инструктор Тарасов. Дорога каждая минута, Ледорубами, лопатами и просто руками принимаются они откапывать людей. Бойцы выбираются на поверхность и тоже начинают копать. Единственной жертвой лавины стал командир отделения Помогайбо: несмотря на принятые врачом меры, он скончался, не приходя в сознание. Бойцы быстро сворачивают лагерь и, по мере готовности звеньев, начинают спуск. Однако в темноте трудно отыскать узкую тропу. Инструкторы не могут определить, в каком направлении следует двигаться, а внизу — между лагерями 5800 и 5200 — опасные сбросы. Наконец весь отряд собирается на небольшой площадке, где и приходится дожидаться рассвета. Люди устали, измучены, некоторые уже не могут идти самостоятельно. Чтобы хоть немного защититься от пронизывающего ветра, бойцы роют в снегу ямы: палатки остались в пещерах лагеря 6100. Всю ночь инструкторы ходили от ямы к яме, тормошили бойцов, не давая им спать.

Наутро, пробивая тропу в глубоком снегу, бойцы начали спуск. Ослабевшего Мельникова красноармейцы уложили в спальный мешок и волоком тащили за собой. К вечеру все были в базовом лагере.

Когда установилась ясная погода, спустили вниз и тело погибшего Помогайбо.

Неудача этого восхождения была связана с непогодой. Но Белецкого не оставляло чувство неудовлетворенности. Покорить пик Ленина оставалось его заветной мечтой.

В Ленинграде Белецкого выдвигают на партийную работу. Партии нужны политически грамотные, инициативные люди. С октября 1936 года Белецкий работает инструктором Ленинского райкома ВКП(б). Но душа его — в цеху Кировского завода, в коллективе, с которым он сроднился. И в ноябре 1937 года Белецкий возвращается в цех, к своему координатно-расточному станку СИП.

23 января 1937 года при Всесоюзном комитете по делам физкультуры и спорта при СНК СССР была организована секция альпинизма. Возглавил ее страстный пропагандист спорта нарком юстиции Николай Васильевич Крыленко. От Ленинграда в состав центральной секции был выбран Евгений Белецкий.

В честь двадцатилетия Великой Октябрьской социалистической революции альпинисты решили взойти на высочайшие вершины Памира. Для участия в Специально организованной Памирской экспедиции были привлечены сильнейшие горовосходители страны. В помощь штурмовым отрядам придали авиазвено во главе с летчиком-испытателем М. Липкиным. Самолетами предполагалось доставить грузы и людей к базовым лагерям, а также сбросить продукты и снаряжение на склоны вершин.

ВОт ленинградской секции для участия в штурме емитысячников были приглашены четверо: Белецкий, Мартынов, Трапезников и Федоров. В начале дюля Белецкий выехал в Ош, где собирались отряды Дамирской экспедиции.

16 июля из Оша выступает пеший отряд восходителей, направляющийся к пику Ленина. В его составе Белецкий, Искин, Мартынов, Трапезников, врач Розенцвейг, радист Сапоровский. Грузы будут доставлены до Алайской долины автомобилями, а далее, до ледника Ленина,— вьючным караваном.

20 июля отряд дошел до верховьев реки Кичик-Алай. 22 июля, свернув в ущелье Киндык, по крутой тропе, проложенной в густом арчевом лесу, восходители достигли альпийских лугов. То и дело на пути встречаются кочевые киргизы с лохматыми памирскими яками.

Ночевать решили на пастушьей летовке на высоте, близкой к 4000 метров. На следующий день — трудный переход через перевал Кшадык (4550 м). С седловины перевала открывается массив пика Ленина.

К вечеру следующего дня — переправа через реку Кызылсу. Много времени уходит на разведку брода. Альпинисты переправляются через мощный поток на лошадях.

25 июля отряд начинает переход через Алайскую лолину к пику Ленина. Воздух удивительно прозрачен, и кажется, что до снежных вершин Заалайского хребта рукой подать. Но лишь к концу дня удается достичь предгорий. Лагерь восходителей расположен в четырех километрах от пика Ленина. Сюда уже прибыли руководитель радиослужбы С. Герасимов, радист Н. Ольшанский, участники штурмовой группы П. Альгамбров, А. Поляков, С. Ганецкий и руководитель восхождения Л. Бархаш.

Здесь, на высоте 3600 метров, в течение двух дней организуется базовый лагерь. Поблизости от него восходители оборудовали посадочную площадку шириной около ста метров. Вскоре командир авиазвена Михаил Липкин посадил на этом «аэродроме» свой самолет. Большую часть грузов пилот обещает доставить выше — на площадку лагеря 5200 метров.

Редактор отрядной газеты «На штурм пика Ленина» Б. Трапезников выпустил первый номер с остроумными шаржами и карикатурами, посвященными пешей части перехода и переправе через Муксу. С помощью радистов восходители заключили договор о социалистическом соревновании с группами, готовившими восхождение на пики Сталина и Евгении Кор-женевской. Основные пункты договора — восхождение всего состава в установленные сроки и стопроцентная безаварийность штурма.

Путь от лагеря 4200 хорошо знаком Белецкому по экспедиции прошлого года. Еще сохранилась тропа, проложенная саперами САВО, лишь кое-где ее завалили камни и обломки льда. Подъем идет в строго размеренном темпе. Через каждые пятьдесят минут отдых. Тяжелые рюкзаки оттягивают плечи. Сказывается недостаточная акклиматизация. Но надо спешить, чтобы успеть к прибытию самолета с грузом. Белецкий с Трапезниковым постепенно уходят вперед, оторвавшись от основной группы. Заканчивается подъем по осыпи, за ним — подъем по обледеневшему фирновому склону, на котором приходится вырубать ступени.

Трапезников опускается на снег. Приступ усталости и тошноты не дает ему продолжать подъем в том же темпе. Но самолет вот-вот прилетит. И Белецкий поднимается к площадке 5200 уже в одиночку. Едва он успевает разложить в виде буквы «Т» принесенные снизу чехлы от спальных мешков, как из-за облаков появляется самолет Липкина. Первый бросок пилота неудачен — груз улетает в ледовую трещину на несколько сотен метров ниже площадки. Новый заход — и ящик с грузом врезается в снег у самого посадочного знака. Следующие заходы удачны: грузы приземляются точно на площадку 5200. Снизу подходят отставшие товарищи. Самолет улетает в сторону Алайской долины. Через сорок минут Липкин должен снова прилететь с грузом на другом самолете.

Погода ухудшается: крепчает ветер, в долине клубятся грозовые облака. Но тем не менее в назначенный час раздается гул мотора. Самолет появляется над площадкой 5200. Первый ящик сброшен точно. Сделав разворот, самолет снова приближается. Неожиданно он начинает резко терять высоту и зарывается мотором в снег в нескольких метрах от альпинистов. Из кабины вываливаются Липкин и штурман Сысоев. К счастью, летчики не пострадали. Причиной аварии был нисходящий поток воздуха, прижавший машину к склону горы. Сорвавшийся сверху кусок льда разбил вдребезги пропеллер. Лишь летное мастерство и самообладание Липкина позволили избежать трагедии.

В связи с аварией самолета восходителям не удалось полностью выполнить план первого выхода наверх. Продукты и снаряжение сосредоточены в лагере 5200. Участники штурма не получили достаточной акклиматизации. Поэтому они вышли в кратковременный поход на вершину высотой около 5000 метров в oтpoгe Заалайского хребта.

7 августа альпинисты собрались в базовом лагере. По всем признакам погода ухудшалась. Склоны пика Ленина заволокли облака. К вечеру начался дождь. Сильные порывы ветра обрушились на палатки. Непогода бушевала два дня подряд.

Лишь 9 августа из-за туч выглянуло солнце. Альпинисты просушили отсыревшие вещи, смазали обувь. Им предстоит подняться к лагерю 6200 на снежной террасе, куда Липкин предполагает сбросить с самолета необходимые грузы.

От лагеря 6200 восходители направятся на восток До скальной гряды и далее — к вершинному гребню. На высоте 6700 метров будет разбит последний высотный лагерь.

10 августа отряд вышел к лагерю 4200. На следующий день совершен переход к лагерю 5200. Палатка с продуктами засыпана снегом. Колбаса и грудинка расклеваны горными галками. Ночуют альпинисты в палатках по трое. Белецкий расположился вместе со своими земляками Василием Мартыновым и Борисом Трапезниковым. Последний чувствует себя неважно. Ночью его тошнит. Сказывается действие высоты.

Следующий переход — до лагеря 5800. Подъем по снежному склону дается с большим трудом. Ведущий вынужден, проваливаясь по пояс, пробивать для колонны траншею в глубоком рыхлом снегу. Вот наконец и лагерь.

Белецкий, Искин и Ганецкий отправляются к лагерю 6200 для встречи самолета. Передовая тройка прокладывает путь в снегах. Белецкий узнает место, где в прошлом году отряд САВО был засыпан лавиной. Еле-еле удалось подняться к снежной террасе до прибытия самолета. И вот уже ящики со свистом летят прямо на головы альпинистов, шарахающихся в стороны, и глубоко врезаются в снег. Наконец «бомбардировка» закончена. Восходители бродят по склону и обозначают цветной бумагой свежие воронки. Ящики ушли в снег на глубину полутора метров. Погода опять портится. Но снова прибывает самолет и сбрасывает грузы. Снизу подходят отставшие товарищи. Наползает густой туман. Начинается снегопад. Отдыхать некогда: надо спасать сброшенные грузы, пока их не засыпало снегом. Четыре ящика так и не удалось найти.

Установили палатки. Напившись горячего чайку, все расползлись по спальным мешкам. Ночью разыгралась настоящая буря. Вышедший на связь Борис Сапоровский передал из базового лагеря, что для отважных покорителей пика Ленина будет дан концерт. И он исполнил на балалайке несколько русских песен. «Держись, ребята,— кричит Борис,— снегопад внизу заканчивается. Желаем вам успеха».

Настроение восходителей поднимается. Слышится смех. И действительно, через пару часов снегопад прекратился. Вышли в путь. Медленно приближаются скалы северного отрога. К вечеру альпинисты достигают площадки четвертого высотного лагеря.

Всю ночь палатки сотрясает ураганный ветер. Трапезникову становится совсем плохо. Пришлось его вместе с ослабевшим Семеновским отправить вниз.

Утром 16 августа было очень холодно. Палатки покрылись изнутри толстым слоем изморози. Оставшиеся восемь восходителей покинули четвертый лагерь. Особенно изнуряют на подъеме участки сухого пылеобразного снега, текущего из-под ног. Ветер обжигает лица. Через несколько часов вышли на гребень со скальными грядками. У альпинистов уже нет ни желания, ни сил любоваться открывшейся панорамой. Они продолжают медленный монотонный подъем к вершине, пока заходящее солнце не приближается к отрогам Заалайского хребта. Наконец установлены палатки лагеря 6800. Радисты передают радиограммы от родных и друзей. За каждым шагом восходителей следит вся страна. Завтра решающий штурм!

17 августа небо безоблачно. С утра вышли к вершине уже без рюкзаков. Перед глазами бескрайние пространства на сотни километров вокруг, К горизонту уходят горные хребты Памира. Лишь через шесть часов пути по жесткому фирну удается достичь последнего крутого предвершинного взлета гребня. Темп восхождения резко падает. До самой вершины ведущим приходится рубить цепочку ступеней. Все ближе и ближе вершинные скалы. Наконец Белецкий ухватился за каменные зацепки и полез наверх. Идти надо очень осторожно, чтобы не сбросить «живой» камень на товарищей. Всего пару метров остается преодолеть до вершинного купола, когда многопудовый камень, на который Белецкий оперся рукой, зашевелился. Евгений замер на месте. Теперь ему приходится, придерживая камень, дожидаться, пока товарищи пройдут мимо него. И вот все семеро прошли. Евгений делает шаг в сторону — и глыба рушится вниз,

Увлекая за собой обломки скал и пласты снега. Через пять минут Белецкий выбирается на купол вершины. Собравшись у скального островка, альпинисты передают из рук в руки гипсовый бюст Владимира Ильича Ленина, доставленный сюда в 1934 году К. Чернухой, В. Абалаковым и И. Лукиным, извлекают из тура их записку и пишут свою. Вместе с ней на вершине остается завернутый в непромокаемую бумагу текст Конституции СССР. Итак, 17 августа 1937 года Л. Бархаш, П. Альгамбров, Е. Белецкий, С. Ганецкий, Б. Искин, В. Мартынов, А. Поляков и Т. Розенцвейг совершили второе советское восхождение на пик Ленина. Звучит «Интернационал». Щелкают затворы фотоаппаратов. И в этот момент над вершиной появляется самолет Липкина. Отважный пилот приветствует покорителей вершины. Через несколько дней восходители начали готовиться к новому путешествию — на сей раз к подножию пика Коммунизма.

Подготовкой к восхождению на пик Коммунизма по восточному ребру занималась группа О. Аристова. Он и его товарищи Н. Гусак, В. Киркоров, врач И. Федорков и радист Н. Лебеденко сделали заброски продуктов в высотные лагеря и теперь ожидали восходителей с пика Ленина. Но в штурме пика Коммунизма смогли участвовать лишь Белецкий и Трапезников. Остальным надо было выезжать на работу по месту жительства.

1 сентября начальник штурмовой группы Олег Аристов докладывает о плане предстоящего восхождения. По его мнению, подготовка к штурму пика Коммунизма завершена. На сложных участках маршрута навешены перильные веревки. Продукты и снаряжение заброшены в высотные лагеря. Штурмовому отряду в составе Аристова, Белецкого, Гусака, Киркорова, Соввы и Федоркова предстоит выйти к лагерю 6400 двумя группами. Первая пройдет лагерь 5600 без остановки и заночует в лагере 5900, затем поднимется в лагерь 6400. Вторая группа на первую ночевку остановится в лагере 5600, в течение двух следующих дней будет подниматься к лагерю 6400, где и соединится с первой группой. По пути к вершине будет установлен еще один лагерь на высоте 7000 метров.

В Ледовом лагере останется Трапезников. Он возглавит резервную группу, которая выйдет наверх в случае необходимости. Радиостанцию Аристов предлагает установить в лагере 6400. По его мнению, кошки на вершину брать не следует: он осматривал склоны с самолета Липкина и пришел к выводу, что маршрут несложен. Белецкий не согласился с предложением руководителя: а вдруг встретятся участки очень жесткого фирна — не рубить же тогда сотни ступеней. Гусак поддержал Белецкого. Тем не менее Аристов остался при своем мнении.

Совещание заканчивается. Начинается отбор продуктов и снаряжения для штурма. Врач Федорков готовит набор медикаментов. Аристов рассчитывает количество продуктов. Лебеденко проверяет батареи для рации. Вдруг с фирновых полей, нависших над верховьями ледника, срывается гигантская лавина. Она увлекает за собой все новые и новые глыбы льда. Снежно-ледовая масса мчится вниз в направлении лагеря. Бежать некуда. Снежная пыль полностью закрывает массив пика Коммунизма. К счастью, основная масса льда и снега проносится стороной.

3 сентября штурмовая группа покинула Ледовый лагерь и начала подъем к первому лагерю на восточном ребре пика. Восходители предполагали подняться на вершину полным составом.

Лавина, сорвавшаяся два дня назад, сгладила неровности ледника, засыпала трещины и упростила путь к лагерю 5600. Справа по ходу высятся скальные стены восточного ребра. Первая группа под руководством Аристова увеличивает темп подъема и уходит вперед. Белецкий идет во второй группе. Вскоре восходители сворачивают вправо по направлению к гребню. Вот уже позади остается пологий снежник и начинается подъем по скалам. Через семь часов после выхода из Ледового лагеря вторая группа достигает гребня. На площадке 5600 лежат две палатки, засыпанные снегом. Их повалила воздушная волна, вызванная сорвавшейся лавиной. Устанавливая палатки, восходители поглядывают наверх, наблюдая, как первая тройка — Аристов, Гусак и Киркоров — поднимается по скалам второго «жандарма». Через два часа Аристов подает сигнал: в лагерь 5900 добрались благополучно. Утром 4 сентября вторая группа выходит к следующему лагерю. Лагерь 5900 уже пуст. Здесь всего две крохотные площадки, выложенные на гребне из обломков камней. Края палаток нависают над ледниками. Сразу за второй палаткой начинается крутой ледяной гребень, ведущий к основанию третьего «жандарма».

5 сентября ко второй группе присоединились поднимавшиеся «в хвосте» Трапезников и Афанасьев. Восходители преодолевают скальные стены третьего и четвертого «жандармов». В районе пятого «жандарма» Афанасьев почувствовал себя плохо, и Трапезникову пришлось начать с ним в связке спуск. Белецкий понимает, как обидно Борису уходить вниз. Ему не повезло на пике Ленина. Сейчас же он чувствует себя прекрасно. Но нельзя оставить в беде товарища.

На пятом «жандарме» висит веревка, закрепленная первовосходителями четыре года назад. Белецкий Начинает подъем по перилам, но неожиданно срывается: тяжелый рюкзак отбрасывает его в сторону от Скалы. Он повисает на веревке. Товарищи подтягивает его к скале, и Евгений с большим напряжением преодолевает этот коварный «жандарм»—последнее препятствие на восточном ребре.

К вечеру восходители встречаются с передовой тройкой в лагере 6400. Пока план штурма выполняется точно. К сожалению, начинает портиться погода. К ночи усиливается ветер. Неожиданный порыв обрывает оттяжку, и палатка валится на головы альпинистов. Приходится вылезать из теплого мешка и укреплять ее.

6 сентября, оставив радиостанцию в палатке лагеря 6400, восходители уходят выше. Аристов торопит: погода хмурится. Небо закрыто облаками. По снежному гребню приходится подниматься в связках — под снегом могут оказаться ледовые трещины. Вот и место последнего лагеря группы Евгения Абалакова в 1933 году.

Свой очередной лагерь восходители устанавливают на высоте 6900. К ночи погода портится окончательно: начинается снежная буря. Гусак, хорошо знакомый с зимним Эльбрусом, определяет, что скорость ветра достигает 60 метров в секунду. В плотно застегнутую палатку набивается снежная пыль. Теперь необходимо терпеливо переждать непогоду, сохранить силы для штурма. Об отступлении никто не помышляет. Этот лагерь — самый высокий в истории советского альпинизма. До вершины пика Коммунизма всего день пути.

К утру буря не утихает. Белецкий выбирается из палатки, но сильный порыв ветра валит его с ног. Держась за оттяжку палатки, Евгений силится разглядеть вершину. Но она скрыта белесой мглой. Приходится снова забираться в палатку. В середине дня Совва начинает сильно кашлять, жалуется на боль в грудной клетке. Он решил спуститься в лагерь 6400, чтобы там переждать бурю. В случае обострения болезни вызовет по рации помощь из Ледового лагеря.

9 сентября Гусак и Киркоров сопровождают Совву в лагерь 6400. Там значительно теплее. Оставшись в палатке в одиночестве, Совва постепенно утратил способность трезво мыслить и оценивать обстановку. Попытавшись связаться с Ледовым лагерем, он передал в эфир свои позывные и на этом прекратил передачу. Ночью он вдруг решил спускаться по трудным «жандармам», едва не улетел вниз, потерял рюкзак и продолжил спуск налегке.

Странная «передача» из лагеря 6400 вызвала тревогу внизу. Трапезников и Афанасьев устремились наверх. По пути встретились с Соввой, И надо сказать, вовремя. Совва был уже невменяем, предлагал всем тотчас начать спуск вниз по стене за его рюкзаком, улетевшим на ледник. Альпиниста удалось благополучно спустить в Ледовый лагерь.

Пятые сутки «отсиживается» штурмовая группа в лагере 6900, пережидая буран. Восходители понимают всю серьезность создавшегося положения, но все настроены на штурм.

Аристов предлагает установить еще один лагерь на высоте 7100 у начала самого крутого подъема к вершинному гребню, а решающий штурм предпринять 13 сентября. В этом есть резон. Погода еще окончательно не установилась, и можно не успеть за один день взойти на вершину и спуститься к лагерю 6900. Свернуть палатки оказалось сложно. Полотнища их сильно обледенели. Промерзли и спальные мешки. С трудом удалось запихнуть их в рюкзаки. Сказалась длительная отсидка на высоте: через каждые пятнадцать — двадцать шагов приходится отдыхать, опираясь на ледорубы. На высоте 7100 установили палатки последнего высотного лагеря.

Утром 13 сентября восходители вышли на последний штурм. В начале подъема — твердый снег, затем начали встречаться участки рыхлого, сыпучего снега, скопившегося здесь после бури. Киркоров, Гусак и Белецкий поочередно выходят вперед и вытаптывают узкую траншею, по которой поднимаются остальные.

Альпинисты медленно приближаются к вершинному гребню. Высота 7300. Бешено колотится сердце. Вот и последняя часть подъема — узкий острый гребень, резко поворачивающий к югу. Под ногами твердый лед, присыпанный сверху снежком. Этот снежок-то и обманул Аристова, разглядывавшего маршрут с самолета. Кошки оставлены внизу. Люди предельно устали. Белецкий, оценив всю опасность ситуации, говорит Аристову, что надо связаться и тщательно страховать друг друга, при необходимости — рубить ступени. Тот в задумчивости смотрит на часы: движение в связках замедлит темп подъема. А уже три часа дня. Наконец руководитель решает продолжить восхождение, не связываясь веревкой. Гусак настоятельно советует Аристову снять с ботинок самодельные чехлы, закрывающие острые шипы на подошвах. Но Олег отрицательно качает головой и продолжает подъем.

Вот и предвершинный купол. С гребня нависает снежный карниз. Белецкий снова настойчиво предлагает Аристову связаться веревкой. Гребень слишком остр и крут, придется придерживаться его правого, западного склона. Падение на нем приведет к неизбежному срыву.

Подходят Гусак и Киркоров. Аристов движется за ними. Вспомнив о своем фотоаппарате, спрятанном на груди под пуховкой, Белецкий делает последний снимок. Спрятав аппарат, он торопится нагнать товарищей и неожиданно падает, заскользив вниз по склону. Перевернувшись на грудь, тормозит клювом ледоруба и останавливается. Выбраться наверх помогает замыкающий цепочку Федорков. Без его помощи Евгению пришлось бы плохо.

Первым, вырубая ступени, движется неутомимый крепыш Николай Гусак, за ним — Киркоров, следом — Аристов. Белецкий видит, как последний, остановившись, делает шаг с левой ноги и, споткнувшись, падает на спину. Сметая тонкий слой снега, Аристов скользит по ледовому склону, не делая ни малейшей попытки задержаться. Наконец он медленно переворачивается на живот, пытается затормозить клювом ледоруба, но скорость уже чересчур велика. Перелетев через каменный барьер, словно через трамплин, альпинист падает вниз. Это видели лишь Белецкий и Киркоров. Пораженные, они безмолвно застыли на месте. Киркоров, находившийся выше, видел, как, ударяясь о скалы, тело Аристова падало на снежное плато, расположенное на семьсот метров ниже.

Политрук группы Евгений Белецкий взял руководство штурмом на себя. 13 сентября 1937 года во второй раз советские восходители поднялись на вершину пика Коммунизма. Высшей точки страны достигли Е. Белецкий, Н. Гусак, В. Киркоров и И. Федорков. Белецкий первым в мире поднялся на два памирских семитысячника — пик Ленина и пик Коммунизма. Но какой дорогой ценой заплатили альпинисты за эту победу! Как нелепа гибель Олега Аристова в самом конце штурма!

Писать записку и разыскивать тур Евгения Аба лакова было некогда. Быстро связавшись, альпинисты пытаются по крутому ледовому желобу спуститься на снежное плато, где лежит тело товарища. Но без кошек удается спуститься за час лишь на сто метров. Приходится возвращаться к лагерю 7100 по пути цодъема. С тяжелым сердцем подходят восходители к своим палаткам. Нет радости победы. Несмотря на невероятную усталость, уснуть никому не удается.

На спуске возле четвертого «жандарма» встретились с Трапезниковым и Афанасьевым. 16 сентября все благополучно спустились в Ледовый лагерь. На большом камне рядом с именами Н. Николаева и Джамбая Ирале, погибших при подготовке штурма пика Коммунизма осенью 1933 года, появилось имя Олега Аристова.

