1983 г.

ОТ ЛУКЛЫ К БАЗОВОМУ ЛАГЕРЮ

Вот уже три дня мы живем в местечке Лукла на высоте 2880 метров. Каждый раз, когда из Катманду прилетает самолет, гремит сирена на взлетной полосе. Сегодня она разбудила нас в семь утра. Солнце и мороз. С кашлем вылезаем из пуховых мешков, напоминающих нам курятники: некоторые мешки пошиты из очень красивого, но абсолютно не держащего пух материала. Хорошо, что их не так много.

Через два часа после прилета самолета с нашим багажом носильщики разбирают груз, и караван трогается в путь. Вдоль дороги на скалах и камнях выбиты слова буддийской молитвы: "Ом мани падме хум" - "Славься, о драгоценный камень в цветке лотоса". Несмотря на суровую жизнь в здешних условиях, люди тут сердечные, улыбчивые. При встречах неизменное доброжелательное "намаете".

Тропа к Намче-Базару - центру шерпского края Соло-Кхумбу - серпантином поднимается со дна ущелья на высоту 3440 метров. С этой тропы можно увидеть Эверест, но сегодня с самого утра идет дождь и долины так забиты облаками, что не видны даже близлежащие вершины. Сверху сбегают босые шерпы, отказавшиеся идти выше Намче-Базара из-за обильно выпавшего снега.

Последний поворот, и перед нами Намче-Базар. Покрытые снегом каменные и деревянные дома террасами расположились на склонах огромного котлована. Высоко над селением развеваются молитвенные флаги на бамбуковых шестах.

В одном из дворов видим разноцветные тюки нашей экспедиции. Идет смена носильщиков. Дальше движемся одним большим караваном. Яки медленно переступают по раскисшему снегу, колонна растягивается на тропе.

Обгоняем ее и устремляемся к месту очередной остановки. К вечеру достигаем Тьянгбоче - самого живописного местечка на всем пути от Луклы до базового лагеря. Подъем к нему дался мне с трудом: недостаточная акклиматизация, высота около 3900 метров, тяжелый рюкзак да еще желание срезать часть серпантинов, которое завело меня на крутые, труднопроходимые склоны. Впереди дневка. Располагаемся на нарах в уютной комнате отеля - одноэтажного деревянного дома с тремя комнатами. Из больших окон захватывающий вид. Главенствующее положение в долине занимает красивая пирамида Ама-Даблан, по строгости форм и очертаний напоминающая наш Хан-Тенгри. На заднем плане высокая гряда, соединяющая вершины Нутщзе и Лхоцзе, и над всем - вершинная башня Эвереста, над которой проносятся рваные облака, а в сторону Тибета тянется белый шлейф сдуваемого со склонов снега. Первое свидание с Эверестом. Отсюда он кажется далеким, суровым, недоступным.

Утром караван двинулся дальше, а мы пошли осматривать один из самых знаменитых буддийских монастырей. Внутри него множество древних религиозных книг на тибетском и непальском языках, статуй и картин с изображением богов. Есть и фотография, показывающая след йети - снежного человека.

Вокруг монастыря молитвенные барабаны. Стоит крутануть барабан, и твоя молитва донесется до богов. На всякий случай мы обошли монастырь по кругу и раскрутили все барабаны.

Караван настигаем в местечке Лобуче, у языка ледника Кхумбу, на высоте 4930 метров. Несколько домиков принимают туристов, стремящихся за дневной переход попасть к месту базового лагеря или на Кала-Пату (5545), откуда открывается вид на Эверест. Дальше селений нет.

Утром впервые встречаюсь с сирдаром (руководителем шерпской части экспедиции) Пембой Норбу, энергичным стройным шерпом, вернувшимся из базового лагеря для формирования каравана на последнем переходе. Вместе сортируем грузы. Наиболее важные с рассветом на самых крепких яках отправляются в путь. У носильщиков впереди тяжелый день: надо доставить грузы в базовый лагерь, получить расчет и до темноты вернуться в Лобуче: на леднике ночевать негде.

Яки медленно продвигаются среди валунов, ледяных глыб, осторожно переходя ледниковые реки. Носильщики идут в кедах. И как только они не мерзнут?

В середине дня добираемся до базового лагеря, где узнаем радостную весть - ребята сегодня вышли на плато.