В 1936 и 1937 годах Центральной школой инструкторов альпинизма ВЦСПС руководил Виталий Абалаков. В 1938 году это почетное и ответственное дело доверили Белецкому. Школа работала летом в ущелье Адылсу. С самого начала Белецкий столкнулся с серьезными трудностями. В школе не хватало опытных инструкторов, недоставало снаряжения, и в первую очередь альпинистской веревки, отсутствовала рация, плохо было налажено питание курсантов. Тем не менее теоретические и практические занятия проходили великолепно. Белецкий обладал большим талантом организатора и методиста.

Школа 1938 года во многом отличалась от школы предыдущих лет. Кроме технических навыков курсанты усвоили навыки методистов, многие из них стали организаторами советского альпинизма. Впервые весь состав школы совершил массовый кольцевой перевальный поход. 150 человек преодолели перевалы Джан-Туган, Местийский и Кой-Авганауш. Работа завершилась восхождениями на вершины второй и третьей категорий трудности. На пик Щуровского взошло 112 человек, на Чатын-Тау — 83, на Малую Ушбу — 8. При этом никто за время походов и восхождений не получил травмы.

С юных лет Белецкий прекрасно разбирался в политике, следил за международной обстановкой. По Европе, неуклонно приближаясь к границам нашей страны, расползалась фашистская свастика. Предвидя возможный ход событий, Белецкий организовал для курсантов школы цикл лекций по военным действиям в горах.

Работа школы инструкторов была признана успешной. Решено было, что при работе будущих школ их инструкторский состав будет укомплектован выпускниками школы 1938 года.

В Ленинграде Белецкого ожидал приятный сюрприз. Кировский завод предоставил ему комнату в коммунальной квартире в доме № 5 по улице Турбинной.

В акте сдачи-приемки жилой площади отмечалось: «Стены комнаты оклеены обоями, пол имеет щели, потолок имеет трещины». Но какое это имело значение?! Семнадцать лет прожил он в рабочем общежитии, и вот наконец своя комната!

Конечно, жить с друзьями весело: есть с кем обсудить заводские дела, политические события в стране и за рубежом. Но всему свое время. Порой хочется задуматься, сосредоточиться. Надо писать книги о высокогорных экспедициях, изучать иностранные языки, Белецкий верил, что недалек тот час, когда советские альпинисты начнут совершать восхождения на самые высокие вершины мира — в Гиндукуше, Каракоруме и Гималаях. Но для серьезных занятий географией, языками, литературой необходима тишина, сосредоточенность. В общежитии это нереально. К тому же скоро стукнет тридцать. Нет, что ни говори, своя комната — это этап в жизни.

В конце лета Белецкий предполагал выехать в составе высотной экспедиции на Юго-Западный Памир. Но эту экспедицию отменили. И тогда Евгений решил осуществить одну старую задумку — совершить полный траверс «президиума Главного Кавказа» — Безен-гийской стены. Он уже почувствовал вкус к рекордным восхождениям, самым трудным, самым опасным, не пройденным никем в мире.

12-километровый барьер Безенгийской стены составляют пять снежно-ледовых вершин: Шхара (5058 м), Джангитау (5049 м), Катынтау (4970 м), Гестола (4860 м) и Ляльвер (4350 м). Это — наиболее высокий участок Главного Кавказского хребта. Здесь всегда сильные ветры и крайне неустойчивая погода. Подобный траверс требует от восходителей кроме большого опыта и отличной техники еще и огромной выносливости.

Первую попытку траверса Безенгийской стены с запада предприняли в 1932 году братья Абалаковы вместе с Алексеем Гермогеновым. Но из-за непогоды, после восьми дней работы, альпинистам пришлось спуститься на ледник Безенги, не преодолев массива Шхары.

В 1935 году группа Сергея Ходакевича покорила три вершины Безенгийской стены (Катынтау, Гестолу, Ляльвер), начав восхождение с ледника Безенги.

В конце летнего сезона 1938 года сразу три группы бросили вызов Безенгийской стене. Первыми вышли с юга грузинские альпинисты во главе с Александром Гвалия. Но и им пришлось отступить. Были покорены лишь две вершины — Гестола и Катынтау. 25 июля в Безенги на поляну Миссес-кош прибыли одновременно две конкурирующие команды, заявившие целью восхождения рекордный траверс Безенгийской стены. Московскую команду (С. Ходакевич, П. Глебов, В. Крючков, А. Лапин) возглавлял Сергей Ходакевич. В команду Евгения Белецкого входили ленинградец А. Бердичевский, москвич Д. Гущин и нальчанин И. Леонов, исполнявший обязанности начальника спасательного пункта района.

Обе команды намеревались начать траверс с перевала Дыхниауш, обе хотели выйти первыми. Ведь второе прохождение стены — уже не рекорд, а лишь повторение рекорда.

Ходакевич оформил свой выход на маршрут в Москве. Белецкий этого сделать не мог из-за предполагавшейся экспедиции на Памир. Поэтому команда Белецкого не просила никаких дотаций для рекордного траверса, решив попытаться осуществить его на свои личные средства.

Евгений хорошо знал инструкции и правила о порядке организации горовосхождений. В них имелся пункт, согласно которому спортивные группы, составленные из мастеров альпинизма или старших инструкторов, имели право выходить на маршрут, не утверждая его предварительно в Комитете физкультуры, а лишь зарегистрировав его на местном спасательном пункте горного района.

Все четверо участников группы Белецкого располагали для восхождения лишь очередным отпуском, полученным на работе, а траверс мог затянуться надолго. Поэтому 26 июля Белецкий вышел на траверс Безенгийской стены первым.

До перевала Дыхниауш группу сопровождал заместитель начальника спасательного пункта Ибрагим Голгуров. Ему-то и оставил Белецкий контрольный срок возвращения — 4 августа, решив, что десяти дней вполне хватит для совершения полного траверса стены. Как выяснилось в дальнейшем, срок этот был лишком мал. Альпинисты не учли ухудшения погоды. Портативными рациями, необходимыми для связи со спасотрядом, в те годы восходители не располагали.

Четверка Белецкого начала подъем по северо-восточному ребру Шхары. Из-за недостатка времени они не сделали продовольствия на перемычки между вершинами Безенгийской стены (как обычно поступают альпинисты перед выходом на продолжительный траверс), и поэтому им пришлось идти с очень тяжелыми рюкзаками. Впереди двигалась связка Леонов-Белецкий.

Преодолев скальные ножи, восходители организовали ночевку на гребне Шхары.

Ночью поднялся сильный ветер, пошел снег. А вскоре разыгралась настоящая буря. Лишь у "памирцев" Белецкого и Гущина были пуховые спальные мешки. Леонов с Бердичевским замерзали в своих ватных спальниках.

Утром Белецкий выглянул из палатки. Снег валит и валит. Туман. Видимость ограниченная. Сколько дней продлится эта непогода? Не замерзать же, сидя на месте! Посовещавшись, решили выходить. Натянув штормовки поверх шерстяных свитеров, вылезли на гребень.

Медленно шли к вершине до тех пор, пока буран и густой туман не заставили остановиться. Пришлось срочно ставить палатку и отсиживаться. Непогода не унималась.

Лишь на пятый день достигли главной вершины Шхары. 1 августа пурга вынудила устроить дневку. На следующий день прошли Западную Шхару. 3 августа добрались до пика Руставели. Из-за непогоды четверо суток просидели под вершиной Джангитау: опасный неразведанный спуск с нее совершенно не просматривался. Уже прошло два дня, как истек контрольный срок возвращения группы на Миссес-кош. Восходители знали, что внизу начинаются спасательные работы. Но что делать? Нет никакой возможности сообщить спасателям, что у траверсантов все благополучно, что приходится пережидать непогоду.

Из-за плотного тумана нельзя подать световых сигналов. Никто их не увидит. По существу, еще позавчера нужно было прекратить восхождение и спускаться вниз. Но куда спускаться? С вершины Джангитау есть два пути спуска: на север, на ледник Безенги по крутым снежно-ледовым сбросам и на юг, в Сванетию. Но полуметровые снежные наносы, грозящие лавиной, усталость и обморожения альпинистов... Оба варианта спуска крайне опасны. Придется пробиваться по гребню к вершине Катынтау. Это единственный выход из их положения. Двигаться и двигаться. Бороться за жизнь до конца.

На двенадцатый день вершину Катынтау осветило солнце. И почти сразу же восходители увидели приближающийся самолет. Они поняли, что это разыскивают их. Радостно замахали руками, приветствую летчика, всячески стараясь дать ему понять, что у них все в порядке, что группа боеспособна и продолжает траверс.

Самолет покачал крыльями, развернулся и улетел. Огромная тяжеть спала с плеч руководителя. Теперь, воспользовавшись улучшением поголы, можно заканчивать рекордный траверс, "добить" наконец эту стену. Правда, силы и продукты на исходе, а впереди еще три вершины. Но на Памире было и похуже. Слава богу, не надо думать о спасателях.

А тем временем внизу полным ходом шли спасательные работы, участие в которых приняло большое число людей. Как выяснилось впоследствии, пилот Липкин опознал группу, сообщил о ее местонахождении и о том, что группа Белецкого уверенно траверсировала Джангитау. Но в дальнейших радиопередачах сообщение пилота было сильно искажено.

До спасателей дошла радиограмма о том, что Липкин видел траверсантов на северном склоне Джангитау (а не на южном, как было на самом деле). Это сообщение вызвало на поляне Миссес-кош недоумение.

А группа Белецкого продолжала траверс, идя уже на "голодном пайке". Подошло к концу и горючее - сухой спирт. 7 августа на спуске по скалам с Катынтау их настигла гроза. Пришлось спешно спускаться на ледяной склон и, вырубив площадку, укрыться в палатке. Гремел гром, сверкали молнии. Площадка была так мала, что с трудом размещались в палатке. Вынужденная отсидка не прибавляла сил. От холода еще сильнее хотелось есть. Палатку завалило снегом, скаты ее провисли. При каждом движении иней сипался на лица альпинистов.

8 августа с утра прояснилось. В тетение восьми часов преодолевали отвесные стены жандармов. Вот наконец и вершина Катынтау. Но не прошло и получаса, как снова все закрыли облака. И опять вынуждены были рано становиться на бивак.

9 августа. С утра — сплошной туман. Видимость не превышает 5 метров. Снова гроза. Приходится отлеживаться в палатке. К голоду прибавилась жажда. Съели по ложке сухой манки. Больше продуктов нет.

С трудом спустились с Катынтау на снежное плато. По нему уже почти ползли, вымотавшись до предела. Ночевать пришлось прямо на снегу. И снова разыгралась непогода.

К утру небо вновь прояснилось. В огромных снежных мульдах на пути к вершине Гестола альпинисты изнывают от духоты. Палящие лучи обжигают лица. Шли хотя и медленно, но без остановок. Задержались лишь у предвершинных скал, по которым, сверкая и журча, бежала тонкая струйка воды. Восходители припали потрескавшимися губами к мокрому камню и долго пили, пытаясь утолить трехдневную жажду.

Взойдя на Гестолу, начали спуск к Ляльверу. Последняя ночевка была под его вершиной. На восемнадцатый день траверса, преодолев последнюю гору, альпинисты спустились на ледник Нижний Цаннер и побрели к Миссес-кошу. Они уже шли, как заведенные автоматы, засыпая на ходу, спотыкаясь о камни и снова возвращаясь к действительности. Но траверс Безенгийской стены закончен! Они сделали это первыми в мире! Одолели. Смогли. Выдержали. Скоро встреча с друзьями: горячий чай и сон на мягкой траве — сколько душа пожелает.

Показался Миссес-кош. На морене - люди. Они что-то кричат, машут руками и, кажется, спорят о чем-то. И вот уже покорители Безенгийской стены окружены ими.

Коршуном налетел Павел Рототаев:

— Какое вы имели право идти? Почему не пропустили Ходакевича?..

...За нарушения, допущенные при траверсе, Белецкий был дисквалифицирован и лишен звания мастера спорта.

С. Ходакевич, дождавшись улучшения погоды, совершил вслед за Белецким повторное прохождение Безенгийской стены. Успешно закончив траверс, он утверждал, что нигде не обнаружил следов группы Белецкого. Однако некоторые из участников группы Ходакевича говорили о том, что следы были.

Ходакевич всеми правдами и неправдами пытался доказать, что честь рекордного восхождения принадлежит именно ему. Но убедить кого-либо в этом ему так и не удалось. Поэтому не может не вызвать удивления тот факт, что через десять лет в статье «Безенгийская стена», помещенной в сборнике «К вершинам Советской земли», С. Ходакевич напишет: «Траверс группы Белецкого был новым выдающимся достижением советских альпинистов...»

Белецкий всерьез увлекся токарным делом. Понаблюдав внимательно за деятельностью лекальщиков, изготавливавших точные, выверенные до микрона, измерители и шаблоны, Евгений решил механизировать эту кропотливую работу. Он задумал приспособить для этого швейцарский координатно-расточный станок СИП. Если вставить в патрон такого станка фрезу и совместить ось поворотного стола с центром фигуры, то фреза очень точно «вычертит» на металле нужный шаблон. Своей задумкой Белецкий поделился со слесарем Константином Харченко, который поддержал его. Но специалисты из технического отдела выразили по этому поводу бурный протест и обвинили Белецкого в авантюризме и политической недальновидности: за швейцарский станок уплачено валютой, ни к чему тонкую прецизионную технику использовать для фрезерования... к Евгений не стал спорить. Он поставил на свой СИП фрезу и начал вырезать шаблоны к турбинной лопатке. Если лекальщик затрачивал на изготовление одного шаблона десять часов,- то Белецкий с помощью фрезы вырезал за час целую пачку шаблонов. Договорились вместе с Харченко написать об этом статью заводскую газету.

В конце ноября 1939 года началась советско-финляндская война. Суровая снежная зима с морозами, достигавшими 45 градусов, поставила наши войска в трудные условия. Приехавший с фронта приятель Белецкого писатель Лев Канторович рассказывал о том, что многие красноармейцы, непривычные к сильным морозам, получают обморожения. За две ночи Белецкий написал во фронтовую газету наставление о том, как приспосабливаются к морозу альпинисты и горнолыжники, как строят они теплые жилища из снежных кирпичей с вентиляционным отверстием внизу — там, где скапливается выделяемый при дыхании углекислый газ.

На встречу нового, 1940 года ведущих мастеров ленинградского альпинизма Белецкого, Бердичевского, Буданова, Громова, Калинкина, Линдстрема и Федорова пригласили в Дом спорта на улице Халтурина. Было очень весело. Смотрели фильмы с участием Чарли Чаплина, Бестера Китона, Пата и Паташона. Танцевали у огромной красиво наряженной елки.

В 4 часа утра альпинистов пригласил в кабинет председатель горспорткомитета.

— Для трудной и опасной работы в специальных отрядах фронту требуются опытные выносливые лыжники, не боящиеся суровой зимы. Нужны добровольцы. На обдумывание — три дня,— сказал он.

Через три дня альпинисты прибыли в спорткомитет. Их присоединили к лыжникам-добровольцам из Института физкультуры имени П. Ф. Лесгафта. Из спортсменов сформировали четыре отряда.

Отряд из 35 человек, в состав которого вошли альпинисты, действовал на Петрозаводском направлении. Небольшими мобильными группами бойцы в маскировочных халатах, вооруженные автоматами, совершали лыжные рейды в тыл противника. До прибытия спортсменов-лыжников только финны отваживались «гулять» в тылу наших войск. Теперь же и советские лыжные отряды начали забредать «в гости» к финнам, сея среди них панику. Белецкий стал политруком группы.

Цель рейдов — минирование дорог и мостов, уничтожение вражеских постов, разрушение коммуникаций, сбор сведений о противнике. За линию фронта уходили ночью. Днем скрывались в лесу. С наступлением темноты двигались дальше.

Первым прокладывал лыжню по целине Петр Семенов, за ним шел политрук и штурман отряда Евгений Белецкий. Во время остановок и дневных отсидок в лесу нельзя было разжигать костра для обогрева. Хлеб и шоколад превращались на морозе в камень. Приходилось терпеть.

Однажды за пятьдесят километров от линии фронта группа Белецкого обнаружила вражескую радиостанцию, которую надо было уничтожить. Забросав дом с радиостанцией гранатами, наши воины стали уходить от погони. Теперь Евгений шел замыкающим. Заметив, что выбившийся из сил Дубровин начал отставать, Белецкий забрал у него рюкзак и автомат и помог ему добраться до своих.

Мир наступил неожиданно. 12 марта 1940 года был Подписан мирный договор. С позиций ехали в открытых грузовиках, обмороженные, обросшие. Ленинград встречал своих доблестных сыновей музыкой. Всюду звучали духовые оркестры.

Вскоре Белецкий получил письмо из Москвы от Председателя президиума центральной секции альпинизма Рототаева: «Приветствую и, поздравляю с благополучным возвращением. Вы доказали на практике, что альпинизм не только интересный вид спорта, но спорт, имеющий большое военно-прикладное значение. Прошу передать привет и призвать всех ленинградских альпинистов к усилению подготовительной работы к сезону для того, чтобы в случае необходимости использовать свой опыт и деле обороны священных границ нашей социалистической Родины.

Все материалы по пересмотру вашего дела подготовлены». В июне участников недавно отгремевших боев пригласили в Москву, в Кремль, где в торжественной обстановке Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин вручил им боевые награды. Евгений Белецкий был удостоен медали «За отвагу», а его друг и напарник по связке Иван Федоров — ордена Красного Знамени.

Вскоре президиум центральной секции альпинизма реабилитировал Белецкого, восстановив звания мастера спорта и старшего инструктора альпинизма. И снова Белецкий возглавляет Центральную школу инструкторов альпинизма ВЦСПС на Кавказе. Боевой опыт не пропал даром. Белецкий понимает, что война с фашистской Германией не за горами, что альпинистам I'вскоре предстоит воевать в горах. На это настраивает он и курсантов школы.

— Помните, что вы — будущие командиры горно-стрелковых подразделений,— неоднократно повторяет он на занятиях.

По инициативе Белецкого вся школа в полном составе совершила трехдневный сложный горный поход вокруг массива Шхельда.

Преодолев Ушбинский ледопад, сводный отряд поднялся на Ушбинское плато, затем, спустившись к подножию Шхельды и обогнув ее, взошел на перевал Курсантов. Перевалив в Сванетию, будущие инструкторы преодолели перевал Ахсу и вернулись в ущелье Адылсу.

Во время этого трудного похода курсанты школы приобрели практические навыки работы на льду, ночевок на снегу. Шли, ориентируясь по карте. Особенно сложным оказался спуск с перевала Курсантов на плато Ахсу. На плечи Белецкого легла огромная ответственность за безопасность людей. Возможно, другой бы, помня о жестоком наказании за траверс Безенгийской стены, не рискнул вести курсантов столь трудным путем и упростил бы маршрут. Но Белецкий не терпел халтуры, понимал, что только в суровых условиях можно вырастить настоящих инструкторов альпинизма, будущих защитников Родины.

Волевой настрой Белецкого, его спокойствие и предусмотрительность создавали хорошее рабочее настроение у всех. Поход завершился успешно, без травм и происшествий.

Будучи в душе спортсменом, Белецкий задумал осуществить новое рекордное восхождение. И после окончания работы школы инструкторов альпинизма двенадцать ее тренеров во главе с Белецким вышли на штурм грозной Ушбы, издавна привлекавшей внимание альпинистов. Траверс обеих вершин Ушбы был уже пройден, но никогда еще не отваживалась на такое серьезное восхождение столь многочисленная группа.

Вместе с Евгением на рекордный траверс Ушбы вышли А. Аскинази, А. Бердичевский, Б, Гурилев, П. Захаров, С. Калинкин, А. Кельзон, В. Кисельников, К. Соболев, Л. Рубинштейн, В. Сасоров и И. Федоров.

Первый бивак был на «немецких ночевках» у подножия Ушбинского ледопада. Здесь почувствовал себя плохо Гурилев, вероятно, отравившись чем-то из продуктов. На следующий день он вернулся в лагерь. Остальные одиннадцать восходителей начали подъем по сильно разорванному Ушбинскому ледопаду.

Группа была сплоченной, дружной. Всем хорошо запомнилась вторая по счету ночевка — на гребне Северной Ушбы, после скал Настенко. Спасаясь от пронизывающего ветра, альпинисты заночевали в трещине — ледяном разломе 30-метровой глубины. Разместились друг над другом на трех ступенях, как бы на трех этажах. Палатки использовали в качестве подстилок. Зажгли свечи. Неожиданно для всех обычно очень держанный и молчаливый Белецкий вдруг начал читать стихи. Совершать сложное восхождение с хорошими друзьями — большое счастье. Это почувствовали все.

На первом «этаже» — на самом дне трещины — обосновались Паша Захаров и Сеня Аскинази, над ними— Ванюша Федоров с Левой Рубинштейном. Остальные «поселились» выше. И вдруг глубокая темная ледовая трещина озарилась голубым светом. Зрелище было совершенно фантастическое. Вспыхнули висящие, подобно сталактитам, хрупкие кристаллы льда: дотронешься — с мелодичным звоном летят вниз. При свете вспышки Захаров и Аскинази обнаружили огромную дыру по соседству. Спустили в нее свечу на веревке — дна нe достать. С ужасом поняли, что сидят на снежной пробке над бездонной трещиной. И тут сверху раздался радостный крик Вани Федорова. Оказалось, что это он зажег магниевую ленту.

Снежный выход на гребень после скал Настенко в августе оказался ледовым. Весь траверс первым работал неутомимый Вася Сасоров. Преодолели трудный участок. И тут Белецкий выдал веселый экспромт, от которого лица восходителей озарились улыбками. И напряжение как рукой сняло.

При подходе к седловине между Северной и Южной вершинами Павел Захаров увидел под снегом черную ленту. Спустился и извлек ледоруб. Белецкий вспомнил, что именно здесь совсем недавно сорвались вниз ростовчане Салов и Барова. И каждому стало не по себе: а вдруг и тела альпинистов находятся где-то поблизости. Ушба словно угрожала им. На перемычке встали на третью ночевку.

С юга дул очень сильный, свирепый ветер. На гребшие образовались громадные снежные карнизы, которые легко можно было принять за перемычку. Ветер вполне мог сбросить с гребня. И альпинистам пришлось передвигаться по нему сидя «верхом», свесив левую ногу в Сванетию, а правую—в Кабардино-Балкарию.

Несмотря на все трудности восхождения, никто не падал духом. Инструкторы школы сдружились в походах. Шутки не прекращались. Как маяк, притягивала взоры восходителей сумка с красными помидорами, привязанная к рюкзаку ведущего Василия Сасорова. Лидером группы был Белецкий. Он умел поддерживать хорошее настроение. Чувствовалось, что все детали восхождения продуманы им до мелочей и никакие случайности не смогут помешать альпинистам достичь цели. Грамотно работал Белецкий и при организации спуска с Ушбы.

Спуск прошел успешно. Даже англичане были поражены победой русских на Ушбе, о чем писал журнал «Альпин мэгэзин».

Альпинисты выходят на последний снежник. Совсем рядом — зеленая трава. Неожиданно прилетевший сверху камень рассекает голову Сергею Калинкину. Так попрощалась с восходителями Ушба. К счастью, рана оказалась неопасной.

И вот уже альпийские луга. Ярко светит солнце. Позади—обледеневшие скалы, убийственный ветер. Покорители Ушбы сбросили рюкзаки, разделись.

Приготовил сюрприз неистощимый на шутки Паша Захаров, извлекший из своего рюкзака бутылку пива, которую он пронес через весь траверс. Друзья бросились обнимать его. Общее ликование, радость победы, радость жизни, радость молодости.

У нарзанного источника близ селения Мазери молча глядели, как пожилой сван нарезал острым ножом картофель и бросал в кипящее на сковороде масло. Без конца пили ледяной нарзан и ели хрустящую картошку, поражая своим аппетитом видавшего виды горца.

Возвращались домой через перевал Бечо. Вверх шли очень быстро и не чувствовали усталости, словно на крыльях летели.

На перевале повстречались с группой туристов, шедших к морю. Полная дама в широкополой войлочной шляпе стала взволнованно рассказывать альпинистам об «ужасах» подъема на Бечо, о страшной «куриной грудке» (крутое снежное плечико), по которой им предстояло спускаться в Кабардино-Балкарию.

Они изобразили на лицах озабоченность:

— Что же нам теперь делать?

— А как вы сюда попали?

— Через Ушбу.

— Знаете, ребята, я думаю, что вам нужно вернуться домой снова через Ушбу. Не стоит рисковать своей жизнью на «куриной грудке».

И они обещали сердобольной женщине, уходившей к морю, подумать над ее предложением.

За успешное руководство рекордным траверсом Ушбы с севера на юг Белецкий был награжден Почетной грамотой Всесоюзного комитета по делам физкультуры и спорта при СНК СССР.

Вернувшись в Ленинград, Евгений узнал о том, что в Домбае, во время восхождения на вершину Белалакая, погиб его брат Юрий. Спасателям не удалось найти тела. Вероятно, упал в подгорную трещину и был засыпан сошедшей с горы лавиной. Это был тяжелый удар. Когда-то на Гюльчи сорвался на его глазах Митников, потом на пике Коммунизма—Аристов. А вот теперь погиб старший брат.

Пришло письмо от младшего брата Всеволода:

«...Погибнуть в такие годы, когда, по сути говоря, только начинаешь жить, обидно... Не исключена возможность, что при, дальнейшем лазанье и ты останешься без головы...»

Больной матери в Ромны решили пока не писать о несчастье. Тяжелая весть могла убить ее.

Пришло письмо и от Лиды, жены погибшего брата:

«...Твой почерк так похож на Юркин... Я все молчу, стараюсь никому не надоедать своим горем и прячусь от людей... Юрка воспитал во мне по отношению к тебе какое-то особое чувство уважения, симпатии и немного страха. Он очень любил тебя. Женя, и всегда с гордостью говорил о тебе... Ты его брат, ты альпинист, и вы были близки не только по крови, но и по духу. А я ненавижу теперь альпинизм. Не обвиняю в его смерти ни тебя, ни горы. Только я одна могла не пустить его в горы, но у меня не хватило духу это сделать. Я понимала, что ему не жить без гор, и сама уже не представляла себе отпуск без Кавказа.

В своем письме ты ни в чем не убедил меня. Какое право ты сам имеешь рисковать своей жизнью? Разве твоя жизнь уже никому не нужна? Что изменится от того, сделаешь ли ты. еще один головокружительный траверс или нет? Тебе дороже траверс, чем твоя жизнь, и ты считаешь себя вправе «допускать возможность своей смерти раньше, чем это положено». А мать? А женщина, которая тебя любит? Я жду Юрку, как живого человека, ведь я не видела его мертвым...»

Что он мог ответить женщине, убитой горем? Все отступило перед гибелью человека. Уронив тяжелую голову на руки, Евгений просидел за столом до рассвета. И никто не знал, что творилось в его душе.

Но горы он не проклял.

На заводе Белецкий снова принялся за модернизацию своего станка. Оборудовать СИП фрезой помогли работники бухгалтерии. В начале 1941 года Кировский завод должен был изготовить большую партию тракторов. Центральный инструментальный цех был перегружен, и заказы на лекальные изделия решили передать на соседние предприятия. Но когда подсчитали, во что обойдется изготовление мерительного инструмента, «забастовала» бухгалтерия: подрядчики оценили инструмент в пятнадцать раз дороже, чем стоило опытное лекало у Белецкого и Харченко. Больше никто не упрекал Евгения в «преступной отсебятине». СИП оборудовали фрезой. Уезжая в горы, Белецкий договорился с Харченко, что осенью оборудуют станок еще одним координатным столиком, тогда можно будет резать до конца любой шаблон, не переставляя заготовки.

3 июня 1941 года Евгений Белецкий подписал у инспектора альпинизма и заверил печатью маршрутную книжку:

«Выдана группе в составе: Белецкий Е. А. (руководитель), Сасоров В. П., Федоров И. Г., Кизель В. А., Соболев К. А., Бердичевский А. С. на право совершения восхождения на вершину Дыхтау с севера (как тренировочное перед восхождением на вершину Шхара по северному ребру) в период с 15 июня по 1 сентября 1941 года».

Но это восхождение не состоялось, потому что военный комиссариат командировал Белецкого к подножию Эльбруса, в балкарский поселок Терскол. 15 июня по распоряжению Генерального штаба РККА сюда съехались лучшие альпинисты страны. Начальник сбора генерал А. А. Тарасов поставил перед ведущими восходителями задачу: за полтора месяца обучить молодых офицеров основам альпинизма. И тренеры начали занятия со своими отделениями.

22 июня в дождь и туман на склонах Эльбруса курсанты обучались хождению и страховке на травянистых склонах. Неожиданно по рации был получен приказ: всем спускаться в Терскол. Решили, что Тарасов смилостивился и пожалел промокших курсантов.

На территории армейской турбазы весь состав сбора построили и объявили — война. Хор Александрова пел по радио: «Если завтра воина, если завтра в поход...» Начался митинг.

Но что делать альпинистам в этот трудный час? Генерал Тарасов пытался связаться с Наркоматом обороны, но это ему не удалось. И тогда он принял решение: курсантов направить по местам службы, инструкторов альпинизма — по своим военкоматам.

— Как же так? — поразился Белецкий. — Ведь здесь собран весь цвет советского альпинизма. Мы же пригодимся для военных целей. Готовая горнострелковая часть.

— На Эльбрусах нам не воевать! — ответил генерал Тарасов.

Наверное, в дальнейшем ему не раз пришлось пожалеть об этих словах.

На следующий день инструкторы прибыли в Нальчик и оттуда разъехались по домам. Что делать дальше? Ленинградские альпинисты держались вместе. Дружной группой пришли в военкомат. Помог горком партии: всех включили в 1-ю горнострелковую бригаду для отправки на Кольский полуостров. Формировалась она в казармах в доме № 65 по проспекту Карла Маркса. Двое суток спали на столах, застланных байковыми одеялами. На третий день за Белецким пришла машина с Кировского завода. Шофер предъявил ему бумагу с круглой печатью: «Токарь Белецкий бронируется для выполнения спецзадания командования Ленинградского военного округа».

Приказ есть приказ. Но до чего же горько расставаться с друзьями, с которыми пройдено столько сложных маршрутов, с которыми сам черт не страшен!

В ночь с 5 на 6 июля 1-я горнострелковая бригада должна была выехать в Мурманск. На Московском вокзале загрузились на открытые платформы вместе с орудиями и лошадьми — конной тягой. Поезд тронулся.

Проснулись добровольцы... в Новгороде. Оказалось, что в последний момент в связи с прорывом врага 1-ю горнострелковую бригаду бросили на дальнюю линию обороны Ленинграда (Шимск — Луга — Усть-Нарва). Так горные стрелки увязли в болотах Новгородчины. Их письма получал в Ленинграде токарь Белегзкий. Оказалось, что токари высшей квалификации в этот трудный момент нужны стране больше, чем альпинисты.

Вместе с другом Колей Харченко он еще раз пытался уйти на фронт, на этот раз в особый лыжный отряд Балтийского флота, где «сухопутная» бронь вроде бы не действовала. Белецкого и Харченко направили в казарму на площади Труда. У них забрали паспорта, заверили, что теперь они уже приписаны к части и при желании могут съездить на завод попрощаться.

И они поехали на завод. Друзья видели, как двадцать фашистских самолетов низко, нахально шли в сторону Бадаевских складов. По радио объявили тревогу. Гулко стучал метроном.

Начальник цеха Сергеев молча отобрал у обоих пропуска и положил в ящик стола. Вскоре Белецкому вернули паспорт и приказали заняться эвакуацией инструментального хозяйства Кировского завода на более безопасную в случае артобстрелов Петроградскую сторону.

31 июля Белецкий получил письмо из горнострелковой бригады от одного из своих товарищей по горовосхождениям:

«Был большой бой. Наша группа альпинистов (другого звания мы здесь не имеем) вся в сборе. Несмотря на то, что мы находимся не у дел как альпинисты, мы, здесь нужны, как хлеб. Несколько раз ходили в разведку. Последняя разведка была серьезной и закончилась успешно. Федя (Лемстрем.— Л. 3.) был слегка ранен, но сейчас уже почти здоров.

На днях написали письмо генералу Тарасову. Все-таки хотим воевать в горах. Володя (Буданов. — Л. 8.) получил от Маруси (Потаповой.— Л. 3.) письмо, где она пишет, что в этом направлении что-то делают и, возможно, нас отзовут... Благодаря тому, что мы все же коллектив, нам не скучно и с нами считаются. Обращают внимание на нашу спаянность.

Кстати, нужно отметить, что иногда здорово нам доставалось от вражеских самолетов, особенно неприятны пулеметные очереди.

Как с горными частями действующей армии?

Борис Гурилев».

Грустно и обидно было читать Евгению Белецкому это письмо: друзья уже участвуют в боях, ходят в разведку, а он все также работает в цеху. Правда, продукцию они производят теперь другую. Кировский завод перешел на изготовление танков. Танки очень нужны армии. Но все же, все же...

В начале ноября обком партии предложил Белецкому подготовить к отправке последней баржей через Ладогу пятьдесят прецизионных станков, в том числе его СИП с фрезой. Этих станков ждали с нетерпением на Урале. Вместе со своим станком Белецкий уложил в ящик самое ценное из личного имущества: расчеты по точному фрезерованию, свою первую книжку «Лагерь в горах», бритву, томик Алексея Толстого. Он должен был отплыть этой же баржей.

Но 5 ноября поступило новое распоряжение: станки поплывут баржей, а Белецкий вылетит самолетом и подготовится к приемке оборудования на новом мосте. Прилетев на Урал, он узнал о том, что в баржу при переправе попала бомба и его СИП вместе с остальными станками пошел на дно Ладожского озера.

Ленинградцев, прибывших с Кировского завода в Челябинск, специальная бытовая комиссия распределила по квартирам. По одному, по два подселяли их к местным жителям. Белецкий поселился на раскладушке у железнодорожника. Жилья для прибывших рабочих не хватало. Превратили в общежитие заводской клуб. К зиме ударили морозы. Большинство кировцаз не имело теплой одежды. Организованные на танковом заводе комбинаты-мастерские начали срочно изготовлять ватные куртки,сапоги, валенки.

Кроме кировцев в Челябинск прибыли рабочие я инженеры Харьковского дизельного завода. Три завода — Ленинградский Кировский, Харьковский дизельный и Челябинский тракторный — образовали крупнейший в стране танкостроительный завод, названный в народе Танкоградом. И действительно, это был целый город, застроенный громадными корпусами цехов. Гигантское производство разворачивалось небывалыми темпами. Люди удивлялись размаху работ. За ночь перестраивались целые пролеты. Поражал своими размерами новый цех сборки и сдачи танков. Под его своды свободно входили железнодорожные составы с бронекорпусами и башнями. Краны легко подхватывали и подымали в воздух тяжелые танки. В таком положении их удобнее было красить девушкам-малярам.

Фронт задыхался без танков. Кировцы работали по десять — шестнадцать часов, а иногда и сутками не покидали цехов. Жили одной мыслью: обогнать Германию по производству танков. С фронта в Челябинск летели письма. Танкисты горячо благодарили кировцев за их машины:

«От ваших KB содрогается степь. Фашистские скоты приуныли, когда танки ринулись на их укрепления: это советские львы вышли против немецких тигров. Кировцам — ура!»

Родилась новая форма соревнования: работать за себя и за ушедшего на фронт товарища. В канун Первомая 1942 года на всю страну прозвучало обращение танкоградцев: начать Всесоюзное соревнование за перевыполнение планов по производству танков. Кировцы бросили клич: «Выпустим сверхплановую колонну «Ленинград» для героических защитников города на Неве!»

Советские танкостроители добились перевеса над гитлеровцами, и перевес этот сохранился в ходе войны.

План инструментального цеха увеличили вдвое. Евгения Белецкого выбрали парторгом этого цеха, и теперь он совсем не уходил с завода. Ночевал на коротеньком клеенчатом диване в комнате партбюро. Рядом на подоконнике стоял телефон, который не умолкал ни днем, ни ночью.

Несмотря на нечеловеческую усталость и постоянный дефицит времени, Белецкий умудрялся еще вести огромную переписку. Он поддерживал связь с братом Всеволодом, сестрой Татьяной, с друзьями, оставшимися в блокадном Ленинграде и воевавшими на фронтах. Евгений ничего не знал о судьбе матери и старшей сестры, оказавшихся на оккупированной фашистами территории.

Будучи организатором ленинградского альпинизма, он и в самое трудное время сумел связаться с друзьями-альпинистами, разбросанными по разным фронтам. Через Белецкого узнавали они о судьбе товарищей. Его писем ждали с нетерпением. И он отвечал каждому.

Слушая сводки Информбюро, Белецкий понимал, что очень скоро фронту потребуются квалифицированные альпинисты. Фашисты рвались к Кавказу, рассчитывая захватить нефтеносные районы, прорваться на Ближний Восток и далее в Бирму, где предполагалась встреча с войсками союзной Японии. «Когда русские запасы нефти истощатся, Россия будет поставлена на колени»,—радостно предсказывал Риббентроп. План захвата Кавказа «Эдельвейс» предусматривал обход Главного Кавказского хребта с запада и востока и одновременный прорыв горно-пехотных частей через кавказские перевалы.

Переписываясь с друзьями, Белецкий выяснял, кто где находится в данный момент. Писал он и в Москву, в Управление лыжной, горной и физической подготовки Красной Армии генерал-майору Тарасову, предлагая срочно собирать лучшие альпинистские силы страны для подготовки горных войск, указывал адреса альпинистов, находившихся на фронтах и в тылу. Белецкий просил, требовал, чтобы и его призвали в армию для борьбы с врагом. Но Москва не отвечала.

Почта почти ежедневно доставляла самодельные треугольные конверты со штампом «проверено военной цензурой» по адресу: Челябинск, ул. Ленина, 20, кв. 69, Белецкому. Писались эти письма карандашом, наскоро, в перерывах между атаками и артобстрелами. С фронта долетали на Урал голоса друзей, брата.

«Женя, здравствуй! Вчера я попал на «собрание» альпинистов. Председательствовал Карп (К. Великанов.— Л. 3.), присутствовали Буданов, Лев (Л. Рубинштейн.— Л. 3.), Федя Лемстрем и я. Обсуждали, твой вопрос. Мнения таковы: приехать тебе к нам будет трудно. Общий от нас тебе совет: работай как можно больше. Работая в тылу, ты, очевидно, чувствуешь себя не у дел, а напрасно.

Наши успехи всецело зависят от вас. Чем больше вы нам дадите пушек, танков, самолетов, хлеба, тем больше будет успехов на фронте...

20 февраля 1942 года

Борис Гурилев».

«Здравствуй, Женя! Ты, наверное, знаешь, что многие наши друзья и знакомые убиты или ранены. Погибли Ванюшка Федоров, Сеня Аскинази, Костя Соболев, Игорь Юрьев. Ранен был Келъзон и после ранения оставлен в Ленинграде. В период нахождения в районе Мги был легко ранен вторично Федя Лемстрем — в голову, и чуть раньше — Карп Великанов. 11 февраля вторично стукнуло меня. На этот раз отделаться пустяками не удалось. Получил три серьезных ранения: две дыры в руке и одна в ноге. Сегодня уже 3 месяца 10 дней, как я лежу в госпитале, а конца пока не видно.

Жму крепко руку. С альпинистским приветом.

Сергей Калинкин. 22 мая 1942 года».

«Здравствуй, дорогой Евгений Андрианович! Шлю тебе привет из госпиталя. Передаю привет от ребят — Феди, Бума, Льва и Володи. Все мы получали от тебя письма.

Год тому назад девять альпинистов стали горными стрелками, прямыми участниками Отечественной войны. Позднее к нам прибавился Костя Соболев. Год борьбы не прошел даром — ты это знаешь. Настал наконец и мой черед. В сентябре у меня были сломаны ребра, в октябре ранен в голову, в мае остался без ноги.

Итак, в строю осталось четверо. Таковы, суровые законы войны... Проклятье фашизму, беспощадная смерть виновникам Мирового Человеческого Горя!..

Пиши мне, прошу тебя, о себе и о знакомых всё, что знаешь.

Твой К, Великанов, 2 июля 1942 года».

В начале августа 1942 года фашисты через Невинномысскую и Черкесск вышли к перевалам Западного Кавказа. Организуя оборону перевалов, командование Красной Армии ни на минуту не забывало об опасности, грозящей с юга: Турция сосредоточила у советской границы двадцать шесть дивизий и лишь выжидала удобного момента для нападения.

Учитывая сложную обстановку. Ставка Верховного Главнокомандования наметила ряд неотложных мер по созданию неприступной обороны перевалов Главного Кавказского хребта. Вот тогда-то и потребовались опытные инструкторы альпинизма. Наркомат обороны срочно созывал их в Москву со всех фронтов. К сожалению, многих уже к этому времени недосчитались.

Белецкий продолжал писать в Наркомат обороны, убеждал, доказывал, что на Кавказе в данной обстановке он принесет Родине гораздо больше пользы, чем в тылу. Не получив ответа на свои запросы, он понял, что надо ехать в Москву самому. Помог случай. ЦК профсоюза машиностроения затребовал представителя Челябинского танкового завода. В столицу командировали Белецкого.

Он знал, что где-то работает специальная комиссия ОМСБОНа (Отдельная мотострелковая бригада особого назначения) по набору альпинистов. Но где она размещается?

В метро Белецкий столкнулся с известным бегуном Серафимом Знаменским. Тот подсказал адрес:

«Поезжай на Чкаловский проспект, напротив Курского вокзала..Спроси ОМСБОН».

В ОМСБОНе Белецкому обрадовались: «Оставайтесь, оформляйтесь». Но он был уже ученый. «Нет уж, оформляйте через военкомат, иначе завод не отпустит».

Вернувшись в Челябинск, он ничего не сказал начальству. Терпеливо ждал вызова. Лишь через месяц пришли документы: «Е. А. Белецкого срочно направить в распоряжение войск НКВД». И он распрощался заводом до конца войны.

Бригада ОМСБОН под командованием полковника Гриднева базировалась под Москвой. Отсюда отряды воинов-спортсменов уходили через линию фронта в тыл врага. Они собирали разведывательные данные о противнике, оказывали помощь партизанам.

На опустевших дачах собрались многие известные спортсмены: бегуны братья С. и Г. Знаменские, боксеры Н. Королев и С. Огуренков, альпинисты Е. Абалаков, Я. Аркин, В. Сасоров, Б. Кудинов и другие.

Изучали радиодело, подрывное дело, тактику действий мелких подразделений в лесу, на болоте, в поле, борьбу с собаками. Политрук Белецкий делился опытом зимних боевых действий на Карельском перешейке во время советско-финляндской войны. Ему же поручили вести занятия по горной подготовке.

В составе группы из шести альпинистов Белецкий через Ташкент и Красноводск был отправлен в Тбилиси. Здесь, в штабе Закавказского фронта, отделом горной подготовки руководил капитан К. Джавришвили. Горнострелковые отряды формировались на центральном стадионе «Динамо».

Разработку методики и организацию тренировок горных стрелков поручили Белецкому. Тренировались .на скалах над Тбилисским ботаническим садом.

Преподавателями школы военного альпинизма и горнолыжного дела (ШВАГЛД) стали инструкторы альпинизма: Е. Абалаков, М. Ануфриков, А. Багроз, Е. Белецкий, М. Бобров, Н. Гусак, А. Гусев, А. Гвалия, В. Коломенский, А. Кельзон, И. Мокропуло, ан. Ма-леинов и другие. Весь учебно-методический материал создавался под руководством Белецкого. Он написал специальные методические разработки для действий солдат и офицеров в горах. Эти разработки были разосланы по всем частям Закавказского фронта.

Как опытный и авторитетный методист, Белецкий занимался инспектированием горных частей фронта, разработкой боевых операций в сложных горных районах. Он понимал, насколько необходима кавалерийским и пехотным частям, собранным на Кавказе, специальная подготовка. Хотелось принять непосредственное участие в боевых операциях, но день за днем, с утра до вечера Белецкий обучал бойцов и командиров лазанию по скалам, рубке ледовых ступеней, передвижению на горных лыжах, переправе через реки.

Вместе с Кельзоном Белецкий организует переправу целого полка через Терек. Батальон за батальоном переправляются на карабинах по веревке, натянутой над бурным потоком.

По приказу командующего фронтом усиленный батальон выступил в горный поход в зимних условиях» От селения Ларе перевалили через горный хребет Я обошли Дарьяльское ущелье по горам, спустились в селение Казбеги. Затем Белецкий повел пятьдесят солдат и офицеров на Казбек. Отряд поднялся на вершину в полном составе.

Появление на перевалах Кавказа хорошо экипированных и обученных горнострелковых отрядов значительно активизировало действия наших войск. Теперь уже фашистские горные егеря корпуса генерала Конрада утратили свое превосходство.

Отчаявшись пробиться в Закавказье через перевалы, гитлеровцы перенесли главный удар на Туапсе. Но и эта попытка фашистов переломить ход событий сорвалась. К тому времени врагу было нанесено сокрушительное поражение под Сталинградом. Началось наступление Красной Армии в направлениях Ростова и Донбасса. Эти события отразились и на положении Закавказского фронта. 46-я армия нанесла гитлеровцам удар под Майкопом. В начале 1943 года, боясь оказаться отрезанным, противник начал поспешно уходить с кавказских перевалов.

В январе 1943 года горнострелковый отряд из тридцати бойцов, возглавляемый Белецким, на лыжах вышел с юга к Клухорскому перевалу. Гитлеровцев здесь не оказалось, блиндажи пустовали. Необходимо было спуститься в Карачаево-Черкесию и разведать район Теберды.

Тридцать пять километров прошли за день. Оставив отряд в лесу, Белецкий вошел в Теберду один. Выяснилось, что враг покинул селение всего два часа на зад, когда узнал, что с Клухора спускаются «крупные» советские подразделения.

Местная больница оказалась заполненной детьми, привезенными сюда из многих санаториев Кавказа (более 2000 человек!). В палатах на кроватях без одеял лежали маленькие живые скелеты. Увидев бойцов, дети запели «Интернационал». Зрелище это потрясло красноармейцев.

Ежедневно фашисты увозили в «душегубку» по нескольку десятков больных детей. Операцию эту лично курировал заведующий больницей —- русский. Белецкий приказал расстрелять предателя.

На следующее утро, собрав на площади местных жителей, он распорядился:

— С каждого двора сдать больнице по одному барану и по центнеру кукурузы.

Оставив в Теберде несколько человек, в тот же день Белецкий двинулся к Клухорскому перевалу. Один из бойцов нес на плече сумку с четырьмя сотнями детских писем. Споткнувшись на лыжне, он потерял равновесие, сумка улетела вниз по склону.

Белецкий знал, что этих детей безуспешно разыскивают матери. Неужели погибнут четыре сотни надежд? Не было ни веревок, ни ледорубов. Надев кошки на лыжные ботинки, Евгений полез в ущелье и с риском для жизни достал сумку.

Прибыв в Тбилиси, он пришел на главпочтамт и отправил каждое детское письмо заказным.

8 февраля 1943 года двадцать бойцов-альпинистов, поднимаясь на Эльбрус, достигли высоты 4200 метров, где расположена самая высокогорная в Европе гостиница «Приют одиннадцати». Округлое вытянутое трехэтажное строение напоминало издали дирижабль, увязший в снегу. Здесь обычно ночевали альпинисты перед восхождением, здесь пережидали непогоду.

В трехстах метрах от «Приюта» бойцы залегли на снег: неизвестно, покинули фашисты гостиницу или притаились в засаде. Дали несколько очередей из автомата. Тишина. Лишь безжизненно поскрипывали па ветру сорванные куски цинкового покрытия. Похоже, что немцы покинули «Приют» недавно. Двери сорваны с петель. Стекла окон выбиты. Не заминировано ли строение?

Помещение оказалось сильно захламленным. Под ногами снег, окаменелый хлеб, мерзлая картошка, искореженные огнем консервные банки, старые немец кие газеты. Кто-то поднял одну из них. Газета пошла по рукам. Внимание привлекла фотография: лето 1942 года, бравые фашистские молодчики в форме егерей горнострелковой дивизии «Эдельвейс», широко расставив ноги, стоят на вершине Эльбруса. В руках одного из них — фашистский штандарт. Гитлеровские газеты и журналы того времени пестрели подобными фотографиями. «Европа у наших ног! Наш флаг навечно водружен на ее высшей точке!» —трубила на весь мир геббельсовская пропаганда.