ГИМАЛАЙСКАЯ ТАКТИКА

Каждая экспедиция, или группа, идущая на восхождение, составляет тактический план штурма вершины в зависимости от маршрута, времени года, горной системы, погодных условий, опыта и физической подготовки альпинистов, и еще целого ряда факторов.

Гималайская тактика заключается в последовательном продвижении вверх. Ставится лагерь, откуда производятся обработка пути до очередного лагеря и заброска в него снаряжения, питания, горючего - всего, что требуется для нормальной жизни в нем и обработки пути на следующем участке. Такая "гусеница" ползет по горе, пока не будет организован штурмовой лагерь, из которого за световой день можно достичь вершины и вернуться обратно. Подобная тактика родилась в Гималаях, где часто необходимо тяжелое кислородное оборудование, а оно не позволяет идти на восхождение без промежуточных лагерей: вес этого оборудования только для штурма вершины из последнего лагеря составляет более 10 килограммов на человека. Бескислородное восхождение резко сокращает время проведения экспедиции, но на таком сложном маршруте, как наш, это очень рискованно. Любая задержка на больших высотах без кислорода может обернуться трагедией.

Итак, каждая группа должна сделать по плану три предварительных выхода на маршрут для прокладки пути, установки промежуточных лагерей и заброски в них грузов. Каждый выход - продолжительностью до недели с последующим отдыхом в базовом лагере на высоте 5300 метров.

С ледопада возвращается четверка Эдика Мысловского. Путь в западный цирк найден , но его еще надо обработать - установить маркировочные флажки, закрепить веревки, навесить лестницы. Юго-западная стена без снега сплошные скалы - даже кулуар Бонингтона черный. Хорошо это или плохо? "Пожуем - увидим", - шутит Свет Орловский. С одной стороны, не надо откапывать из-под снега зацепки и трещины под крючья, хотя с другой, из-за бесснежия вполне вероятны камнепады. А может, на этих высотах мороз скрепляет камни и нет камнепадов? Возможно, при большем заснеженности подниматься легче, чем по чистым скалам? Вопросы, вопросы... Ответ на них может дать только Эверест.

Тренерский совет закрепляет за группами номера. Отныне группа 1 - команда Мысловского, группа 2 - Иванова, группа 3 - Ильинского, группа 4 - Онищенко. Начинает действовать разработанный еще в Москве график движения. Первоочередные задачи: создание постоянно действующей дороги через ледопад и установка лагеря I в Западном цирке, непосредственно под юго-западной стеной, на высоте около 6500 метров. Кому же начинать? Передовой отряд уже подустал, зато лучше других акклиматизировался. Остальные только пришли в базовый лагерь и еще не очень хорошо чувствуют себя даже на высоте 5300 метров.

Начинает группа Мысловского. С ними в западный цирк поднимается старший тренер экспедиции Анатолий Георгиевич Овчинников для оценки состояния стены и уточнения пути по ней. Наша группа устанавливает на ледопаде лестницы. Группа Ильинского оборудует базовый лагерь, а группа Онищенко поддерживает выход команды Мысловского, вынося грузы к месту установки промежуточного лагеря над ледопадом Кхумбу.

ЛЕДОПАД КХУМБУ

24 марта наша группа выходит на знаменитый ледопад. Нам помогают шерпы, забрасывая лестницы к самому сложному участку - крутой 80-метровой ледовой стене. Ледопад - это 600-метровый сброс ледника, беспорядочное нагромождение ледовых глыб и сераков различной величины и формы. Ледопад движется со скоростью около метра в сутки, обрушивая ледовые глыбы, образуя новые трещины, закрывая старые. Сколько о нем наговорили страстей, а нам он кажется вполне проходимым. Большой перепад, сильно разрушен, в остальном же ничего нового. В наших горах есть похожие, только покороче. То здесь, то там видны натянутые веревки, искалеченные лестницы, обрывки брошенных палаток. Остатки самых давних экспедиций уже вынесены на ровную часть ледника.

Низ ледопада простой. Вдоль маркировочных флажков набираем высоту, устанавливая, где это необходимо, лестницы через трещины. Хорошо, что передовая группа, детально изучившая ледопад, идет впереди, а то можно долго гулять в его лабиринтах.

Вот и ледовая стена. Под нею котлован, над которым висят огромные ледовые глыбы - настоящая ловушка,. Миша Туркевич . недовольно бурчит, - дескать, надо искать выход правее, там безопаснее, но перед нами идут две группы, и здесь уже висят веревки.