Теперь положение на фронте изменилось: фашисты отступали. Для окончательного развенчания легенды о покорении всей Европы, для снятия фашистских флагов с вершин Эльбруса и водружения на них алых флагов СССР и послало командование Закавказского фронта отряд опытных военных альпинистов — инструкторов альпинизма, мастеров спорта.

Но февраль — не август. Уже четыре дня бушевала на Эльбрусе непогода. Ветер валил с ног. Видимость нулевая. А захваченные с собой продукты кончались. Когда утихнет этот буран? Сколько времени придется еще отсиживаться в гостинице? Этого не знал никто. И все же приказ должен быть выполнен.

12 февраля по радио сообщили об освобождении Краснодара. И альпинисты приняли решение: ночью выступить на штурм более высокой и трудной Западной вершины Эльбруса. Решили, что пойдут шестеро наиболее опытных, наиболее выносливых.

Группа во главе с лейтенантом Николаем Гусаком покинула «Приют одиннадцати». Из-за свирепого ветра сильно слезились глаза. На лицах нарастала ледяная корка. Согнувшись под ветром, тяжело дыша, то и дело останавливаясь для отдыха, шестеро альпинистов в тяжелых армейских тулупах и валенках брели к не различимой во тьме и снежной мути вершине. Чтобы валенки не скользили на льду, к ним привязали кошки с острыми зубьями.

Восходители идут след в след. Высота дает себя знать. Лбы мокрые. Разговаривать нельзя: собьется дыхание. Вот группа останавливается. Навалившись грудью на воткнутые в снег ледорубы, люди отдыхают. Видимость — не более пяти метров. Страшен Эльбрус зимой в непогоду. Где они сейчас находятся? Сколько еще высоты набирать? Не дай бог кому-то отстать, отбиться от группы.

И снова в путь. Вот и лед под ногами. Зубья кошек скользят по нему, как по стеклу, иногда сгибаются. Приходится останавливаться и выпрямлять их ледорубом. Поскользнуться нельзя: вряд ли сумеешь затормозить. А внизу — ледовые сбросы (обрывы) и глубокие трещины. Улетишь — и тела твоего не отыщут.

Шестерка медленно, но верно набирает метры высоты. Как различают они путь в этой снежной кутерьме? Впереди никаких ориентиров, но альпинисты идут уверенно, технично: ни одного лишнего движения. Восходители знают: до самого подъема к седловине ветер должен дуть в левую щеку.

В такую погоду спортсмены обычно отсиживаются в «Приюте одиннадцати». Легко заблудиться на многокилометровых белых полях Эльбруса, можно и сорваться, поскользнувшись на льду, и попасть в лавину. Можно, наконец, просто «загулять» вокруг необъятной горы, пока не свалишься от усталости и не превратишься в кусок льда. Очень легко обморозить руку или ногу — и не почувствуешь сразу. Но они упрямо шли, невзирая ни на что. Они были полны решимости победить.

Ледовые «доски» чередуются с глубоким рыхлым снегом. И снова, сменяя друг друга, они вытаптывают прочные снежные ступени. Замыкающим идти гораздо легче. Они используют готовые ступени, не тратят сил на вытаскивание из снега провалившейся ноги. А тот, кто идет первым, помнит: за его спиной — товарищи. Поэтому шаг первого не должен быть слишком длинным, если кто-то в группе ниже тебя ростом. И первый укорачивает шаг. Думать о товарище каждый научился задолго до войны. За спиной у любого из отважной шестерки — десятки покоренных вершин, в том числе самых трудных, самых высоких в стране.

Руководитель группы Николай Гусак до войны работал на Эльбрусе зимовщиком. В 1935 году вместе с Александром Гусевым он совершил первое в истории зимнее восхождение на Эльбрус. Кому, как не ему, знать прав грозного исполина! Александр Сидоренко и Евгений Смирнов — тоже бывалые восходители. Политрук отряда Евгений Белецкий еще в 1937 году первым в мире покорил памирские семитысячники — пик Ленина и пик Коммунизма. А бойцы-партизаны из Сванетии братья Габриэль и Бекну Хергиани выросли в горах. Горы для них — дом родной.

Шестеро бойцов-альпинистов идут к вершине, пробиваясь сквозь буран. В гостинице за них волнуются друзья. На всякий случай здесь каждую минуту готов выйти на помощь спасательный отряд. Но кто может подсказать, где искать восходителей, с которыми нет никакой связи?

А шестерка уже выходит на седловину Эльбруса. Теперь ветер не мешает: защищает западная вершина. Дальше — круто вверх. У альпинистов это называется подъем в три такта: «ледоруб—нога—нога». Сначала двумя руками вгоняешь в снег древко ледоруба, затем, как по футбольному мячу, бьешь носком левой ноги в снежный склон, потом — правой. И опять все повторяется бесчисленное количество раз. Монотонность этой работы отупляет человека. Глазу не за что зацепиться: бесконечный снежный склон.

Бойцам начинает казаться, что они уже превратились в заведенные долбящие механизмы, что барахтаются на одном и том же месте, совсем не набирая высоты. Теряется ощущение времени. Мороз, но спины намокают от пота... И вдруг резкий ледяной порыв ветра. Это предвершинное плато!

Кажется, ветер пытается опрокинуть людей. Круто наклоняясь, почти ложась на него, восходители движутся вправо к невидимой вершинной точке. Не сразу удается найти этот плоский снежный бугорок, за которым ничего нет — только резкий провал к перевалу. Вот наконец и триангуляционная вышка. Рядом — флагшток с обрывками фашистского флага. Альпинисты срывают его и закрепляют алое полотнище со звездой. Объятия. Крики «ура!». Салют из наганов. Каждый ощущает торжественность этой минуты.

В консервную банку Николай Гусак, прячет записку: «13 февраля 1943 г. 14.00. Сегодня сюда поднялась группа инструкторов альпинизма РККА в составе : начальник группы — мастер спорта лейтенант Н. Гусак; участники: мастер спорта А. Сидоренко, сван-партизан Г. Хергиани, сван-партизан Б. Хергиани, мастер спорта политрук Е. Белецкий, в/техник 2-го ранга инструктор Е. Смирнов.

Поднялись с «Приюта одиннадцати» за девять часов. Снегопад, туман, мороз. Восхождение посвящено освобождению Кавказа от гитлеровцев и 25-й годовщине нашей славной Красной Армии.

Группа по приказу командования Закавказского фронта сняла немецко-фашистский вымпел и установила Государственный флаг СССР. Смерть немецким оккупантам! Да здравствует наша партия ВКП(б) и героическая Красная Армия! Да здравствует наш Эльбрус и вновь свободный Кавказ!»

Банку с запиской обложили сверху каменной пирамидкой.

Спуск опасней подъема, но прошел он благополучно. Салютом из автоматов встретили покорителей Эльбруса друзья.

А через четыре дня в ясную морозную погоду взошла на восточную вершину Эльбруса вторая группа военных альпинистов из четырнадцати человек во главе с А. Гусевым. И здесь тоже был установлен советский флаг. Спускаясь с вершины, на седловине альпинисты наткнулись на трупы двух егерей из дивизии «Эдельвейс». Фашисты замерзли. Один из них был ранен. Вероятно, врагов обстреляли с самолета. Что делали они так высоко в горах? Быть может, это были „те самые «покорители Европы», которые успели сфотографироваться на вершине Эльбруса?

Командование Закавказского фронта наградило участников исторического восхождения на Эльбрус орденами и медалями. Политрук Евгений Белецкий был удостоен ордена Красной Звезды. Белецкий становится старшим инструктором горной подготовки 402-й стрелковой дивизии. С наступлением 1944 года инструкторы начали нервничать. Фронт неудержимо катился на запад, а их вместе с горнострелковыми подразделениями все еще держали на всякий случай на Кавказе; угроза нападения Турции оставалась.

Инструкторы считали, что они еще понадобятся на действующем фронте; впереди Карпаты, а там, глядишь, и Альпы. Они подавали рапорты во все инстанции, просили отправить их на фронт. Писали даже Сталину. Неожиданно пришел долгожданный ответ — откомандировать в распоряжение Генерального штаба.

И вот в июне 1944 года в штабе 2-го Украинского фронта встретились старые друзья-альпинисты: Я. Аркин, А. Сидоренко, Е. Белецкий, Ю. Губанов, Е. Колокольников. Однако их снова ждало разочарование: оставляют в резерве.

В Бельцах «прозагорали» месяц. Командование решило сбросить альпинистов с парашютами в тыл противника, в Румынию. Но скоро началась Ясско-Кишиневская операция и инструкторов горной подготовки распределили по армиям.

Командир противотанковой роты старший лейтенант 235-го гвардейского полка Белецкий с боями прошел по дорогам Румынии, Венгрии, Австрии и Чехословакии. Освобождал Будапешт, Вену и Прагу.

Фашисты собирались взорвать столицу Чехословакии. Пражские патриоты отчаянно сопротивлялись. Спас Прагу от неминуемой гибели бросок советских танков со стороны Вены 9 мая 1945 года.

Скоро было объявлено об окончании войны. Весь город вышел встречать своих освободителей. Пражане засыпали советских воинов цветами, целовали их, плакали от счастья.

Белецкому особенно запомнились восемь девушек, которые несли над головами гигантский торт. Солнечно. Цветут яблони и вишни. Такой, пронизанной светом и радостью, навсегда осталась в памяти Белецкого красавица Прага.

Фашистская Германия капитулировала. Но еще не угомонился дальневосточный союзник Гитлера —империалистическая Япония. Часть советских войск была переброшена из Западной Европы на восток. Так попал - на Дальний Восток и старший лейтенант Белецкий.

В декабре 1945 года Белецкий демобилизовался и вернулся в Ленинград на Кировский завод. 7 марта 1946 года за выдающиеся спортивные достижения и многолетнюю общественную и спортивную деятельность ему было присвоено звание заслуженного мастера спорта СССР. -

Снова думы о горах. Настала пора осуществить давнюю мечту. Еще в 1937 году геолог Сергей Клунников, работавший в составе Таджикско-Памирской экспедиции, рассказал Белецкому о том, что на Юго-Западном Памире обнаружены два семитысячника, на которые не ступала нога человека. И конечно, Белецкий загорелся желанием организовать экспедицию в этот горный район. Но помешала война.

Кстати, Юго-Запад до сих пор оставался наименее исследованным районом Памира. Если по Западному, Восточному и Северному Памиру уже имелись достоверные карты, то на Юго-Западном оставалось немало «белых пятен». На карты этого горного узла были нанесены лишь основные долины и общее направление горных хребтов.

Клунников проник в центральный узел Рушанско-- то хребта из долины реки Гунт и здесь обнаружил безымянную вершину, высота которой по его инструментальной съемке достигала 7130 метров. А в ста километрах южнее ее, в Шахдаринском хребте, исследователь засек еще одну гигантскую вершину (по его замерам — около 7000 метров), которую назвал пиком Карла Маркса. К сожалению, детально обследовать районы этих вершин и пути подхода к ним Клунникову, не обладавшему альпинистскими навыками и не имевшему соответствующего снаряжения, не удалось.

После войны начался третий этап альпинистской разведки Памира. Решено было вместо громоздких, дорогостоящих экспедиций посылать в горы немногочисленные, мобильные отряды, составленные из наиболее квалифицированных и сильных альпинистов.

Белецкий активно принялся за организацию экспедиции на Юго-Западный Памир. Цель ее—изучение района и путей подхода к одному из неизвестных семитысячников. В случае благоприятной погоды — попытка восхождения на него.

В состав экспедиции вошли двенадцать альпинистов из Ленинграда и Москвы: Е. Белецкий — начальник экспедиции, Е. Абалаков — заместитель начальника, А. Багров, Е. Иванов, А. Кельзон, М. Потапова, П. Семенов, А. Сидоренко, В. Старицкий, В. Тихонра-вов, А. Угаров, И. Шлягин.

Очень сложной была проблема обеспечения экспедиции одеждой, снаряжением, продуктами питания. Количество и качество снаряжения, упаковка и опись всех грузов, доставка их к начальному пункту маршрута, откуда примитивный вьючный транспорт перебросит их к месту работы экспедиции,— вот только часть вопросов, которые надо было решить.

Профессия токаря не могла не наложить отпечаток на характер Белецкого. К организации альпинистских мероприятий, будь то руководство Всесоюзной школой инструкторов, спортивным сбором или экспедицией, он подходил с основательностью кадрового рабочего, мастера своего дела.

Участникам экспедиции пришлось изрядно понервничать, потому что до самого выезда из Москвы не было уверенности в том, что мероприятие состоится.

Сказывалось тяжелое экономическое положение страны.

Экспедиция должна была выехать из Москвы 25 июня, но возникли непредвиденные трудности с получением снаряжения, и отъезд передвинули на 5 июля.

Однако и в этот срок не уложились. Потребовалось еще десять дней.

В своем дневнике заместитель начальника экспедиции Е. Абалаков записал: «Начались дни величайшего напряжения. Бессонная ночь. Сами погрузили питание и снаряжение в багаж. В 23.10 отъезд, а в 22.30 я все еще бегаю по Москве по всяким организационным делам. Дома семья и друзья подготовили дружеские проводы. Увы, забегаю к ним на несколько секунд, и все вместе мчимся на вокзал. Прибываем за несколько минут до отхода поезда. Вагон трогается. Наступает штиль».

15 июля почтовым поездом Москва—Ташкент отбыли восемь участников экспедиции. В. Старицкий уже в Душанбе и занимается вопросами каравана.

В. Семенов находится в Алма-Ате. В. Тихонравов и Шлягин смогут вылететь из Москвы лишь 21 июля.

Наконец-то позади суета сборов и можно расслабиться, вытянувшись на полке, глядя в окно на убегающие подмосковные леса, поля, полустанки...

Под стук колес с каждым днем, с каждым часом приближались желанные горы. Чье сердце могло оставаться спокойным? Каждый молча думал о них. Белецкий рассказывал спортсменам о районе, в котором предстояло работать, читал вслух статью Клунникова «Юго-Западный Памир», напечатанную в 1937 году в сборнике трудов Академии наук СССР.

У участников экспедиции не было пуховых костюмов для работы на высоте. Вместо них они получили импортные (американские) и трофейные (немецкие) военные куртки из плотного сукна. Кроме того, каждый имел свитера. Не было и утепленной обуви. Поэтому в вагоне каждый шил себе двухслойные гамаши из сукна и брезента, натягиваемые поверх ботинок.

Многих эти гамаши спасли впоследствии от обморожений.

За окном уже простирались бескрайные пустынные степи Западного Казахстана. Палящее солнце раскаляло стены вагона. К полудню, когда духота становилась совершенно невыносимой, вылезали на крышу.

Пассажиров тут было ничуть не меньше, чем внутри вагона. Припекало азиатское солнце, но выручал сильный ветер. В вагон возвращались смуглыми от солнца, пыли и паровозной копоти. На больших станциях принимали холодный душ из рукавов для заправки вагонных баков.

К вечеру снова безмятежно вытягивались на полках, закрывали глаза, с волнением думая о горах. Какими окажутся эти неизвестные вершины? Хватит ли сил, чтобы не спасовать? Каждый понимал, что сейчас надо отдыхать, расслабляться, отъедаться впрок. Ведь за годы войны все вышли из спортивной формы.

Белецкий лежит на верхней полке и смотрит в окно на песчаные барханы и мелькающие изредка цветущие саксаулы. На полке напротив — давний задушевный друг по восхождениям и Закавказскому фронту Саша Сидоренко. Невольно вспомнился февраль 43-го, советский флаг, хлопающий на ледяном ветру на Западной вершине Эльбруса. Вспоминалась и тихая молдавская станция Бельцы, куда занесла их фронтовая судьба в июле 44-го. В дальнейшем фронтовые дороги Евгения и Саши разошлись. Белецкий закончил войну в Праге, Сидоренко — в австрийском городе Граце.

Из воспоминаний А. И. Сидоренко:

«Мы с Женей, лежа на верхних полках, глядя на скудные казахские степи, вспомнили Бельцы и чистые наши мечты на берегу мутной речушки.

— Что думаешь делать дальше? — спросил Женя, ——- А ты?

— Я сроднился с заводом, полюбил бесхитростную рабочую среду... Думаю провести еще несколько экспедиций.

— Я слышал, что у тебя на примете есть хорошая девушка?

— Кто тебе сказал? -— встрепенулся Женя. — Уже ходят разговоры? Поговорим с тобой на эту тему как-нибудь там, при луне. — И, помолчав: — Кажется, мне посчастливилось. Она будет хорошим другом. Меня боготворит. Принимает все как есть.

— Важно, чтоб она с уважением относилась к твоей слабости — горам... Не пугает ли она тебя с выдуманным идеалом?

— Я сам этого опасаюсь. У нее есть время подумать. А упускать ее мне не хочется. Все придет само собой».

Наконец замелькали за окном зеленые оазисы. На станционных базарах появились первые фрукты. В Ташкенте встретились с Семеновым, Старицким, Шлягиным.

21 июля поездом Ташкент—Наманган выехала передовая четверка: Абалаков, Сидоренко, Потапова, Шлягин. Остальным погрузиться не удалось. Трудно с билетами. Белецкий не на шутку обеспокоен.

Возникла идея добраться до Оша автомашиной, но и это не получилось. С огромным трудом достали билеты на ошский поезд. И на станции Кара-Су наконец собрались все вместе. Оттуда машиной добрались до маленького киргизского городка Ош, раскинувшегося среди садов цветущей Ферганской долины. Остановились на базе Академии наук. Принялись готовить обед на походных примусах, вызвав немалое удивление местных жителей.

25 июля на трехтонке выехали на Памирский тракт, связывающий Ош с Хорогом.

Конечный пункт автомобильного пути экспедиции — таджикский кишлак Ванкала на берегу бурного Гунта. Дальше экспедиционные грузы лягут во Вьюки каравана.

Долина Гунта — своеобразный рубеж между Восточным и Западным Памиром. На восток простираются невысокие пустынные хребты бесконечного мертвого плоскогорья. На западе видны многочисленные узкие ущелья, образованные стремительными речными потоками, рассекшими высокие горные хребты. В ущельях этих густые заросли ивы, облепихи, шиповника.

Несколько дней прозагорали на берегу Гунта в ожидании лошадей. Ловили рыбу, охотились на гор-. ных козлов — кийков. Врач экспедиции Маруся Потапова провела медосмотр. Белецкий признался Саше Сидоренко, что мечтает о восхождениях на пик Победы — самый северный в мире семитысячник, обнаруженный в 1943 году топографом П. Н. Рапасовым на Тянь-Шане, а затем—на самый «кровавый» из гималайских восьмитысячников — Нанга-Парбат.

Наконец прибыл долгожданный караван — три лошади и ишак. 31 июля экспедиция выступила к верховьям реки Патхор.

Еще с левого берега Гунта открылся вид на высокий безымянный пик в Рушанском хребте, который местное население называло Патхор (в переводе с таджикского языка — колючка). С первого взгляда он поразил альпинистов своими обрывистыми черными скалами, сильно изрезанными острыми гребнями, не предвещавшими легких маршрутов восхождения. По пути к верховьям Патхора несколько раз переправлялись через реку. Вместе с караваном пришли два крепких молодых таджика, направленных Советом Министров Таджикской ССР для участия в экспедиции.

Белецкий понимал, что спортсмены Таджикистана нуждаются в собственных квалифицированных кадрах. А где, как не в экспедиции, собравшей сильнейших высотников страны, приобретать альпинистский опыт? Кстати, на переправах молодые таджики оказались очень полезны.

Сильное течение едва не валило с ног альпинистов.

Таджики же легко преодолевали водную преграду способом, которым владели еще их далекие предки. Они очень ловко мчались через реку бегом, необычайно высоко задирая ноги. Едва заметив, что кого-то из горовосходителей начинает сносить вода, они молниеносно подбегали к нему и помогали добраться до берега»

Основным препятствием при передвижении тяжело нагруженного каравана являлись крутые осыпи. 1 августа, преодолев несколько опасных бродов, караван вступил в узкое ущелье с едва заметной тропой. Еще пять километров пути — и на высокой (3600 м) древней морене, густо поросшей ивняком и облепихой обнаружилось удобное место для стоянки. Здесь разбили «Зеленый лагерь».

Далее путь преградили крутые, не проходимые для лошадей осыпи. И грузы перекочевали на спины восходителей. От одного лагеря до другого, вверх-вниз, «челночным» способом перетаскивают они продукты и снаряжение, пока не достигают удобной площадки среди зарослей ивы (3700 м). Здесь устанавливается второй «Зеленый лагерь».

10 августа, предельно нагрузившись всем необходимым для длительного высотного восхождения, альпинисты вышли из «Зеленого лагеря» вверх к южному цирку ледника Марковского.

Путь лежит через крупные осыпи бурого, словно обожженного в печи камня. При подъеме круто вверх 30-килограммовые рюкзаки не позволяют распрямить шею. Перед глазами лишь пять квадратных метров каменного месива, и все внимание сосредоточено на том, как лучше поставить ногу, чтобы не подвернуть ее или не задрать слишком высоко, — тогда не выжмешься.

Тех, кто попал на Памир впервые, поражает непривычная по сравнению с Кавказом грандиозность масштабов. Ледники сползают с востока и запада. К вечеру на старой морене (4400 м) разбили Ледовый лагерь. Дальше начинается безмолвное царство льда и снега.

Разведывательная группа поднялась в бассейн Центрального ледника и по узкому снежному кулуару достигла западного гребня на высоте 5400 метров. Выяснилось, что далее предстоит трудное лазанье по скалам, но затем к вершине выводил ледовый гребень средней трудности.

11 августа двенадцать восходителей покинули Ледовый лагерь. Разбились на четыре связки-тройки; москвичи Абалаков — Иванов — Сидоренко, ленинградцы Белецкий — Семенов — Угаров и две «смешанные» тройки Багров — Потапова — Тихонравов, Кельзон — Старицкий — Шлягин.

Лидирует связка Абалакова. Крутой участок ледопада альпинисты преодолевают «в лоб». Острые зубья кошек с трудом вонзаются в лед. Восходители осторожно обходят зияющие бездонные трещины. Вот уже солнце начинает золотить снежные вершины, но альпинистов, сгибающихся под тяжестью рюкзаков, все еще пробирает утренний мороз.

Темп движения хороший. К часу дня подошли к скальному гребню, вздымающемуся над ледником гигантской черной стеной. Со склонов гребня с грохотом летят камни. Здесь, на высоте 5100 метров, разбили лагерь 3. Солнце припекает так сильно, что все раздеваются до трусов. Но едва вечерние тени достигают лагеря, приходится моментально натянуть' на себя всю теплую одежду. Ночью мерзли даже в спальных мешках. Долго не могли уснуть. Обсуждали планы на завтра: как лучше выйти на ребро, когда начать подъем, какое снаряжение взять с собой. То и дело приоткрывали полы палаток, выглядывая наружу — что обещает погода? В лунном свете зеленовато мерцали снежные склоны. Черная пирамида Патхора выглядела сейчас еще более мрачной и неприступной. К утру палатки обросли изнутри толстым слоем инея.

12 августа по крутому ледовому желобу добрались до гребня. Сразу же началась трудная скальная работа. Впереди тройка москвичей, Евгений Абалаков поднимается первым. Тщательно выбирая путь, он заколачивает в трещины скальные крючья, организуя страховку. Иногда приходится налаживать и оставлять перила для следующих троек. Скалы сильно разрушены, то и дело летят камни, и для безопасности поднимающихся снизу между связками предусмотрен получасовой интервал. Сказывается высота. Все труднее дается скальная акробатика ведущему. Уже у самого перегиба Евгений Абалаков попал в трудное положение. Зацепился за выступ болтающийся на ремне фотоаппарат. Ремешок не пускает. Предательски дрожат руки. Человек висит над обрывом на пальцах. Липкий пот заливает глаза, и невозможно отпустить руку. Саша Сидоренко выдает снизу веревку и недоумевает -~ почему напарник не двигается? Сколько же можно так провисеть? Судорога начинает сводить мышцы рук. Евгений делает рывок — и фотоаппарат выскакивает из трещины. Абалакову удается подтянуться и вылезти на полку.

В напряженном лазаний проходят восемь часов. Сорвавшийся сверху камень поранил голову Жене Иванову. Абалаков перевязывает товарища, и ведущая связка продолжает работу.

По обе стороны гребня километровые отвесы. Внизу мерцает в сумерках ледник. Высота 5700 метров. Пора становиться на ночлег. Два часа упорного труда потребовалось альпинистам для того, чтобы выложить на гребне горизонтальные площадки для палаток. Наконец они установлены и закреплены на крючьях, вбитых в скалу. Края палаток свисают над пропастью. Но внутри уютно. Ощущение дома, защищенности от грозной стихии гор. Шипит спиртовая кухня. Готовится ужин.

Вместе собраться не удалось. Все три связки ночуют на разных «этажах». Палатки прикрепились на гребне друг над другом, словно гнезда на птичьем базаре. Несмотря на высоту, никто не страдает отсутствием аппетита. Из, палаток открывается впечатляющая панорама гор.

На следующий день обошли по полкам с юга трудные скальные «жандармы» на гребне. Все острее ощущается высота. Каждое усилие вызывает одышку.

На высоте 6200 метров установили лагерь 5. Вот теперь есть совершенно не хочется. Шоколад, сгущенка и сало вызывают отвращение. Решили сварить только чай и кисель. Ночью мучает бессонница. Пересыхает в горле.

14 августа решили штурмовать вершину налегке, оставив в лагере палатки и спальные мешки. Взяли с собой лишь теплую одежду, снаряжение и дневной рацион питания.

Так легче достигнуть цели. А если не успеем вернуться к палаткам и ночь застанет на гребне? Этот вариант Белецкий отбрасывает: светлого времени вполне достаточно, чтобы спуститься к лагерю 5.

Связки одна за другой исчезают в узкой расщелине, рассекающей огромную черную стену. По крутым скалам, страхуя друг друга при помощи крючьев, альпинисты обходят нависающий ледовый карниз и выбираются на гребень, выводящий к вершинному куполу. Хочется бежать к вершине — уже такой досягаемой, такой реальной. Но высота и накопившаяся усталость замедляют движение. Нельзя расслабляться ни на миг.

Опасность подстерегает неожиданно. Едва Белецкий берется руками за огромную каменную плиту, как она беззвучно отделяется от скалы и ползет на него. Еще мгновение — и многопудовая глыба сметет его с гребня и сбросит вниз всю тройку.

Но Евгений успевает среагировать, приняв тяжесть камня на бедро, а затем на ледоруб. Плита останавливается. Связка спасена. Подоспевшие товарищи вызволяют начальника экспедиции из западни.

Последние двести метров подъема на кошках но ледовому гребню. Вершина! Все двенадцать спортсменов собираются на высшей точке пика Патхор. Это первое массовое высотное восхождение! Звонкое «ура!» летит над горами.

Обнявшись, смотрят они на юг, на огромный мир, простирающийся перед ними. Ради этого стоило недосыпать, преодолевая усталость, бороться с морозом и высотой, с голодом и жаждой. Даже обычно сдержанный Белецкий не может скрыть волнения. Воздух удивительно прозрачен. Сразу три страны открываются с вершины Патхора: Афганистан, Индия и Китай. Вдали видны гребни Каракорума и Гиндукуша.

Белецкий уже мечтает об экспедиции на семитысячники Китайского Памира — Музтаг-Ата и Конгур-Тюбе. Но это когда-нибудь потом... Хватило бы жизни... Через десять лет Белецкому удалось реализовать и этот замысел.

Гораздо ближе Шахдаринский хребет. Над ровной белой грядой парит еще одна вершина, о которой он думал вот уже десяток лет, — стройная пирамида пика Карла Маркса. Розовые солнечные блики скользят по ее голубым граням.

Погода стоит великолепная. Около двух часов проводят восходители на вершине, тщательно фотографируя и зарисовывая окружающие хребты и ледники.

Белецкий пишет записку, на которой расписываются все восходители, в том числе женщина — ленинградский врач Маруся Потапова. Из камней складывают большой тур, в который прячут консервную банку с запиской покорителей вершины. Кто и когда снимет ее, поднявшись на пик?

Один из анероидов, поднятых на вершину, показал высоту 6400, другой—6800 метров. Значит, Клунников ошибался. Его замеры дали высоту Патхора от 6900 до 7200 метров. На картах с масштабом 1 : 500 000 издания 1940 года она была обозначена высотой 7150 метров.

В дальнейшем выяснилось, что и приборы первовосходителей были неточны. Топографы определили высоту пика Патхор — 6052 метра.

Спуск прошел благополучно. Погода начала ухудшаться.

15 августа весь состав экспедиции собрался в лагере Снежном. К этому времени группа в составе П. Семенова, А. Багрова, М. Потаповой, В. Тихонравова, А. Угарова успела подняться на безымянный пик высотой 5600 метров. По праву первовосходителей альпинисты назвали его пиком С. И. Клунникова — в память о талантливом исследователе Памира, павшем на поле боя во время Великой Отечественной войны.

Вечером восходители подводили итоги, обсуждали дальнейшие планы.

— Первая часть нашей программы выполнена успешно. После непродолжительного отдыха перебазируемся в район пика Карла Маркса. Будем бороться за выполнение программы-максимум, — заключил Евгений Белецкий.

Перед сном, за кружкой чая, говорили о перспективах советского восхождения на Эверест. Еще ни одной экспедиции не удалось покорить восьмитысячник. «Почему бы нам не быть первыми? А уж посягать -— Так на самый высокий», —мечтает Белецкий.

А пока предстоит переброска на Шахдару. К сожалению, некоторые участники экспедиции получили травмы. Особенно не везет Евгению Иванову. В пути, споткнувшись о камень, он упал и сильно разбил голову. Маруся Потапова оказала пострадавшему медицинскую помощь. У Иванова это уже вторая травма головы. Сейчас он напоминает индуса в чалме. Повреждена нога у Евгения Абалакова.

В Ванкале альпинисты вьючат карван, состоящий из трех лошадей и трех ишаков. Вокруг собирается живописная толпа любопытствующих таджиков. Постепенно и они включаются в работу. И вот караван трогается. После 12-километрового пути по шоссе он сворачивает в ущелье реки Дузах. Движение замедляется. Тропа забирает все круче и круче вверх — на боковую морену.

То и дело приходится подтягивать веревками сползающие вьюки. В долине, расположенной высоко над дорогой, пасутся отары овец и стада лохматых флегматичных яков. Солнце уже садится, и невдалеке от перевала на мягкой траве альпинисты разбивают лагерь.

С перевальной точки хорошо видны оба шахдаринских гиганта: слева — пик Энгельса, справа — Карла Маркса. Последний производит на всех сильное впечатление. Восходители обсуждают направление дальнейшего пути. Восточная скальная грань пика Карла Маркса почти отвесна, южная не видна, западная — снежная и менее крутая. Пожалуй, по ней и стоит проложить маршрут. Однако выход на вершинный гребень будет сложен. Можно попробовать подняться на него со снежного плато, расположенного на шеститысячной высоте. Но оно обрывается вниз километровой скальной стеной, под которой течет ледник, стиснутый со всех сторон отвесными скалами.

Да, есть над чем призадуматься. Еще ни один исследователь не добирался до этого грандиозного пика. Нет никаких данных об орографической системе района, 6б очертаниях его ледников. От правильного выбора пути зависит очень многое. Да и время поджимает. Кончается лето.

Две переправы — через бурную Шахдару и Реджис. 29 августа караван вступает в ущелье реки Шабой. Отсюда открывается вид на пик Энгельса, пик Карла Маркса скрыт за поворотом. На удобной травянистой площадке у слияния рек Шабой и Хацак разбивается базовый лагерь экспедиции. Теперь необходима тщательная разведка подходов к пику Карла Маркса. Высота 4000 метров. Заядлый охотник ЭКеня Иванов варит на ужин подстреленного им улара.

Разведка южного цирка ледника, состоявшаяся на следующий день, безопасного пути на обнаружила.

1 сентября караван вышел в долину реки Хацак, и на высоте 4700 метров был разбит лагерь под стеной плато пика Карла Маркса.

2 сентября на разведку вышли две группы. Белецкий, Абалаков и Семенов двинулись в восточный цирк, Багров, Тихонравов и Потапова — в западный.

Группа Белецкого поднялась до высоты 5300 метров и обнаружила, что вход на плато по висячему леднику в середине северной стены плато хотя и сложен, но достаточно безопасен.

Поздно вечером вернулась группа Багрова и доложила, что путь на плато с запада длинен и опасен.

3 сентября радист Левченко передал через Хорог в Москву: «Разведка окончена. Выходим на штурм пика Карла Маркса». В штурмовую группу вошли восемь человек: Е. Белецкий, Е. Абалаков, А. Багров, Е. Иванов, А. Сидоренко, П. Семенов, А. Угаров и Д. Шаримбеков.

Снова тяжелые рюкзаки впиваются лямками в плечи и соленый пот заливает глаза. Ледяной порывистый ветер не позволяет как следует отдохнуть во время десятиминутных остановок.

На ночевку альпинисты встают на гребне, разделяющем долины рек Шабой и Хацак у подножия висячего ледника, выводящего на предвершинное плато у западного гребня. Высота лагеря по анероиду — 5100 метров. Ночью температура падает до минус 10 градусов.

4 сентября начался штурм крутого висячего ледника. Приходится двигаться под огромными нависающими сераками. Громадные глыбы могут обрушиться в любое мгновение. Но, слава богу, опасный участок остается позади.

На ледовый склон первым выходит Багров. Толя энергично вырубает ледовые ступени. Но вот он приостанавливается. Крутизна склона растет. Необходимо забить крюк для страховки, а у Анатолия его нет. Положение становится серьезным. На выручку спешит тройка Абалакова.

Евгений Абалаков поднимается первым, за ним — таджик Давлят Шаримбеков. Страхующий их снизу Саша Сидоренко с тревогой замечает, что Давлят чувствует себя на льду не очень уверенно. Вместо того чтобы ставить ногу на ступень, вбивая в лед все зубья кошки, он то и дело пытается встать на колено.

— Не становись на колено! — кричит Саша.

Но Давлят не слышит. И вдруг крик: «Ой, падаю!» Давлят слабеет. Колени его подгибаются. Абалаков пытается подтянуть его на веревке. Но поздно...

Давлят срывается и скользит вниз. Но ведь не забит еще ни один крюк. Страховки — никакой. Падая, Давлят увлекает за собой Абалакова и Сидоренко. Хуже всего приходится Евгению. Страшный рывок сбрасывает его с высоты. Абалаков и Сидоренко пытаются тормозить клювиками ледорубов. Но это уже не помогает. Набрана слишком большая скорость. От нового рывка Евгений переворачивается и летит вниз головой. Тяжелый рюкзак не дает возможности перевернуться. Неужели конец?

Сильный рывок — и Абалаков останавливается. Багров ловко набросил веревку на ледоруб и удержал Давлята.

Саша Сидоренко, совершив в воздухе сальто, отделался легким испугом. У Абалакова повреждена кисгь правой руки. (Впоследствии выяснилось, что это был перелом.) Тем не менее он полон решимости продолжать восхождение. Рюкзак Абалакова навьючивает на себя здоровяк Леша Угаров. Относительно Давлята решили, что ему следует вернуться, пока не поздно. С его ледовой «техникой» продолжать штурм опасно.

Через пять часов изнурительной ледовой работы оставшаяся семерка выбирается на покатный сброс верхней части западного плеча вершины. На высоте 5900 метров у скал, с которых начинается западный гребень пика Карла Маркса, альпинисты разбивают следующий лагерь. На редкость мужественно работают оба «инвалида»: Женя Абалаков и Женя Иванов, успевшие первыми подготовить площадку для палатки. Лежа в спальных мешках, альпинисты любуются ледяной стеной Гиндукуша. Там уже Афганистан и Индия.

5 сентября погода ухудшилась. Поднялся резкий юго-западный ветер, начался снегопад. Но альпинисты уже втянулись в работу. Сказалась хорошая акклиматизация, полученная при восхождении на пик Патхор. Пробиваясь сквозь снежную пелену, они упрямо движутся к вершине.

Пурга заставляет встать на ночевку на высоте 6250 метров. Всего 350 метров высоты набрано за этот день. Но с погодой шутки плохи. В любой момент можно сорваться, не разглядев пути. Приходится пережидать. Палатки заледенели. Температура воздуха падает до минус 25.

Утром 6 сентября буря не стихла. Надежды на скорое улучшение погоды нет. Восходители решают штурмовать вершину.

Бешеные снежные вихри пытаются сбросить альпинистов с гребня. Каждый надел на себя все теплое, что имел, но это не спасает от пронизывающего ветра. Очень легко получить обморожение. Лишь движение способно согреть. Но высота отбирает остатки сил, Движения становятся вялыми. То и дело приходится останавливаться и оттирать руки и ноги, потерявшие чувствительность.

Заснеженный гребень скрывается в тумане. Чтоб не потерять ориентировку, альпинисты временами снимают защитные очки. Путь преграждает отвесный скальный массив. Но вот уже и он позади.

Скоро восходители достигают вершины. Первыми на скальный пик, венчающий купол гигантской горы, взбираются Саша Сидоренко и Толя Багров. А вот уже и все семеро обнимаются, целуют друг друга в щетинистые, залепленные снегом щеки. Анероид показывает высоту 6910 метров.

На высшей точке Шахдаринского хребта стоят Е. Белецкий, Е. Абалаков, А. Багров, Е. Иванов, П. Семенов, А. Сидоренко и А. Угаров. К сожалению, соседние хребты закрыты плотной облачной пеленой. Ни насладиться панорамой, ни запечатлеть ее на фотопленку не удается. Лютый ветер заставляет быстро сложить тур, написать записку и покинуть вершину. Вниз припустили резво. Снегопад усиливается. В разрывах облаков вдруг ненадолго появляется солнце. И вот уже восходители в лагере 6250. Женя Иванов чувствует себя плохо и начисто отказывается от еды. Чай со смородиной несколько согревает альпинистов. Ночь морозная.

Утром 7 сентября выясняется, что при подъеме в тумане без защитных очков большинство получило сильные ожоги глаз. Бредит Иванов. Абалакова беспокоит острая боль в руке.

Белецкого тревожит состояние группы. Сейчас надо быть очень осторожным, чтобы избежать всяких ЧП. К полудню спустились в лагерь 1. Забрав оставленные здесь продукты, вышли на ровный ледник. На слиянии двух рек, на зеленой поляне у пастушьего коша, сбросили мокрые от пота рюкзаки и расцеловались. Только здесь, на траве, можно считать, что восхождение закончено. От пастухов узнали, что это долина реки Нижгар. Сфотографировались на память. Вечером пили парное молоко. Ночь стояла лунная. Великолепно выспались на этой теплой уютное ночевке.

8 сентября начали спуск в долину реки Пяндж. Взору открылись панорамы Гиндукуша, афганские кишлаки. Через пять часов достигли шоссе. Попутная машина подбросила вымотавшихся восходителей до погранзаставы. Оттуда удалось известить по радио своих товарищей о благополучном окончании похода.

Сутки отдыхали. Купались в Пяндже, жарили форель.

10 сентября к обеду пришел караванщик с тремя ишаками. А через сутки друзья уже обнимали победителей в базовом лагере у развалин старинной афганской крепости в верховьях реки Хацак.

Альпинисты отдыхают. И только Белецкому не сидится на месте. Неугомонный дух исследователя снова гонит его к снегам и ледникам.

От таджиков он услышал о таинственном перевале восточное пика Энгельса. Ну как же не разведать его, если есть возможность? Вместе с пятью добровольцами Белецкий вновь уходит наверх и поднимается на перевал высотой 5540 метров, который назвали перевалом Пограничников. Конечно, хотелось взойти и на стоящий по соседству пик Энгельса. Но, подойдя под стену, выяснили, что маршрут очень труден — потребуется много времени и сил. А времени уже не остается, кончаются продукты. С сожалением восходители сворачивают экспедицию.

Через месяц Белецкий докладывал об итогах работы экспедиции в Ленинграде на заседании Географического общества СССР. Участники экспедиции прошли ряд новых маршрутов в малоисследованной части Западного Памира, изучили рельеф и оледенение Рушанского и Шахдаринского хребтов и совершили два рекордных восхождения на вершины, превышающие 6000 метров. Они явились продолжателями исследований, начатых в довоенные годы С. И. Клунниковым и Б. П. Бархатовым.

Пройдено девять ледников, двадцать два ледника нанесены на схему. Пройдено и описано четыре новых перевала, разведаны еще три. Составлены две схемы (бассейна ледника Марковского и Шахдаринского хребта) с общим оледенением 240 квадратных километров.

Таким образом, были ликвидированы еще два «белых пятна» на карте Памира.

«Успешное обследование районов двух шеститысячных вершин Юго-Западного Памира и восхождения на пики Патхор и Карла Маркса стали возможны только благодаря высокому спортивному мастерству и самоотверженной работе участников экспедиции. Успех экспедиции свидетельствует о том, что опыт советских альпинистов в высотных восхождениях не утрачен, и советские альпинисты занимают ведущее положение в труднейших высотных восхождениях»,— записал в отчете о Памирской экспедиции ее руководитель Е. Белецкий.

Его доклад «По Юго-Западному Памиру» был опубликован в первом выпуске 81-го тома «Известий Всесоюзного Географического общества» в январе 1949 года.

Вскоре после возвращения из экспедиции Белецкий женился на технике измерительной лаборатории завода Лене Гусенок.

В специальном помещении центрального инструментального цеха Кировского завода монотонно гудит уникальный расточный прецизионный станок, который рабочие называют между собой «идолом». Капризный станок чувствителен к малейшим колебаниям температуры, требует особого микроклимата. Электрическая печь струит на него ровное тепло.

Вокруг «идола» упругой походкой ходит приземистый рабочий в темной кепке и замасленной гимнастерке. То и дело он присаживается к столу, нахмурив коричневый от загара выпуклый лоб и выпятив нижнюю губу, изучает чертеж. Зазор должен быть в десять раз тоньше человеческого волоса. В соответствии с узорами, нанесенными на бумагу конструктором, токарю предстоит выточить деталь, идеально приближенную и теоретическим расчетам.

Кировский завод строит новую мощную турбину. Оснащает ее деталями токарь-расточник высшей квалификации, бывший командир противотанковой роты 235-го гвардейского стрелкового полка коммунист Евгений Белецкий.

Вместе со своим другом слесарем Константином Харченко Белецкий решил продолжить работу по модернизации координатно-расточного станка. Еще перед войной он оборудовал свой СИП фрезой и дополнительным координатным столиком. Теперь они с Харченко изготовили к станку второй координатный столик. И уже можно было резать шаблон до конца, не переставляя заготовки. Вместе с Харченко Белецкий написал две специальные книги: «Современные методы механизации лекального производства» и «Оптические профилированные станки», изданные в 1949 и 1951 годах, которые вскоре были переведены за рубежом.

В начале 1948 года в семье Белецких родилась дочь Ирина.

При Географическом обществе СССР была создана комиссия высокогорных исследований. Председатель ее, профессор Я. С. Эдельштейн, предложил Белецкому принять участие в работе комиссии, «направленной на устранение разрыва между ведомственными научными исследованиями горных областей и альпинистскими экспедициями в эти районы». Эдельштейн сетовал на то, что альпинистские экспедиции, проникающие в труднодоступные горные районы, интересные для науки, редко ставят перед собой цели научного характера.

Белецкий всегда стоял на государственных позициях. Он считал, что альпинисты должны помогать науке. Вскоре его избрали действительным членом Географического общества СССР.

С самого начала работы комиссии высокогорных исследований Белецкий становится одним из самых активных ее членов. Ни одна из экспедиций Белецкого не ограничивается чисто спортивной целью. О проведенных исследованиях ледников, горных рек и хребтов он докладывает на заседаниях Географического общества, публикует в его трупах материалы о малоизученных горных районах.

Одновременно Белецкий работает над книгой «Пик Сталина». Эта книга — об истории исследования Памира и о покорении высочайшей вершины СССР — вышла в 1951 году и вскоре также была переведена и издана за рубежом.

Белецкий ведет активную организаторскую работу в федерации альпинизма Ленинграда, в альпинистской секции Кировского завода. В период летних отпусков он работает тренером в альплагере «Химик», руководит сборами альпинистов Кировского завода на Кавказе.

Летом 1951 года на Памире в центральной части Заалайского хребта работала экспедиция Ташкентского окружного дома офицеров под руководством В. И. Рацека. Впервые группе альпинистов удалось проникнуть в верховье всех притоков ледника Корженевского. Один из двух крупных правых притоков ледника (западный) был назван именем Евгения Белецкого. Это было признанием больших заслуг Белецкого в развитии советского альпинизма и в области высокогорных исследований.

Летом 1952 и 1953 годов Белецкий руководит Всесоюзными сборами по подготовке младших инструкторов альпинизма. За успешную работу ВЦСПС награждает его Почетными грамотами и премией.

В 1953 году состоялась высотная экспедиция ВЦСПС, поставившая своей целью покорение пика Евгении Корженевской (7105 м). Белецкий должен был руководить штурмом вершины, но на северном гребне пика на высоте 6000 метров он заболел пневмонией, потерял сознание, и товарищам пришлось транспортировать его вниз.

Рекордное восхождение возглавил ленинградец Алексей Угаров. 22 августа пал последний из четырех советских семитысячников. Вершины пика Евгении Корженевской достигли восемь высотников.

В Ленинграде после работы в цеху Белецкий спешит в Публичную библиотеку. Много вечеров проводит он и в библиотеке Географического общества, работая над книгой «Пик Ленина». Эта книга была опубликована в 1958 году.

В мае 1955 года Всекитайская федерация профсоюзов обратилась в ВЦСПС с предложением об организации совместных восхождений альпинистов КНР и СССР на территории Западного Китая, в горах, образующих восточную окраину Памира.

Белецкий давно мечтал о высотных восхождениях И горных системах Азии за пределами СССР. Теперь Же перед советскими альпинистами впервые открывалась реальная возможность совершить такие восхождения, принять участие в покорении высочайших вершин мира.

Решено было, что главной целью советско-китайской экспедиции явится восхождение на знаменитую вершину Музтаг-Ата (7546 м). В случае успеха на Музтаг-Ата при благоприятных обстоятельствах можно будет уделить оставшееся время для обследования соседнего горного массива Конгур и даже попытаться взойти на одну из его вершин.

Предполагалось, что в штурмовую группу советские и китайские альпинисты будут включены поровну. До сих пор в высотных экспедициях, организованных зарубежными клубами, китайцы участвовали только в качестве носильщиков. Теперь им предстояло стать равноправными восходителями. Для этого надо было в короткие сроки подготовиться физически, овладеть техникой альпинизма.

Летом 1955 года для обучения основам альпинизма на Кавказ прибыли четыре китайских спортсмена: Лжоу Чжен, Сюй Дин, Ши Сю и Ян Деюань. Их подготовкой руководил Белецкий, помогал ему опытный высотник, покоритель пика Евгении Корженевской Угаров. Хождение по скалам давалось китайцам легко, но лед и снег они не любили. Особенно трудно было привыкнуть им к снежно-ледовым ночевкам. Однако им нельзя было отказать в упорстве. Совершив поход через несколько перевалов, научившись передвигаться и страховаться на льду и снегу, китайские спортсмены успешно выдержали первый экзамен. Никак не могли они привыкнуть к европейской кухне, отказывались употреблять сахар, столь необходимый на высоте, продукт, хорошо восстанавливающий силы. Тренеры убедили китайцев, что готовить рис на высотах 5000—6000 метров, где температура кипения воды не превышает 65—70 градусов, долго и нецелесообразно. И китайские спортсмены заставили себя питаться европейской пищей.

Закончив тренировочный цикл, они вместе с советскими альпинистами вышли на штурм Эльбруса. Погода была плохая. Ураганный ветер и снегопад вынудили восходителей просидеть два дня в «Приюте одиннадцати». Лишь только видимость улучшилась, группа вышла на склон. На седловине Эльбруса (5300 м) ветер валит с ног. Мороз достигает 20 градусов. Особенно страдают непривычные к холоду китайцы. Тем не менее они мужественно переносят все невзгоды и вступают на высшую точку Европы.

Затем советские высотники вместе с китайскими товарищами вылетели на Памир.

Как всегда, Памирская экспедиция ВЦСПС, возглавляемая Белецким, кроме чисто спортивных задач предполагает осуществить посильные географические исследования и гляциологические наблюдения. Район работы экспедиции — верховья реки Караджилгасай (Восточный Памир). Основная цель — совместная высотная тренировка альпинистов перед экспедицией на Музтаг-Ата.