Не подходя к стене, шерпы бросают лестницы и быстро возвращаются в базовый лагерь. Пока мы развешиваем на стене цепочку из металлических и веревочных лестниц да вытаскиваем наверх еще одну трехмаршевую лестницу, сверху спускается группа Онищенко. Ребята забросили грузы в западный цирк на высоту 6100 метров, где устанавливается промежуточный лагерь. Там ночует группа Мысловского.

Погода портится. Подул сильный ветер, пошла крупа. На ледопаде стало неуютно. Складываем занесенный груз и спешим вниз.

На следующий день в западном цирке работает группа Ильинского. Место в команде не пришедшего еще в базовый лагерь руководителя занимает шерп Наванг. Вот так и сложилась очередность выхода групп на маршрут, существовавшая до самого последнего выхода.

ПЕРВЫЙ ВЫХОД НА СТЕНУ

Ночью на высоте 6500 метров, где днем установлена первая палатка лагеря I, подул ураганный ветер. Сначала не выдержали напора ветра оттяжки палатки "зима", затем порвалась и сама палатка. В образовавшуюся брешь в одно мгновение вытянуло пуховку Володи Шопина. Володя Балыбердин быстро среагировал и спиной закрыл брешь. Ветер не стихал, и ребятам пришлось положить палатку, чтобы ее окончательно не разорвало. О сне не могло быть и речи. Полотнище хлестало по лицу. В такие моменты обычно не покидает мысль: порвет или не порвет и что делать, если все-таки порвет? Ребята продержались до утра. Шерпы утверждают, что в это время в западном цирке ежегодно свирепствует ветер. Известный восходитель на Эверест П. Хабелер, попавший в подобный ураган, писал, что это была самая "кошмарная ночь" в его жизни.

В это же время порывом ветра в базовом лагере сорвало несколько палаток. Кают-компания смогла устоять только благодаря хорошей реакции ребят, успевших повиснуть на каркасе палатки. Зато продуктовая палатка была снесена полностью и продукты разлетелись на значительное расстояние.

В экспедиционном плане отмечено, что с 26 по 29 марта наша группа выходит на обработку маршрута между лагерем I и лагерем II. От лагеря I начинается никем не хоженный до нас маршрут - почти 2,5-километровая стена. Уточняя с Евгением Игоревичем Таммом - руководителем экспедиции - задачу, обнаруживаю расхождение в определении высоты места для установки лагеря II - около 300 метров. По расчетам между лагерями I и II должно быть около 15 веревок (длина одной веревки 45 метров).

Две группы уже работают в западном цирке, а шерпы еще почему-то не дошли даже до промежуточного лагеря. То ли не нравится ледовая стенка, то ли не торопятся, то ли еще нет достаточной акклиматизации. Наша акклиматизация-пятидневное пребывание в базовом лагере и один выход на высоту порядка 5800 метров - тоже недостаточна для работы на семитысячной высоте. Ведь это равносильно восхождению на пик Ленина (7134) за неделю после приезда с равнины. Но времени на более длительную акклиматизацию нет.

Группа 2 состоит из представителей 4 городов. В первой связке - автор этих строк, мастер спорта международного класса из Москвы, и постоянный капитан одной из сильнейших команд страны мастер спорта Сергей Ефимов из Свердловска, во второй - неоднократные чемпионы и призеры первенств страны и международных соревнований по скалолазанию мастера спорта Сергей Бершов из Харькова и

Михаил Туркевич из Донецка. С нами пока нет Ефимова. Он сопровождает караван из Катманду и еще не подошел в базовый лагерь. Вместо него на первый выход идет Володя Пучков.

Дойти до лагеря I за день, как планировалось, не удалось. Двигаясь по ледопаду, пытаемся улучшить дорогу в западный цирк. По пути собираем снаряжение, оставленное шерпами в разных местах ледопада. Поднимаемся не так быстро, как хотелось бы. С нами идут шерпы своим рваным темпом. Они то сидят, то идут быстро вверх. Так мы и продвигаемся, обгоняя друг друга. У небольшого плато шерпы садятся, а мы идем вперед. Перед нами ледовая стена. Только после прохождения ее нашей группой шерпы возобновляют движение. Наконец они преодолели и этот барьер. Дальше путь простой, и, пока мы устанавливаем очередную трехсекционную лестницу через большой провал, шерпы совершают рывок, уходя к промежуточному лагерю.