Объектом восхождения избрана белоснежная пирамида пика Октябрьского (6780 м), расположенного на стыке хребтов Заалайского и Зулумарт. Она давно уже привлекала внимание географов и альпинистов.

I Карта района страдала неточностями. Можно было предположить, что удастся отыскать перевалы через меридианальный хребет Зулумарт, выводящие на запад к верховьям Большого Саукдаринского ледника, и добраться к перевалу Крыленко на восточном гребне пика Ленина. На пик Октябрьский предполагалось подняться из верховьев ледника Октябрьского.

Экспедиция в составе 22 человек выехала из Оша в середине июля на трех автомашинах. Алайская долина встретила непогодой. Северо-западный ветер принес мокрый снег. Вершины закрыты облаками.

На 245-м километре Памирского тракта грузовики сворачивают с автомобильного пути и катят по бездорожью через холмы, тянущиеся на запад до самого горизонта. С трудом преодолевают они крутые песчаные подъемы. В радиаторах вскипает вода. Натужно ревут моторы. То и дело приходится подталкивать грузовики, подкладывать под колеса доски. За три часа удалось преодолеть не более десяти километров бездорожья. Но вот пологий спуск, земля твердеет, появляется трава. Высота — 4000 метров. Впереди — широкая долина реки Караджилгасай, окруженная остроконечными скалистыми пиками. Река разлилась на множество рукавов.

К концу третьего дня добрались до русла мутного потока Кокчукур, впадающего в Караджилгасай с севера. Отсюда открывается вид на Заалайский хребет.

Впереди морена, за ней сильно разорванный ледник Октябрьский.

Найдена ровная площадка для базового лагеря, закрытая от суровых ветров высокой грядой речных огложений. Высота — 4130 метров. Вскоре на речной террасе вырастают два ряда низких палаток-«памирок». Рядом—две большие палатки: кухня и столовая. Впервые Памирская экспедиция привезла с собой газовую плиту. Возле кухни — ящики с продуктами, баллоны со сжатым бутаном. Установлена мачта экспедиционной радиостанции.

Обсуждаются планы. Инициатор самых смелых проектов — московский гидростроитель Кирилл Кузьмин. Высотным альпинизмом он занялся три года назад, но уже добился выдающихся успехов. Во главе грузинских горовосходителей он покорил пик Энгельса.

Старшее поколение альпинистов представлено в экспедиции опытными высотниками. Это А. Угаров, покоривший пики Евгении Корженевской и Революции, Е. Иванов, А. Гожев, А. Иванов, М. Шилкин. Остальные шестеро представляют молодежь. Всем участникам восхождения надо как можно скорее акклиматизироваться.

23 июля отряд из четырнадцати альпинистов (в том числе четверо китайцев) вышел в разведывательный поход в верховья ледника Октябрьского.

Путь лежит по широкой долине на север, вдоль мутного потока, берущего начало от языка ледника. Справа по ходу высится пик Трапеция (6050 м). На него советские альпинисты поднялись в 1935 году.

Октябрьский — один из крупнейших ледников Восточного Памира. Альпинисты отмечают, что очертания его сильно отличаются от тех, что даны на топографических картах. Язык ледника простирался на целый километр севернее указанного. Неверными оказались и очертания истоков реки, берущей свое начало с ледника Октябрьского.

24 июля на лошадях переправились на левый берег потока. Преодолев с тяжелыми рюкзаками моренный вал, вышли на ледник. По нему текут целые потоки талой воды. Продвигаться к верховьям ледника удается только вдоль морен или по береговым склонам. В сумерках добрались до удобных для ночлега площадок. К вечеру 25 июля в верховьях ледника у подножия вершины Кызылагын установили ледовый лагерь N 1. Оставив здесь снаряжение и запас продуктов, большая часть отряда спустилась в базовый, лагерь. Разведчики продолжают обследование ледника. Группа А. Гожева уходит к верховьям безымянного ледника, у которого ночевали накануне. Четыре часа подъема по снежным полям — и альпинисты достигают перевальной точки в хребте Зулумарт. Внизу зеленая долина. Итак, открыт новый перевал в верховьях реки Сауксай. Его назвали перевалом Профсоюзов.

Заканчивается подготовка к восхождению на пик Октябрьский. Белецкий проводит совещание. Решено, что на штурм выйдут 19 человек. Но есть еще одна задумка: в случае успеха небольшая группа сильнейших может попытаться с вершины пика Октябрьского продолжить траверс Заалайского хребта до перевала Крыленко и далее — до вершины пика Ленина. Таких длительных высотных траверсов не совершал еще никто в мире. Возглавит эту группу заместитель Белецкого заслуженный мастер спорта Кирилл Кузьмин. Для этого необходимо сделать заброски: занести на гребень Заалайского хребта 45 килограммов продуктов и горючего. Группа наблюдателей с ультракоротковолновой радиостанцией будет оставлена на гребне.

На крутом снежном склоне прилепились пять приземистых «памирок». Дует сильный ветер. Плотно затянуты входные рукава палаток, и в них довольно тепло, всего минус 8.

Из этого лагеря гребень уходит сначала к седловине, а затем поднимается к безымянной вершине высотой 6673 метра, за которой пик Октябрьский. Одна за другой, пробивая в снегу глубокую траншею, связки движутся к седловине. Альпинисты надели на себя всю теплую одежду. Рюкзаки полегчали, но подъем отнимает много сил. Все чаще приходится останавливаться, чтобы отдышаться. Через каждые сто метров вперед выходит свежая связка «топтунов».

Очень опасны висящие на гребне карнизы. Одно неосторожное движение — и масса льда и снега вместе с человеком может обрушиться вниз. Китайские спортсмены связаны с наиболее сильными советскими восходителями. Всех четверых китайских спортсменов, непривычных к таким высотам, одолевают рвота и головная боль. Это типичные признаки горной болезни. Иногда китайцы останавливаются и показывают жестами: «Всё. Дальше идти не можем». Советские альпинисты подбадривают их.

Пик Ленина еще скрывается за снежным гребнем, но уже видны верховья ледника Корженевского, цепь вершин Холодная Стена, а за ними Алайская долина.

На безымянную вершину надеялись выйти к полудню, но просчитались. Вот уже к склонам ее приближается холодное солнце. А альпинисты все топчут и топчут следы в сухом, сыпучем, как песок, снегу. Преодолев крутой взлет, они разбивают бивак невдалеке от безымянной вершины.

Как трудно заставить себя рано утром вылезти из теплого спального мешка, когда палатка скрипит от мороза и иней, наросший изнутри, сыплется за шиворот! Обуться, одеться, приготовить пищу, собрать рюкзаки, свернуть бивак — каждое движение на шеститысячной высоте, на ледяном ветру требует огромного усилия воли. И снова тяжелое, монотонное топтание снега. И так до самой вершины. Только вперед. Выбора нет. Раз решившись, однажды вступив в эту игру, приняв ее жестокие правила, восходители борются с высотой и собственной слабостью до победы.

И вот девятнадцать альпинистов выходят на безымянную вершину высотой 6673 метра, которую, по предложению Белецкого, в честь дружбы советского и китайского народов называют пиком Единства. С вершины открывается необъятная панорама горных хребтов. На западе — 2-километровая южная стена пика Ленина, к югу от него — еще не покоренная безымянная вершина высотой 6852 метра. Открыты взору хорошо знакомые по прошлым экспедициям пики Коммунизма, Революции, Евгении Корженевской. У Джоу Чжена на глазах слезы радости. Записку с именами первовосходителей прячут в консервную банку, которую закладывают в тур из обломков скалы.

Дальше — спуск на перемычку между пиком Единства и пиком Октябрьским по крутым заснеженным скалам. Внимательно страхуя друг друга, альпинисты движутся вниз. Через два часа все собираются на седловине. Здесь удобное место для бивака. Завтра предстоит набрать последние четыреста метров высоты, отделяющие восходителей от вершины пика Октябрьского.

Уже установили палатки, когда погода начала ухудшаться. Облака закрыли склон пика Ленина, а затем потянулись на восток к хребту Зулумарт.

К вечеру седловину окутал густой туман. Началась метель. Приготовив пищу и поужинав, альпинисты залегли в спальные мешки.

На рассвете 15 августа ветер все так же свистит в оттяжках палаток, бросает в лицо снежные иглы. Непогода может простоять долго. Продукты и горючее на ; исходе. Решено выходить на штурм. На седловине в опустевшем лагере остается самый молодой альпинист — радист экспедиции Слава Автономов.

С огромной скоростью проносятся над гребнем клочья облаков. Сгибаясь под ветром, альпинисты идут на 1 подъем. Высота уже 6700. Даже в пуховых рукавицах мерзнут руки. Лидирует двойка Кирилл Кузьмин — Евгений Иванов, за ней — связка Гожева. И вот вершина! Четырнадцать советских и четыре китайских альпиниста на высоте 6780 метров. Евгений Иванов вручает каждому из восходителей по яблоку. Для того чтобы обрадовать друзей этим-сюрпризом, он шесть дней тащил в своем рюкзаке несколько килограммов дополнительного груза.

В туре остается записка с именами покорителей пика Октябрьского: Е. Белецкий, К. Кузьмин, А. Угаров, Е. Иванов, А. Иванов, А. Гожев, М. Шилкин, П. Скоробогатов, Р. Андреев, А. Ковырков, Е. Дмитриев, Б. Шляпцев, А. Шкрабкин, Д. Клышко, Чжоу Чжен, Сюй Дин, Ши Сю, Ян Деюань.

Семь альпинистов во главе с Кузьминым, подняв ледорубы, салютуют уходящим вниз друзьям. Кузьмин, Угаров, Е. Иванов, Гожев, Скоробогатов, Дмитриев и Ковырков продолжают траверс до пика Ленина. И 21 августа отважная семерка достигает заветной вершины. На каменном выступе восходители обнаруживают завернутый в красную материю бюст Ленина. В туре записка К. Чернухи, В. Абалакова, И. Лукина, пролежавшая двадцать один год; здесь же прошлогодняя записка группы В. Ковалева.

Оставив свою записку, группа Кузьмина начала спускаться. 24 августа ее встречали друзья в лагере у языка ледника Октябрьского.

Через два дня все палатки базового лагеря в верховьях реки Караджилгасай были сняты и упакованы. Альпинисты ожидали машин из Оша, когда встревоженный радист передал Белецкому две срочные радиограммы: Москва запрашивала, готова ли экспедиция немедленно выехать на Тянь-Шань для поисков сборной команды высотников Казахстана, пропавшей без вести на пике Победы.

Спортсмены сильно устали, особенно участники рекордного траверса. Но все понимали, что надо спешить на выручку друзьям, попавшим в беду.

Китайские альпинисты улетели в Москву, остальные участники экспедиции перебазировались на Тянь-Шань.

В Оше их уже ждал специальный самолет до Алма-Аты. В Алма-Ате выяснилось, что из двенадцати казахских восходителей в живых остался один. На леднике обнаружено тело еще одного альпиниста. Об остальных нет никаких сведений уже десять дней. В районе пика Победы бушует непогода. Высотники Ташкента и Алма-Аты отказались от дальнейших поисков, сославшись на лавинную опасность.

На самолете, на лошадях и пешком добирался спасательный отряд Белецкого к верховьям ледника Иныльчек. В лагерь 5100 под пиком Победы прибыли 5 сентября. 7 сентября, невзирая на непогоду и лавинную опасность, поисковая группа во главе с К. Кузьминым начала подъем по восточному гребню пика Победы. На следующий день спасатели обнаружили тела двух обессилевших и замерзших во время спуска альпинистов, а также следы сорвавшихся вниз.

Захоронив на гребне найденные тела, группа Кузьмина спустилась на ледник.

«Это была страшная расплата за попытку штурмовать грозный семитысячник с ходу, без должной подготовки и акклиматизационных походов»,— запишет позже Белецкий.

Так печально закончился альпинистский сезон 1955 года.

Президиум ВЦСПС огметил высокий темп и отличную организацию спасательных работ, проведенных прибывшей с Памира экспедицией под руководством Белецкого.

По итогам Памирской экспедиции профсоюзов СССР и КНР было отмечено, что китайские спортсмены приобрели опыт сложных высотных восхождений. Высотный траверс от пика Октябрьского до пика Ленина был признан крупным достижением советского альпинизма

Был утвержден план советско-китайской экспедиции на вершину Музтаг-Ата в 1956 году. Начальником экспедиции назначили Белецкого, его заместителем — Кузьмина.

Для подготовки к рекордному восхождению в феврале — марте 1956 года предусматривался тренировочный сбор советских высотников в Домбае, а в июне — совместный советско- китайский сбор на Центральном Кавказе.

Первым пытался покорить Музтаг-Ата шведский путешественник, исследователь Центральной Азии Свен Гедин. В 1894 году он четыре раза выходил на штурм вершины с запада, из верховья реки Гез. Но ему не удалось подняться по снежным полям выше 5700 метров.

В 1947 году к Музтаг-Ата устремились опытные английские восходители Э. Шиптон и Н. Тильман. Они предполагали взойти на семитысячник в альпийском стиле: без предварительных акклиматизационных походов. Англичане отступили, не достигнув высоты 7000 метров.

Белецкий задумал штурмовать Музтаг-Ата большим отрядом с обязательной-предварительной акклиматизацией участников и установкой высотных лагерей.

С 27 января по 3 февраля 1956 года в Москве проходила конференция по вопросам развития высотного альпинизма. Первым выступал заслуженный мастер спорта Евгений Белецкий с докладом «Обзор состояния советского высотного альпинизма и тактика высотных восхождений».

Весной того же года альпинисты Англии пригласили Белецкого в Лондон для доклада о советском альпинизме и о высокогорных районах СССР.

И вот уже советские горовосходители Е. Белецкий и переводчик и альпинист Е. Гиппенрейтер знакомят английских коллег в Лондоне с привезенными ими книгами по альпинизму и географии, изданными в СССР за последние годы, учебными плакатами, фильмами «К высочайшим вершинам Памира», «Покорение Музджилги», «Домбайская поляна», «Если б горы могли говорить».

Советских гостей ознакомили с программой их пятидневного пребывания в Англии. Кроме выступления в Лондоне им предстояли поездки в Кембридж и Эдинбург.

В Кембридже Белецкий делает доклад о советском Альпинизме. С удивлением отмечает совершенную неосведомленность слушателей о нашей стране, о ее географии. Публика очень живо реагирует на его выступление. Посыпались вопросы: стоит ли проводить первенство страны по альпинизму и награждать победителей медалями? Ходят ли у вас на вершины в одиночку? Как пригласить в Кембридж альпинистов Московского университета?

Полный восторг публики вызвало сообщение о том, что во время альпиниады на Эльбрус поднялось одновременно 500 человек.

В заключение Белецкий вручил президенту альпинистского клуба Кембриджского университета господину Лонгленду почетный значок «Альпинист СССР I ступени». Хозяева показали свой фильм о восхождении в Андах.

В Лондоне советские восходители обсуждают с английскими коллегами возможности покорения восьмитысячников Каракорума, успехи швейцарцев в разработке кислородной аппаратуры для высотных восхождений. Англичане с большим интересом расспрашивали Белецкого о предстоящей советско-китайской экспедиции на вершину Музтаг-Ата, которую безуспешно штурмовали члены Альпийского клуба Англии Шиптон и Тилмен, высказывают предложение о совместном советско-английском встречном траверсе Эвереста с севера и с юга.

Лорду Ханту, не владеющему русским языком, участвовать в беседе было гораздо сложнее, чем токарю Белецкому. Последний прекрасно понимал все, что говорил Хант, и пока Гкппенрейтер переводил сказанное им на русский язык, Белецкий успевал продумагь и подготовить ответ. Хант не мог не оценить ум, эрудицию, интеллигентность русского альпиниста.

В Альпийском клубе посланцев Страны Советов тепло встречают всемирно известные ветераны британского альпинизма Г. Тилмен, Г. Соммервел, Н. Оделл, Э. Шиптон, Г. Феллоу, Ч. Эванс. Гости расписываются в Книге записей почетных посетителей, знакомятся с реликвиями клуба, выставленными в специальных витринах. Здесь представлена вся история мирового альпинизма : дневник швейцарца Мишеля Паккара — первовосходителя на Монблан (1786 год), карманный компас и солнечные часы одного из первых исследователей Монблана швейцарца Горация де Соссюра, записи полковника М. Бюфоу — первого англичанина, поднявшегося на Монблан (1787 год). Дневник президента Альпийского клуба Джона Ханта, руководившего в 1953 году экспедицией, совершившей первовосхождение на Джомолунгму (Эверест), открыт на странице с записью о том, как новозеландец Эдмунд Хиллари и шерпа Норгэй Тенцинг первыми достигли вершины Эвереста. Гималаям посвящен отдельный стенд. Здесь ледоруб Мэллори, пропавшего вместе с Ирвином в 1924 году вблизи вершины Эвереста. Он был найден в мае 1933 года на высоте 8430 метров. Рядом — последняя записка Мэллори Оделлу. Тут же ледоруб Тенцинга, камень с вершины, принесенный Хиллари.

В лекции о системе советского альпинизма Белецкий, в частности, сказал: «В наше время люди всех стран все больше стремятся к тому, чтобы лучше узнать и понять друг друга, найти то общее, что сближает народы в их естественном стремлении к прогрессу человечества и к миру. И ничто сегодня уже не в силах остановить это движение. Мы, горовосходители, хорошо знаем, что самым сильным штормам в горах когда-нибудь приходит конец, устанавливается безоблачная погода и яркие солнечные лучи тогда сопутствуют альпинистам в достижении самых грозных вершин. Хочется верить, что и в отношениях между нашими народами наступит время такой безоблачной погоды, что контакты между альпинистами Великобритании и СССР, начало которым было положено в 1954 году, когда сэр Джон Хант выступил в Москве с докладом о знаменитом восхождении на Эверест, будут отныне крепнуть и давать плодотворные результаты...»

Публика слушала Белецкого с огромным интересом. Начав с истории альпинизма в России, он перешел к обзору спортивных достижений советского альпинизма, затем — к географии и истории освоения Кавказа, Памира, Тянь-Шаня и Алтая.

Однако не все пришлось по душе членам Альпийского клуба. В частности, Белецкий убедительно доказал, что первовосходителем на высочайшую вершину Кавказа — Эльбрус является кабардинец Килар Хащиров (1829 год), а не Фрешфильд (1868 год), как считали англичане. В то же время докладчик отметил большие заслуги членов Альпийского клуба Англии Коккина, Вуллея, Доакина, Фрешфильда в изучении Кавказа. Через президента клуба он передал значки «Альпинист СССР» известным английским горовосходителям.

Коснувшись высотных восхождений, Белецкий отметил, что к 1937 году, когда были покорены пики Леина, Коммунизма и Хан-Тенгри, советские альпинисты по числу восхождений на семитысячные вершины вышли на первое место в мире, опередив даже членов Альпийского клуба Англии. Однако, продолжал Белецкий, справедливость требует отметить, что в результате замечательных побед, одержанных англичанами за последние годы в Гималаях, это первенство нами утрачено. Но мы надеемся, что наше соревнование в штурме высочайших вершин мира будет продолжаться.

Белецкий познакомил англичан с системой воспитания советских альпинистов, с правилами горовосхождений, принятыми в нашей стране, со своими взглядами на проблему высотной акклиматизации. Высотная акклиматизация, по мнению советского альпиниста, должна носить активную форму. Она достигается путем подъема на всевозрастающую высоту с последующим спуском и непродолжительным отдыхом в базовом лагере. Акклиматизация становится достаточно эффективной только в том случае, если акклиматизационные походы проводятся в условиях, близких к обстановке штурма, с обычной для последнего нагрузкой. Освобождение будущих участников восхождения от переноски грузов оттягивает сроки акклиматизации и не подготавливает их к трудностям предстоящего восхождения.

Это утверждение Белецкого шло вразрез со взглядами британских альпинистов, стремящихся, как правило, беречь силы восходителей за счет возможно большего привлечения вспомогателей и носильщиков.

В заключение Белецкий сообщил, что планы советских высотников на лето 1956 года предусматривают восхождение на пик Победы и организацию советско-китайской экспедиции на семитысячник Музтаг-Ата.

Президент Альпийского клуба вручил Белецкому тонкую нейлоновую веревку и сказал: «Я желаю вам успеха в предстоящей экспедиции. Пусть эта веревка свяжет альпинистов вашей команды и поможет им взойти на вершину Музтаг-Ата».

После успешного штурма Музтаг-Ата Белецкий пришлет кусок этой веревки вместе с камушком с вершины в Альпийский клуб Англии, и эти экспонаты займут почетное место в музее клуба.

Затем были выступления в Шотландском альпинистском клубе в Эдинбурге, в Королевском географическом обществе в Лондоне. И везде Белецкого тепло и дружески принимали. Он понимал, что является полпредом советского спорта, что его миссия — сеять взаимопонимание. И эту миссию Белецкий выполнил блестяще.

Ленинградский токарь Евгений Белецкий изучает китайский язык. Первоклассница Ирина не удивляется тому, что, вернувшись с завода, папа садится за стол и, раскрыв ученическую тетрадь, бормочет разные непонятные слова. Она понимает — папа готовится к предстоящей экспедиции.

В феврале — марте на Западном Кавказе состоялся тренировочный сбор советских высотников. На шестнадцать мест в команду претендовало- сорок спортсменов. На сборе особое внимание было уделено общефизической подготовке.

В суровых зимних условиях альпинисты совершили восхождения на вершины Эрцог и Сулахат. Ядро советской команды составили участники высотных экспедиций ВЦСПС прошлых лет.

В начале июня все участники будущей экспедиции на Музтаг-Ата, включая двенадцать китайских альпинистов, съехались на Кавказ в альплагерь «Шахтер».

Под руководством Белецкого был проведен цикл скальных и ледовых занятий, совершены походы через перевалы Джан-Туган, Местийский и Гумачи. 26 июня высотники поднялись на седловину Эльбруса (5300 м), где заночевали в палатках. На следующий день альпинисты штурмовали восточную вершину Эльбруса. На этом предварительная подготовка участников экспедиции закончилась.

В конце месяца сборная команда высотников вылетела на Памир. 5 июля'рано утром на пяти автомашинах альпинисты выехали из Оша. Впереди семьсот километров пути через перевалы Чигерчик, Кзыларт и Акбайтал.

С пограничного перевала Сарыташ открывается четырехглавый массив Музтаг-Ата. Дальше машинам не проехать. До базового лагеря десять часов пешего пути. Экспедиционные грузы навьючиваются на верблюдов. Воды нет. Палящая жара. Выжженная солнцем высокогорная долина. Единственные обитатели ее — архары и сурки.

Караван из пятидесяти верблюдов растянулся на полкилометра. К 9 часам вечера альпинисты достигли площадок будущего лагеря в верховьях реки Гез.

7 июля с рассвета и до темноты спортсмены занимались устройством базового лагеря. Установили палатку под столовую, рассчитанную на 40 человек. Разобрали доставленные караваном снаряжение и продукты. Оборудовали склад. Запустили движок — и загорелись электролампочки! Прошлые экспедиции не знали такого комфорта. Вырос жилой городок из приземистых палаток-«памирок». В специальной юрте разместилась кухня.

Вначале была только одна кухня — русская. Но когда выяснилось, что китайские альпинисты не могут есть непривычную европейскую пищу, Белецкий оперативно разрешил возникшую проблему. Он срочно вызвал китайских поваров, и рядом с юртой, где размещалась русская кухня, выросла вторая юрта — с кухней китайской. Пища готовилась на газовых плитах. Баллоны со сжатым газом были доставлены из СССР. Но в походах восходители пользовались обычными альпинистскими бензиновыми примусами.

Связь базового лагеря с Москвой и Пекином через Ош и Кашгар обеспечивали две стационарные радиостанции, разместившиеся в специальных палатках.

Экспедицию обслуживал китайский караван, снабжавший спортсменов бараниной, молоком, сыром. Свежее мясо и фрукты доставляли из Оша.

Спортивный состав экспедиции включал семнадцать советских и тринадцать китайских восходителей. А всего вместе с обслуживающим персоналом (врачи, радисты, повара, хозяйственники, кинооператоры) в экспедиции было 45 человек, не считая караванщиков и шоферов. За здоровьем спортсменов следили два врача — советский и китайский. Кстати, оба взошли на Музтаг-Ата.

Благодаря быстрому переезду с Кавказа в горы Западного Китая предварительная высотная акклиматизация, полученная альпинистами при восхождении на Эльбрус, не пропала даром. Если обычно экспедиции, прибыв в высокогорье, затрачивали для приобретения спортивной формы две-три недели, то сейчас можно было приступать к разведке и подготовке к штурму немедленно.

Тем не менее Белецкий решил провести два обязательных акклиматизационных выхода, совместив их с разведкой пути восхождения и установкой высотных лагерей. Он задумал покорить Музтаг-Ата всем многочисленным составом экспедиции.

Вечером 10 июля все участники экспедиции отправились в первый поход. С альпинистами вышел груженый караван из пятнадцати яков. Разведка Кузьмина и Богачева установила, что до высоты 5500 метров яки вполне смогут подняться.

Первый лагерь альпинисты устанавливают на высоте 4600 метров. Попив чайку, они начинают укладываться в спальные мешки. Тишина. Ничто не предвещает ухудшения погоды. И вдруг налетает смерч. Воздушный вихрь поднимает в воздух все, что способно лететь. Когда смерч уносится прочь, кое-кому приходится вылавливать из речки одежду и спальные мешки.

На следующий день восходители достигли нижней кромки ледовых полей. Здесь разгрузили яков. Караван ушел вниз. Выше начинается ледопад, преградивший в прошлом веке путь шведскому путешественнику Свену Гедину. Установлен второй высотный лагерь,

13 июля — последний, самый трудный переход с тяжелыми рюкзаками с 5500 до 6200. Советских альпинистов восхищают китайские парни: каждый стремится взять груз потяжелее. Руководителям приходится затратить немало энергии, чтобы уравнять вес рюкзаков.

Путь лежит через ледопад. Ведущий вырубает ступени. Сердце бьется учащенно, покалывает в висках. Лавируя между трещинами и ледовыми сбросами, спортсмены достигают удобных площадок для разбивки третьего лагеря. Высота 6200. Температура воздуха минус 10 градусов. Отсюда просматривается путь а предвершинным полям массива. Завтра — вниз, в базовый лагерь, где восходителей ожидает трехдневный отдых.

На второй акклиматизационный выход был запланирован подъем до 6800 метров. Для установки четвертого высотного лагеря и заброски в верхние лагеря продуктов и снаряжения, необходимых для штурма, отправились двадцать семь альпинистов. На этот раз восходителям пришлось обуть утепленную высотную обувь — шекельтоны. Повторный подъем дается спортсменам легче.

На четвертый день альпинисты достигли высоты, на которую еще не ступала здесь нога человека.

За полтора часа удается набрать не более ста метров высоты. Все чаще вынужденные остановки. Но вот уже альтиметр показывает 6800 метров. Здесь предстоит установить палатки четвертого лагеря. Побаливают головы; Аппетита нет. Многим ясно, что ночь пройдет без сна. Врач команды Потапчук настроен оптимистично: «Спуститесь вниз—все пройдет».

Утром альпинисты спускаются медленно. Сказываются бессонница и усталость. Но зато впереди три дня отдыха!

23 июля недалеко от базового лагеря состоялся народный праздник в честь восходителей на Музтаг-Ата. Собралось все население ближайших кочевий: старики, дети, всадники-киргизы и уйгуры, женщины в ярких национальных нарядах.

Началось чаепитие с лепешками. Хозяева угощают свежим кумысом, приглашают в юрты. Гости с интересом осматривают жилища кочевников.

Звучат киргизские народные песни. Танцы. Свадебный обряд киргизов, а затем непременные скачки. В них участвуют сорок джигитов. К удивлению альпинистов, всех обгоняет восьмилетний мальчуган, Ему-то Белецкий и вручает почетный приз — альпинистский бинокль.

Последняя ночь перед штурмом. Притих базовый лагерь. Одни перебирают вещи и снаряжение, другие. пишут письма. Не спится. Каждого волнует вопрос: удастся ли ему взойти на вершину?

27 июля альпинисты вышли из базового лагеря. Тропа петляет между осыпями и скалами. Остановка на отдых. И снова подъем. Час за часом набирают альпинисты высоту, пересекают ледяное поле. А вот и площадки лагеря 2. Они расположены почти на высоте Эльбруса.

Восходители готовятся к ночлегу. Электромонтер из города Дальнего Лю Дай и врач Вун Кинчжен вырубают во льду лунку, чтобы добыть воды. Выше лагеря 2 естественной воды не будет. Придется растапливать снег. Кузьмин и Ши Дженчунь руководят установкой палаток, сортировкой продуктов.

Обед из двух блюд. Аппетит у восходителей прекрасный. Радиоинженер Богачев разворачивает радиостанцию для передачи информации в базовый лагерь» в Москву и в Пекин.

Уже вступили в зону вечных снегов. Выше лагеря 2 громоздятся ледяные глыбы. Главное препятствие на пути к лагерю 3 — ледовые трещины, ледяные отвесы.

28 июля. С утра тепло: всего 3 градуса мороза. По подмерзшему фирну колонна восходителей углубляется в ледопад. На случай срыва в ледовые трещины альпинисты связались капроновыми веревками. На подъеме идущие впереди москвич Евгений Иванов и строитель из Лхасы Чен Жунчан начинают вырубать ступени, по которым пройдет весь отряд. Несмотря на трудности пути по ледопаду, операторская группа (Си-доренко. Грек и Чен Дэю) снимает фильм о восхождении.

Вот и лагерь 3. Восемь высотных палаток, установленных во время акклиматизационного выхода, повалены ветром и засыпаны снегом. Для приведения лагеря в порядок потребовался целый час дополнительной тяжелой работы. Но боевой настрой ни у кого не пропадает: завтра — подъем до 6800 метров.

29 июля. С утра 11 градусов мороза. В лагере 3 альпинисты оставляют привычные для кавказских высот отриконенные ботинки. Обувают шекельтоны, достают пуховые куртки. Выше восходители несут с собой двойные высотные палатки, в которые можно забраться только через специальный рукав.

До 6000 метров все закрыто пыльной пеленой, принесенной жарким ветром пустыни «афганцем». А выше — ярко-синее небо и ослепительное солнце. Словно айсберги, выплывают на юго-востоке исполинские вершины Гиндукуша. За ними — плодородные долины Пакистана.

30 июля. Ночью минус 24 градуса. На фырчащих примусах растапливается снег. Перед выходом необходимо выпить по кружке горячего чая. Мерзнут руки и ноги. Врачи Потапчук и Вун Кинчжен внимательно следят за состоянием конечностей альпинистов. Очень легко обморозиться.

У отметки 7200 метров альпинисты устанавливают последний, пятый лагерь. Начинается снегопад. Но так или иначе, завтра — день штурма.

31 июля. Ночью не все смогли уснуть. Это был самая высокая ночевка для советских и китайских альпинистов. У многих болели головы. Но в 9.00 восходители в полном составе вышли к вершине. Дует резкий холодный ветер.

Снова приходится «плыть» в сыпучем снегу. Сменяя друг друга, дорогу прокладывают сильнейшие: Кузьмин, Рукодельников, Потапов, Чен Жунчан, Го-Жев. Все больше ощущается высота: появляются тошнота, приступы слабости. Все чаще короткие передышки. Друзья подбадривают ослабевших.

Чем ближе вершина, тем сильнее ветер, от которого никуда не спрятаться. Теряют чувствительность ноги. То и дело приходится останавливаться и растирать их. Очень мужественно держатся китайцы.

Но вот головная группа сворачивает влево, к скальному острову, чернеющему среди снегов. За ним — обрыв к леднику Коксель. Дальше идти некуда. Высота 7546 метров — новый высотный рекорд для советских и китайских альпинистов! Все взволнованы. Развернув рацию, Богачев сообщил о победе в базовый лагерь.

Из скальных обломков складывают каменную пирамиду, закладывают в нее записку с именами покорителей: Е. А. Белецкий, К. К. Кузьмин, Ши Джен-чунь, Е. И. Иванов, В. С. Рахимов, Ху Бэмин, А. С. Гожев, А. И. Сидоренко, Чен Жунчан, А. И. Ковыр-ков, Пэн Шули, Сюй Дин, Лю Дай, П. К. Скоробога-тов, В. И. Потапов, И. Г. Грек, Чен Дэто, А. В. Севастьянов, Лю Ляньман, Р. Г. Потапчук, И. Д. Богачев, Пэн Джуму, Ши Сю, В. А. Ковалев, П. А. Шумихин, Го Дэчунь, Вун Кинчжен, Б. Л. Рукодельников, Ю. И. Черносливин, Г. И. Сеначев, В. Д. Дмитриев. Ленинградский слесарь Виктор Потапов и кочегар Харбинской железной дороги Го Дэчунь разворачивают и устанавливают на вершине государственные флаги СССР и КНР. Кинооператоры снимают эту торжественную церемонию на пленку. Рваные облака мчатся над головами обнимающихся альпинистов. Начинается непогода. Пора уходить вниз, и чем быстрее, тем лучше.

В базовый лагерь хлынул поток поздравительных радиограмм.

Белецкого просят сообщить о подробностях восхождения редакция «Последних известий», газеты «Советская Россия», «Комсомольская правда», журнал «Советский Союз», китайский журнал «Новый спорт».

Покорителей Музтаг-Ата поздравили председатель ВЦСПС, Всесоюзный спорткомитет. Федерация альпинизма СССР, альпинисты Югославии, товарищи по восхождениям, трудящиеся Китая, родные и близкие.

Но, отдохнув всего один день после возвращения с Музтаг-Ата, альпинисты приступают к реализации дальнейшей программы. Теперь внимание экспедиции привлек торный массив Конгура, о котором имелись лишь скудные сведения английского путешественника Скрина пятидесятилетней давности.

Пешие и конные разведывательные отряды экспедиции обследовали ледники в поисках пути к вершинам массива Конгур. Решено штурмовать одну из высочайших вершин района Конгур - Тюбе-Таг — Конгур 2 (7595 м).

Уже не оставалось времени для подготовки массового восхождения на эту вершину. На штурм 12 августа в сопровождении вспомогательного отряда вышли восемь сильнейших высотников экспедиции: Кузьмин (руководитель), Чен Жунчан, Пэн Джуму, Сибиряков, Рукодельников, Потапов, Рахимов, Иванов.

13 августа удалось добраться до языка ледника, стекающего с вершины Конгур 2. Скоро вышли на крутой ледопад. Поднимались очень быстро. Погода стояла неустойчивая, то и дело сыпал снег.

Идти приходится на передних зубьях кошек с тщательной крючьевой страховкой. Это очень тяжелая работа: быстро устают голеностопные суставы. Все чаще и все дольше передышки. На высоте 5500 метров альпинисты разбивают бивак. Сопровождающие группу операторы А. Сидоренко и Джоу Фэн стараются не упустить эффектных кадров.

И снова через лабиринт трещин восходители упорно пробиваются вверх. Усложняет путь глубокий снег. К тому же резко портится погода. Начинается метель. С трудом ориентируясь среди ледовых нагромождений, группа Кузьмина поднимается по ледопаду. Кажется, этому утомительному и опасному подъему не будет конца. На высоте 6100 удается выйти на гребень.

Перед восходителями вырастает 800-метровая ледовая стена с громадными сбросами. Обхода нет. Впереди самый трудный — ключевой — участок восхождения.

Отважная восьмерка продолжает штурм. Предстоит трудная ледовая работа. Совершенно пропадает видимость. Крутизна ледового склона 50 градусов. Первый движется на передних зубьях с крючьями в руках. Трое страхуют его снизу.

Наконец стена пройдена. Начинается снежный склон. Здесь можно передохнуть, вытоптав глубокие ступени.

На высоте 7000 метров восходители вырубают в снегу площадки для ночлега. До вершины остается не более шестисот метров подъема. Самочувствие и настроение у всех отличное.

16 августа альпинисты выходят на решающий штурм. Очень трудно топтать глубокий снег на такой высоте, да еще при сильном ветре. Каждый лидирует по двадцать минут и уступает место товарищам, становясь в хвост. Вот уже только двое в состоянии работать первыми — Рукодельников и Потапов. Но и «топтунам» за полчаса работы не удается набрать более тридцати метров высоты.

Вперед выходит Кузьмин, и темп движения увеличивается. Уже видна вершина. До нее метров сто. Но, кажется, нет больше сил. И все-таки вот она, высшая точка гребня — 7595 метров! Еще один семитысячник Западного Китая покорен.

Это было крупное спортивное достижение. По мнению советских и зарубежных специалистов, экспедиция в Западный Китай была отлично продумана и организована, и потому ей сопутствовал стопроцентный успех.

Но кроме чисто спортивных задач в планы экспедиции входило и подробное исследование оледенений массивов Музтаг-Ата и Конгура.

Программу научных исследований Белецкий согласовал с учеными. Были организованы гляциологические наблюдения ледников. На сводную карту впервые наносятся контуры ледников, высоты их языков, местные названия рек, вершин. В ящики упаковываются богатые геологические и ботанические коллекции, собранные альпинистами.

По инициативе Белецкого отряд из семи человек во главе с Ковырковым верхом на лошадях отправился на разведку подходов к подножию восьмитысячников Каракорума, расположенных к югу от Музтаг-Ата, на границе Индии и Китая.

Здесь, в одном хребте, находились вторая по высоте вершина мира Чогори (8611 метров) и три «малых» восьмитысячника: Хидден-Пик (8068 м), Броуд-Пик (8047 м) и Гашербрум 2 (8035 м). Белецкий считал, что советским альпинистам давно пора включиться в борьбу за высочайшие вершины мира, что эта задача им вполне по силам.

К 1956 году непокоренных восьмитысячников оставалось уже немного. Вторую вершину мира — Чогори — 31 июля 1954 года покорили с юго-востока, со стороны Индии, итальянские альпинисты А. Компаньоне и Н. Лачеделли. 7 июля 1956 года «пал» еще один восьмитысячник — Гашербрум 2. Удача сопутствовала участникам австрийской экспедиции во главе с Ф. Моравецом, штурмовавшим вершину тоже со стороны Индии.

Но поблизости оставалось еще два невзятых восьмитысячника: Хидден-Пик и Броуд-Пик. Подходы к ним и маршруты восхождения со стороны Китая и должна была изучить группа Ковыркова. Одновременно альпинисты делали засечки и составляли описания встречающихся на пути ледников. Карту рисовал И. Богачев.

Через две недели отряд Ковыркова возвратился в базовый лагерь экспедиции, успешно выполнив задание. Ему удалось добраться до Ташкургана и обследовать юго-западные ледники Музтаг-Ата.

К сожалению, мечтам Белецкого о покорении восьмитысячников Каракорума не суждено было сбыться. Броуд-Пик был покорен летом следующего года все теми же настойчивыми австрийцами. А в 1958 году «пал» и Хидден-Пик. На него поднялись восходители США.

Участники советско-китайской экспедиции собрали в итоге богатые коллекции минералов, цветов и трав, которые затем были переданы 'сотрудникам Академии наук СССР и китайским ученым.

Все разведывательные группы посетили двадцать пять ледников, благодаря чему удалось составить уточненную карту ледников и хребтов массивов Музтаг-Ата и Конгур.

19 августа экспедиция завершила свою работу и по приглашению Всекитайской федерации профсоюзов направилась в Пекин.

Повсюду восходителей встречали очень тепло. В Кашгаре, Урумчи, Пекине, Тяньцзине состоялись массовые митинги, торжественные собрания. Альпинисты выступали с отчетами о восхождении перед трудящимися фабрик и заводов, перед молодежью. Состоялись приемы спортсменов во Всекитайской федерации профсоюзов, в Обществе китайско-советской дружбы. Все участники экспедиции были награждены Комитетом по физкультуре и спорту КНР золотыми медалями и премиями.

О результатах спортивной и исследовательской работы экспедиции Белецкий докладывал в Ленинграде на заседании Географического общества СССР. В 1958 году в трудах общества была опубликована его статья «В горах Западного Китая». Эта работа вызвала огромный интерес специалистов как в СССР, так и за рубежом.

За организацию и проведение экспедиции в районе Музтаг-Ата и отличные спортивные достижения Белецкий был награжден грамотой ВЦСПС, денежной премией и памятным жетоном.

Весной 1957 года Белецкий получил письмо от Джона Ханта:

«Господин Белецкий, как Вам, вероятно, известно, клуб альпинистов празднует в этом году столетие со дня своего основания, первое столетие подобных клубов, и от имени комитета я имею честь пригласить Вас в качестве гостя клуба на обед, который будет дан в Лондоне 6 ноября 1957 года. Квартира и соответствующие удобства Вам будут обеспечены.

На обеде будут присутствовать представители ведущих альпинистских клубов всего мира и руководите-ли наиболее значительных последних экспедиций, и я надеюсь, что Вы окажете нам честь своим присутствием как начальник советско-китайской экспедиции на Музтаг-Ата.

Вам, может быть, будет интересно у знать, что в это же время в клубе откроется выставка отчетов, картин, рисунков и документов, охватывающих всю историю клуба.

Я с нетерпением ожидаю Вас, чтобы приветствовать в этот особый день, и был бы Вам очень обязан за быстрый ответ, не позднее 30 апреля, поскольку должны быть сделаны соответствующие приготовления.

С сердечными пожеланиями. Искренне Ваш Дж, Хант,

21 марта 1957 г.

Р. S. Только что получил Ваше письмо. Поздравляю с восхождением на Музтаг-Ата и Конгур».

Вместе с письмом пришел огромный пригласительный билет и руководство, отпечатанное на мелованной бумаге с золотым британским львом: торжественный обед состоится в среду 6 ноября 1957 года в 7 часов вечера в отеле «Дорчестер», вход через Парк Лайн. Одежда — вечернее платье с наградами. Гости останавливаются в отеле «Принц Уэльский», официальную фотографию участников обеда можно приобрести за 10 шиллингов и 6 пенсов, каталог юбилейной выставки — за 2 шиллинга и 6 пенсов.

Белецкий с радостью принял предложение Джона Ханта, но попасть на торжественный обед в Лондон ему не удалось. Прибыв в Москву в аэропорт Внуково, Белецкий узнал о том, что в связи с сильным туманом все рейсы отменены. Из-за нелетной погоды пришлось вернуться в Ленинград.

Белецкий предполагал произвести в 1957 году советско-китайскую разведку подходов к Эвересту с севера через Тибет. К сожалению, эти планы осуществить не удалось. Китайские альпинисты сообщили ему о том, что им удалось покорить вершину Гунгашань (7590 м). Но победа досталась восходителям дорогой ценой: в лавине трое погибли и один получил тяжелые увечья.

Вот что писал Белецкому лидер китайских высотников Ши Дженчунь:

«Что касается восхождения китайских и советских : альпинистов на вершину Джомолунгмы, я полностью солидарен с Вами и горю тем же желанием. Но... наш альпинизм еще очень молод, техника восхождения слабая, мало опыта, мало альпинистов, могущих брать высокие вершины. После двух-трехлетней тренировки мы сможем вместе с Вами подниматься на вершины, подобные Джомолунгме. Наверное, столь откровенный мой ответ не удовлетворил Вас, но я думаю, что Вы поймете наши трудности. Я твердо уверен, что мы еще совершим восхождение на Джомолунгму».

Летом Белецкий уезжает на Кавказ. В Баксанском ущелье он руководит сбором альпинистов-разрядников, совершает вместе с учениками восхождения на вершины Чегет-Кара-Баши и Донгуз-Орун. Затем в Безенги поднимается на один из кавказских пятитысячников — Коштантау.

После окончания сбора Белецкий приступает к исполнению обязанностей уполномоченного Спорткомитета по Эльбрусскому району Кавказа. Он проверяет работу альпинистских лагерей Приэльбрусья, контролирует спортивные сборы, помогает советами своим младшим соратникам по горовосхождениям.

В Приэльбрусье Белецкого ждала телеграмма о Памира:

«Уважением приветствуем выдающегося деятеля отечественного альпинизма связи первопрохождением вершины Вашего имени процессе высотного траверса, Зак. Иванов».

Так узнает Белецкий о том, что один из шеститысячников Заалайского хребта носит отныне его имя.

И снова Ленинград, Кировский завод. И письма друзей, учеников, издателей из различных городов страны и из-за рубежа.

Приятное сообщение из Ташкента: Совет Министров Узбекской ССР учредил памятный жетон за покорение пика Ленина. За восхождение, совершенное 17 августа 1937 года, грамотой и жетоном № 3 награждается Евгений Андрианович Белецкий.

Издательство географической литературы сообщает о том, что работа над рукописью Белецкого «Пик Ленина» закончена. Книга выйдет в свет в следующем году.

Пришла посылка из Токио. В ней два экземпляра книги Белецкого «Пик Сталина» на японском языке.

Из Швейцарии пишет один из ведущих альпинистов страны Марсель Курц. Он сожалеет о том, что не смог встретиться с Белецким в Лондоне. Курца заинтересовала статья Белецкого о советском альпинизме, опубликованная в 1956 году в одном из английских журналов.

Белецкий высылает швейцарским спортсменам советский альпинистский ежегодник «Побежденные вершины» со своей статьей о Памирской экспедиции 1954 года, покорившей пик Евгении Корженевской.

За производственные успехи токарь-расточник Кировского завода Евгений Андрианович Белецкий быд награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Прочтя это сообщение в центральных газетах, тотчас радостно откликнулись многочисленные друзья и ученики Белецкого по горовосхождениям, фронтовые товарищи, коллеги по работе.

В конце ноября Белецкий выехал в Москву. На пленуме Всесоюзной секции альпинизтяа он выступил с докладом «О высотных-восхождениях, совершенных советскими альпинистами в 1956—1957 годах».

Но за всеми делами и заботами Белецкий ни на минуту не забывал о том, что в следующем году должна состояться наконец разведка пути на Эверест. Его беспокоит подготовка китайских альпинистов.

Если в 1959 году состоится штурм Эвереста, то летом 1958 года необходимо совершить вместе с китайцами восхождение на один из советских семитысячников. Он постоянно переписывается с ведущими китайскими альпинистами, консультирует их по различным вопросам, согласовывает план совместной работы на предстоящий сезон.

Откуда у Белецкого хватает сил и времени на все: семья, цех, тренировки, работа над книгами, тренерская работа в альпинистской секции Кировского завода, общественная деятельность в Ленинградской и Всесоюзной федерациях альпинизма, занятия пропагандиста в цеху, обширная переписка с советскими и зарубежными коллегами, работа в Географическом обществе СССР, подготовка к восхождению на Эверест — мечте всех альпинистов мира? Всего не перечислишь.

Если б этот вопрос задали самому Белецкому, он бы улыбнулся и развел руками: «Иначе не могу. В таком ритме живу». Вероятно, все дело в том, что человек он увлеченный. Все эти бесчисленные дела и нагрузки, от которых другой, может быть, застонал бы или сбежал, для него — необходимость, такая же, как есть, пить, дышать. Он просто не умел жить иначе.

И при всем том никакой суеты, никакой показухи, никаких громких слов. Некоторым он даже может показаться копухой, тугодумом, этаким увальнем. Но только тем, кто его не знает. Как ни странно, успевает он гораздо больше шумных и вечно спешащих людей.

Белецкий постоянно в работе, в действии. Очень дорожит временем. Скуп в общении. Не терпит пустословия.

Многие обижаются на него: замкнут, не тратит времени на тех, кто ему неинтересен. В человеке Белецкий ценит его деловые качества, компетентность. Уважает тех, кто что-то умеет. А как же иначе? Ведь дело — прежде всего.

Но все отмечают незаурядные организаторские способности Белецкого, его умение с достоинством, аргументирование «пробивать» свои идеи в высших инстанциях, без робости и заискивания контактировать с начальством любого ранга.

Белецкий получает много писем от друзей из Китая, Болгарии, Италии, Англии. И в них все чаще звучит слово «Гималаи». Работники отдела альпинизма ВЦСПС сообщили о том, что уже готовится смета на разведывательную экспедицию к Эвересту через Тибет.

Белецкий тщательно готовился к Эвересту. Перед памирским сбором он совершил несколько восхождений на Кавказе.

В июле 1958 года на Памире в Оше собрались кандидаты в Гималайскую советско-китайскую экспедицию. На тренировочный сбор приехало восемьдесят пять альпинистов. Из Китая прибыло сорок четыре спортсмена, в том числе пять девушек. Руководителем советских альпинистов назначили К. Кузьмина, китайских — Ши Дженчуня. Белецкого включили в тренерский совет сбора. Тренировочные занятия и восхождения предполагалось завершить массовым восхождением на пик Ленина.

Базовый лагерь организовали в верховьях реки Караджилгасай, у Серебряного ручья близ ледника Октябрьского. Большинство китайских альпинистов были по существу новичками. И в первую очередь пришлось заняться обучением их ледовой технике.

Белецкому не повезло: в первые же дни он сильно простудился на леднике и с подозрением на пневмонию был отправлен в ошскую больницу.

Поправился лишь к концу тренировочного цикла. Поднялся в базовый лагерь. К этому времени участники сбора уже полностью подготовились к выходу на штурм пика Ленина.

Тренерский совет разбил восходителей на три отряда. Первым выйдет отряд, составленный из наиболее опытных альпинистов во главе с Кузьминым, вторым — отряд Абалакова, третьим — отряд Белецкого, наиболее слабый по составу.

11 сентября на высоте 6800 метров в отряде Белецкого заболела одна из китаянок. Пришлось отказаться от штурма, хотя до вершины оставалось всего пять часов работы, и срочно транспортировать больную вниз. Спуск занял три дня. Благодаря усилиям товарищей девушку удалось спасти.

В составе первых двух отрядов на пик Ленина поднялось тридцать восемь спортсменов, в том числе семнадцать китайских альпинистов. Первый этап подготовки к восхождению на Эверест завершился успешно.

Вернувшись в Ленинград, Белецкий начинает: работу над книгой об экспедиции 1956 года на Музтаг-Ата.

В конце сентября в Ленинград приехали китайские альпинисты во главе с Ши Дженчунем. Белецкий знакомил гостей с любимым городом.

— Мы никогда не забудем нашего сотрудничества с советскими альпинистами,—сказал Ши Дженчунь. — Альпинизм, восхождения на неприступные вершины — трудный вид спорта. Опыт советских друзей принес нам огромную, неоценимую помощь.

15 октября 1958 года трое советских альпинистов — Е. Белецкий (руководитель), Л. Филимонов и А. Ковырков — вылетели в Пекин для участия в разведке подходов к Эвересту с севера.

19 октября советские и китайские восходители на трех транспортных самолетах Ил-14 вылетели в Тибет. Это была уже вторая группа участников разведки, а первая во главе с Сюй Дином вылетела 15 октября.

Путь от Пекина до Дансюна длиной в 3800 километров лежал через города Сиань, Синин и далее на юг вдоль трассы Цинхай-Тибетское шоссе.

Вот и последний участок перелета. Высота 6700 метров. Под крылом проплывает хребет Марко Поло (восточное окончание цепи Куньлунь), просторы желто-бурых полупустынь верховий Янцзы. Позади остался хребет Тангла. На востоке открываются горные цепи Русского географического общества и Далай-ламы. Между ними — истоки реки Меконг. Справа по курсу сияет вечными снегами хребет Ньенчен-Тангла.

Самолет снижается. Стремительно приближается посадочная полоса высокогорного аэродрома Дансюн (4300 м). Отсюда до столицы Тибета Лхасы 160 километров. Белецкий отмечает, что пейзаж Южного Тибета удивительно схож с пейзажем Восточного Памира.

Широкая долина реки Джичу ограничена с обеих сторон белоснежными пологими хребтами. На зеленой траве пасутся стада яков. Чернеют палатки скотоводов, изготовленные из ячьей шерсти.

Утром 23 октября автоколонна альпинистской экспедиции выехала из Дансюна в Лхасу. Последний участок Цинхай-Тибетского шоссе, очень напоминающего Памирский тракт. За урочищем Ямба-цзин долина расширяется. Вот уже первые поля, селения. За каменными оградами высятся усеченные конические дома-крепости с окнами-бойницами.

Октябрь — пора уборки урожая в Тибете. Возле оград сложены на просушку валки ячменя. На токах идет молотьба. Вытаптывая из соломы зерно, ходят по кругу яки. В разгаре осенняя вспашка и полив полей.

Все ближе и ближе священный город буддистов. У каждых ворот, на крышах, стенах и даже на стогах ячменя гирлянды белых флажков со священными текстами. Заклинания высечены на скалах и на камнях. Высоко над долиной, среди отвесных скал, буддистские монастыри. А вот наконец и Лхаса с множеством лам в темно-красных одеждах.

Напротив гостиницы, в которой разместили советских альпинистов,—самое высокое здание города: дворец-монастырь Потала, бывшая резиденция далай-ламы.

Вечером Белецкий участвует в совещании с китайскими альпинистами. Обсуждаются планы разведки ледника Ронгбук. Надо торопиться. Вряд ли хорошая погода продержится в районе Эвереста дольше 15 ноября.

На следующий день восходители занимались с утра разборкой снаряжения. К сожалению, до сих пор не прибыли из Синина две тонны грузов, в том числе высотная обувь и палатки.

Идут энергичные приготовления к походу. Работает шесть бригад по упаковке грузов во вьюки (по 30 килограммов в каждом). Подготовка разведки достаточно хорошо продумана. Но Белецкого пугают ее объем и затраты: пятьдесят верховых лошадей, полторы сотни вьючных лошадей, двести яков. Кроме альпинистов (десять китайских и трое советских) к подножию Эвереста выезжают три метеоролога, четыре топографа, четыре радиста, проводники, переводчики, караванщики. А ведь еще двадцать пять носильщиков-тибетцев будут набраны в Шигацзе.

Советские альпинисты пишут письма на родину. После обеда вместе с китайскими сопровождающими они отправляются на экскурсию по городу. В торговых рядах преимущественно английские и индийские товары. Толпа лам, нищих, чиновников. У тибетцев волосы заплетены в косу, в ухе большая цветная серьга. Буддисты молятся прямо на улице. Торговки крутят молитвенные барабаны. Покупателей гораздо меньше чем продавцов.

29 октября после завтрака колонна альпинистской разведки из двенадцати автомашин отбывает из Лхасы в Шигацзе.

Шигацзе — город в Тибетском автономном районе. Советские альпинисты посетили базар и единственную пока школу-шестилетку, в которой обучается шестьсот детей.

2 ноября, по предложанию Белецкого, советские альпинисты в составе головной группы разведки отправились по маршруту: Шигацзе, Сача, Шекар, Тингри, Ронгбук. Двигаясь на юго-запад, предстоит перевалить через отроги хребта Лхако-Гангри из бассейна Цангпо в бассейн реки Арун, рассекающей Главный Гималайский хребет в шестидесяти километрах к юго-востоку от Эвереста.

Имеющиеся в распоряжении альпинистов карты очень плохи, тибетские наименования сильно искажены китайской транскрипцией.

Трудный путь на высотах 4000—5000 метров не позволяет преодолевать более двадцати пяти — тридцати километров в сутки. Периодически приходится устраивать дневки. Местное население уже заканчивает сбор ячменя.

Ночевки — в селениях. Тибетские дома поражают своей бедностью. На первом этаже размещается скот (яки, коровы, овцы), на втором — жилые помещения, на третьем — молельня. Местные жители жизнерадостны, гостеприимны. Работают они весь световой день, с песнями и шутками.

13 ноября прибыли в Тингри. Поселок расположен в широкой высокогорной долине. Во всей своей красе открывается Гималайский хребет с исполинскими пиками Эверест и Чо-Ойю. Эверест выглядывает лишь своей верхушкой, над которой висит облако. Северный склон горы почти бесснежный: во-первых, из-за большой крутизны, во-вторых, из-за того, что уже, долго стоит хорошая погода.

Тингри — последний населенный пункт Тибета. Он сильно напоминает кавказский аул, в котором сакли прилепились по склону одна над другой. Отсюда легко попасть в Непал. Там побывал не раз каждый взрослый житель селения. До Катманду, столицы Непала, всего десять дневных переходов.

Еще два дня пути — и пройдено последнее препятствие по дороге к Ронгбуку — перевал Ламу (5150 м). 17 ноября караван подошел к знаменитому Ронгбук-скому монастырю. Это самый высокогорный населенный пункт мира (4970 м). Монастырь малолюден. У его стены отдыхает в тени стадо диких антилоп. Звери и птицы Тибета совершенно не боятся человека.

Впереди высится массивная пирамида Эвереста. Альпинисты двинулись по правому краю долины, достигли языка Главного Ронгбукского ледника и на его конечной морене разбили палаточный лагерь.

На следующий день состоялось совещание, на котором были определены планы дальнейшее разведки.

Решено, что группа из восьми человек под руководством Сюй Дина (заместитель Л. Филимонов) выступит в верховья Главного Ронгбукского ледника и обследует выход на перевал Чангла с запада. Восьмерка под руководством Белецкого (заместитель Ши Дзин) произведет разведку перевала Чангла с востока, из верховий Восточного Ронгбукского ледника.

После обеда альпинисты с тяжелыми рюкзаками вышли вверх по Главному Ронгбукскому леднику. Достигнув примыкающей слева долины Восточного Ронгбукского ледника, встали на ночлег.

Утром 19 ноября группа Белецкого начала подъем к языку Восточного Ронгбукского ледника. На высоте 5500 метров обнаружили удобные площадки для базового лагеря будущей экспедиции.

Продвигаясь по осыпям в обход ледника, альпинисты достигли отрога безымянной вершины (6882 м). Еще через пять часов отряд вышел на морену ледника (5950 м) и разбил здесь очередной бивак.

20 ноября разведчикам не без труда удалось отыскать проход среди нагромождений льда и добраться до срединной морены ледника. Повернув влево, вышли на фирновые поля. На ночлег встали на морене у южных склонов отрога Чангцзе (6400 м). Здесь английские экспедиции расположили когда-то свой третий высотный лагерь.

21 ноября удалось изучить визуально весь путь подъема на перевал Чангла (7007 м). Белецкий пришел к выводу, что маршрут англичан по лавиноопасным склонам Чангцзе слишком опасен, гораздо разумнее подыматься к перевалу левее, обходя «участки смерти», о которых рассказывали тибетцы. Здесь альпинисты будут укрыты от лавин крутыми сбросами.

Произведя фото- и киносъемку перевала, разведчики начали спускаться к своим палаткам. Невдалеке от бивака, на краю морены, Белецкий наткнулся на труп. Судя по остаткам одежды, это был один из высотных носильщиков прошлых экспедиций, погибший в лавине. Эверест крепко хранит свои тайны.

Через несколько дней группа Белецкого сустилась в базовый лагерь у языка Главного Ронгбукского ледника. Здесь уже установили радиостанцию и постоянный метеорологический пункт наблюдения.

Белецкому передали текст телеграммы, полученной на его имя в Пекине:

«Поздравляет пятидесятилетием. Желаем успехов. Ждем скорее домой. Целуем. Лена, Ира».

Два любимых человека — жена и дочь — поздравляли с юбилеем, о котором Евгений Андрианович едва не позабыл в ледовых походах.

«Половина века прожита. Что успею я сделать в жизни, в горах? И надо же — у подножия высочайшей вершины мира настигла меня эта дата!»

На совещании подвели итоги разведки приемлемых путей выхода на перевал Чангла.

Группа Сюй Дина, обследовавшая путь выхода на перевал Чангла с запада, выяснила, что подход от языка ледника подножия перевала занимает девятнадцать часов, а сам подъем к перевальной точке (перепад 1000 м) неизбежно связан с передвижением по 400-метровому крутому лавиноопасному склону.

Группа Белецкого, обследовавшая путь подъема на перевал Чангла с востока, установила возможность прокладки вьючной тропы или даже автомобильной дороги до площадок у языка .Восточного Ронгбукского ледника (5400 м), где целесообразно разбить базовый лагерь экспедиции. В этом случае можно будет достичь подножия перевала через высотные лагеря № 1 (5900 м) и № 2 (6400 м) за шестнадцать ходовых часов. Выход на перевал (перепад 500 м) возможен по новому пути, в обход лавиноопасного маршрута английских экспедиций, по склонам, защищенным от лавин крутыми сбросами. По мнению группы разведки, на наиболее крутых участках подъема для заброски грузов Можно применить портативные ручные лебедки,

Участники совещания пришли к единодушному выводу о преимуществах пути выхода на перевал Чангла с востока, из верховий Восточного Ронгбукского ледника. Решено было разбить базовый лагерь у языка этого ледника (5400 м).

Топографы произвели съемку подходов к языку ледника. Метеорологи для получения достоверных метеорологических данных остались здесь на зимовку.

В Шигацзе альпинисты возвращались новым маршрутом: от Ронгбука до Шекара через перевал Ба и далее—через перевал Цоола (4450 м). За перевалом встретили рабочих, прокладывавших автомобильную Дорогу к Ронгбуку. Здесь погрузились на автомашины и через четыре часа (вместо четырех дней караванного пути) были в Шигацзе. В Лхасу прибыли 15 декабря.

После консультации со строителями дороги Шигацзе — Ронгбук вопрос о продлении автомобильной трассы до языка Восточного Ронгбукского ледника был вынесен в Лхасе на обсуждение Комитета содействия экспедиции и решен положительно.

В Пекин прилетели 20 декабря. Здесь Белецкому вручили еще одну телеграмму из дома:

«Поздравляем. Сыну 10 дней».

«Вот и появился в доме второй мужчина. Он взойдет на вершины, которые не успею покорить я. Ему передам свой ледоруб»,—думал счастливый отец.

Полтора месяца работали участники разведки будущей экспедиции на Эверест на высотах свыше 4000 метров и полмесяца — свыше 5000 метров.

«Наблюдения и выводы разведки позволяют составить наиболее рациональные планы транспортировки к Джомолунгме участников будущей экспедиции и ее грузов, существенно уточнить тактические планы штурма вершины», — писал в своем отчете Белецкий.

Было решено, что в марте — апреле 1959 года участники экспедиции и самые срочные грузы будут доставлены из Пекина в Дансюн самолетом. Основная же часть экспедиционных грузов переброшена в Лхасу автомашинами по Пинхай-Тибетской дороге.

Для заброски грузов в высотные лагеря решили использовать авиацию. По мнению разведки, целесообразно создать аэродром вблизи Шекара. Тогда можно будет сбросить некоторые грузы на парашютах в верховья Восточного Ронгбукского ледника и к подножию перевала Чангла. Возможность беспарашютного сбрасывания грузов на перевал и в более высокие лагеря определит разведка во время самой экспедиции.

Вот как сформулировал свои мысли по поводу тактики штурма Эвереста Белецкий: «Сократить сроки подготовки штурма за счет исключения основного альпинистского состава из части челночных операций и переключить его на разведку пути и создание высотных лагерей выше перевала Чангла. Штурм производить эшелонами в четыре—восемь альпинистов с, конечной целью достижения вершины возможна большим числом восходителей. В случае неудачи попыток покорения Эвереста весной 1959 года возобновить восхождение осенью того же года».

Сторонник массовых высотных восхождений, Белецкий и здесь остался верен себе. По его замыслу, на высшую точку планеты должны подняться не менее двадцати человек.

В новогоднюю ночь переступил он порог родного дома и осторожно принял на руки маленький теплый комочек. Хозяину дома пошел шестой десяток. Наследнику через день исполнится месяц.

Но горы властно зовут Белецкого. Скоро должна осуществиться главная мечта его жизни — Эверест. Осталось всего два месяца до вылета в Тибет.

Бумаги, бесконечные бумаги: список советской команды высотников; сметы расходов на снаряжение, питание, транспорт; списки необходимого снаряжения и инвентаря с пометками, кто и за что отвечает, что есть, а что еще необходимо добыть во что бы то ни стало. У начальника штаба экспедиции на Эверест Евгения Андриановича Белецкого масса хлопот.

Однако советско-китайская экспедиция на Эверест, намеченная на весну 1959 года, к сожалению, не состоялась. Как личную трагедию, переживал Белецкий срыв экспедиции, организации которой было отдано столько сил.

Китайские альпинисты штурмовали Эверест самостоятельно весной 1960 года. Высшей точки планеты достигли Ван Фучжоу, Цюй Иньхуа и тибетец Ганьпо. Конечно, они никогда не добились бы такого успеха без помощи советских товарищей. И китайские восходители прекрасно понимали это.

Летом 1961 года двое китайских альпинистов прилетели Ленинград и с благодарностью вручили Белецкому золотую медаль за покорение Эвереста.

Евгению Андриановичу не суждено было дожить до того дня, когда советские спортсмены ступили на высшую точку планеты. Однако символично, что первым достиг вершины Эвереста ленинградский альпинист Владимир Балыбердин — один из многих восходителей, выросших и возмужавших на альпинистских сборах, инициатором проведения которых был Белецкий.

Возраст есть возраст. Белецкий понимал, что на шестом десятке уже не приходится мечтать о серьезных спортивных восхождениях, на которые всегда был нацелен. Но он не собирался расставаться с горами, все такими же юными и прекрасными. Свои знания, опыт, свою любовь к горам надо передавать молодым.

Закончились экспедиции. Теперь в период летних отпусков Белецкий работает в кавказских альплагерях командиром отряда, начальником спасательной службы, начальником учебной части.

Огромную переписку ведет он с иностранными спортсменами, стремясь укреплять и развивать дружеские связи советских и зарубежных восходителей.

Японский альпинист и издатель Иппей Фукуро сообщает о том, что книга Белецкого «Пик Сталина» и статья «Музтаг-Ата» включены в тринад пятитомник «Литературы мирового альпинизма». В Праге переводят книгу Белецкого «Пик Ленина». Японский журнал «Яма то Коген» («Гора и плоскогорье»), обеспокоенный большим числом жертв среди восходителей Японии, обращается к Белецкому как к одному из ведущих альпинистов мира за советом: «Какие меры вы предложите нам для предотвращения несчастных случаев в горах?»

Пишут Белецкому альпинисты Англии, Китая, Чехословакии, Швейцарии, Болгарии, Югославии, ФРГ и других стран. Аккуратно и обстоятельно отвечает он всем своим многочисленным зарубежным корреспондентам, консультируя, высылая специальные издания, налаживая международные контакты.

Летом 1960 года было намечено провести массовую альпиниаду на Эльбрус, посвященную сорокалетию Кабардино-Балкарской АССР. Белецкому предложили возглавить штаб альпиниады.

Предполагалось невиданное по масштабу восхождение — более тысячи человек. Белецкий не раз поднимался на Эльбрус и хорошо знал, к каким печальным последствиям приводят попытки штурмовать вершину с ходу, без высотной акклиматизации. Всех участников предстояло обмундировать, обеспечить питанием, обучить основам альпинизма.

Подготовка к альпиниаде началась в середине июня. Тренировки на скалах, льду, снегу. Затем восхойдения на несложные вершины Локомотив и Гумачи.

15 июля передовой отряд альпиниады поднялся на склон Эльбруса к «Приюту одиннадцати». На скалах Пастухова и на седловине установили палатки.

18 июля отряд за отрядом начали подниматься по крутой тропе от поселка Терскол участники восхождения. В этот день они достигли «Ледовой базы» и «Приюта одиннадцати». На следующий день был совершен тренировочный выход к скалам Пастухова. К вечеру погода ухудшилась. Ураганный ветер сорвал несколько палаток. К утру буря не утихла.

К полуночи 21 июля ветер дул порывами, в разрывах облаков появились звезды. В 3 часа ночи взвились сигнальные ракеты. Колонны восходителей выступили с «Ледовой базы» к «Приюту одиннадцати», В 6 часов утра весь состав альпиниады начал подъем к скалам Пастухова. Погода улучшилась, облака рассеивались, первые лучи солнца начали согревать альпинистов.

Скоро восходители достигли восточной вершины Эльбруса. Все участники альпиниады собрались на площадке вблизи высшей точки, рядом с кратером древнего потухшего вулкана. Здесь состоялся коpoткий митинг. У бюста В. И. Ленина водрузили Государственный флаг СССР.

Затем все благополучно спустились к «Приюту одиннадцати». На вершины Эльбруса поднялось 1395 восходителей, в том числе 370 женщин.

26 апреля 1961 года Евгению Андриановичу Белецкому было присвоено звание «Заслуженный тренер СССР».

Весной 1964 года в гостях у Белецкого побывал приехавший в Советский Союз первовосходитель на Эверест Норгэй Тенцинг.

В марте 1965 года группа ленинградских альпинистов во главе с Е. А. Белецким выехала в ЧССР в район Татр. Альпинисты жили в высокогорных хижинах, совершили ряд восхождений на горные вершины, участвовали в традиционном зимнем слете альпинистов Чехословакии, на который прибыли спортсмены из Польши, Венгрии, Болгарии, ГДР.

И снова работа в кавказском альплагере. К сожалению, ухудшается здоровье. Пошаливает сердце. Белецкий всегда тяжело переживал гибель альпинистов. Случилось так, что на его глазах сорвался с плохо закрепленных перил и покатился вниз по склону начинающий спортсмен. Парень остался цел и невредим, отделался легким испугом. А у начальника учебной части лагеря Белецкого случился инфаркт.

Врачи советовали Евгению Андриановичу забыть о горах, но для него это было невозможно: жизнь без гор утрачивала всякий смысл.

В 1967 году состоялась международная альпиниада на пик Ленина, посвященная пятидесятилетию Великой Октябрьской социалистической революции. Белецкий возглавил спасательную службу альпиниады. Вершины достиг 301 человек (в том числе 60 иностранцев). Такого массового восхождения на семитысячник еще не знала мировая практика альпинизма.

Для Белецкого это было восьмое путешествие на Памир и пятое к подножию пика Ленина.

Наступают грустные для горовосходителя юбилеи: шестидесятилетие, семидесятилетие. В этом возрасте человек осмысливает прожитую жизнь, задумывается о том, как разумнее использовать оставшееся время. С иронической улыбкой читал Белецкий газетные дискуссии о жизненном успехе. Один из участников полемики категорично заявлял: «О каком жизненном успехе может идти речь, если человек всю жизнь проторчал у станка?»

И Евгений Андрианович раздумывал о прожитых годах. Ведь и он всю жизнь «проторчал» у своего СИПа на одном и том же заводе, в одном и том же цеху. Однако неудачником себя не считал. В жизни его было много гор, много встреч, много событий. Сын Владимир тоже стал альпинистом. Да и как могло быть иначе, если он вырос в альплагерях?!

Журналисты много писали о Белецком. Их интересовал этот загадочный токарь, выступавший с докладами в Лондоне и Кембридже. Часто писали, как говорится, с налету, перевирая факты. Некогда было им всерьез разобраться с Белецким, да и не слишком охотно он сам раскрывался им.

Однажды молодой журналист посетил Евгения Андриановича дома, просмотрел книги, фотографии и, улыбнувшись, попросил откровенно, не для записи, ответить на вопрос:

— Как случилось, что вы на всю жизнь задержались у станка? Понимаю, что это важный этап в судьбе. Но для чего же на всю жизнь?

Белецкий ответил как всегда очень сдержанно:

— Вы говорите пошлости. Не для записи, конечно, но вы совершенно неосведомленный человек.

При всей своей доброжелательности, внимании к людям, Белецкий обладал достоинством рабочего человека, знающего себе цену, и никому не позволял пренебрежительно отзываться о своей профессии.

— Свою профессию я люблю и горжусь ею чрезвычайно. Кировский завод — это то, что определило всю мою жизнь.

Несмотря на возраст и ухудшившееся здоровье, Белецкий не сдается, не хочет расставаться с альпинизмом. Он увлеченно работает со студентами — альпинистами ленинградского «Буревестника». Ежегодно выезжает с ними зимой на Тянь-Шань, а летом — на Памир. Почему «Буревестник»? Нравилась ему эта юная, никогда не унывающая публика. Вспоминалась собственная молодость, первое знакомство с горами. Относился он к студентам по-отечески.

В 1978 году Белецкий возглавил два альпинистских сбора — зимний на Тянь-Шане и весенний на Кавказе — по подготовке горноспасателей. Зимой 1979 года он снова отправился на Тянь-Шань с молодыми ленинградскими альпинистами. Здесь у него случился второй инфаркт. 15 декабря 1979 года Евгения Андриановича Белецкого не стало. Но остались на карте Памира ледник и пик Евгения Белецкого.

В 1982 году сбылась мечта многих поколений советских альпинистов. Впервые наши восходители бросили вызов гималайскому гиганту и добились выдающегося успеха. Одиннадцать человек поднялись по самому сложному маршруту на высшую точку земного шара — Эверест, посвятив это достижение шестидесятилетию образования СССР. И нельзя не вспомнить о том, что пионер высотных восхождений Евгений Андрианович Белецкий был одним из тех, кто заложил фундамент этой победы.