К 14.00 достигаем западного цирка - обширного плато, зажатого между склонами Эвереста, Лхоцзе и Нупцзе. Погода испортилась. Шерпы спешат в базовый лагерь. Из лагеря I возвращается группа Мысловского. Нелегко им дались первый выход на 6500 метров и бессонная ночь в лагере I. Овчинников не советует нам подниматься вверх: дует сильный ветер. Группа Валиева с трудом продвигается по западному цирку. Да мы и сами понимаем, что сегодня до палаток лагеря I не дойти. Требуется отдых, а светлого времени осталось 4-5 часов.

К сожалению, промежуточный лагерь оказывается не подготовленным для ночевки. Нет спальных мешков, карематов (теплозащитных ковриков из пенополиуретана), примуса. Овчинников предлагает спуститься в базовый лагерь. По радиосвязи Тамм советует решать этот вопрос самим, а Валиев сообщает, что ветер заметает следы в глубоком снегу. Надо решать. Срыв этого важного выхода потянет за собой неприятную цепочку сбоев графика с самого начала. Нам обязательно надо начать подъем по юго-западной стене, а там будет видно. От прохождения первых веревок на сложной стене зависят настроение и уверенность в прохождении всего маршрута. Принимаю решение ночевать здесь. Ребята молча соглашаются.

Затаскиваем в палатку все, что может пригодиться для утепления ночлега. На полу раскладываем веревки и рюкзаки, застилаем их высотной палаткой, а накрываемся тентом от "кемпинга". Все это только что принесли шерпы. Очень долго добываем воду из снега на газовых горелках. В тепле они работают хорошо, хотя на высоте при таком холоде еле тлеют.

Ночь проводим в полудреме. Только с приходом солнца покидаем палатку и начинаем подъем. Чем выше мы поднимаемся, тем медленнее темп движения. Кончаются редкие маркировочные флажки, а палатки все не видно. Кругом мусорные кучи предыдущих экспедиций. Где-то здесь лагерь I, но где? В сеанс связи уточняем местоположение лагеря и продолжаем движение. Уже пятый час, как мы бредем по Западному цирку. Последние метры проходим останавливаясь буквально через каждые несколько шагов.

Наконец лагерь I. Сбрасываем надоевшие за день рюкзаки и осматриваемся. Стена совсем рядом. Обсуждаем начало маршрута. Пока Бершов и Туркевич устанавливают принесенную высотную палатку, а Пучков поправляет "зиму", я залезаю в палатку, разжигаю примус и оттираю замерзшие ноги. В одинарном виб-раме без, бахил на этой высоте не походишь. "Зима" - вместительная палатка с высоким потолком. В ней просторно, уютно, тепло. Можно встать в полный рост или сидеть на упаковках кислородных баллонов. В одной части палатки расстилаем пуховые мешки, в другой располагаем кухню. Для четверых здесь очень свободно. Лагерь уже хорошо оборудован. Высотная Палатка намного меньше "зимы", но прочнее и устойчивее. Если снова будет сильный ветер, можно перебраться в нее.

Весь остаток дня весело шумит примус. Часто пьем чай. Сегодня выходить на стену после бессонной ночи нет смысла. Собираем снаряжение. Решаем завтра встать пораньше и поработать до упора, так как по плану это наш последний рабочий день.

28 марта в 10.30 Бершов забивает первый крюк в стену. Работа началась. Найден простой выход с ледника на скалы. Первые полторы веревки проходят по довольно крутым и прочным скалам. Впереди связка Бершов - Туркевич. Ребята квалифицированно выбирают маршрут и навешивают одну веревку за другой, а мы с Пучковым несем снаряжение. Стараемся идти по гребешкам или под стенами, где меньше вероятность попадания камней. Постепенно маршрут становится положе и проще. Через

6 веревок Бершова меняет Туркевич и проходит еще 4 веревки. Ребята сделали свое дело и уходят вниз. Мы навешиваем оставшиеся 5 веревок. Где-то в 17.00 забиваю последний ; крюк и креплю к нему веревку. Начало поло- жено, и, как нам кажется, неплохое.

Повешены все имеющиеся веревки, высота где-то около 7000 метров, а до места предполагаемого лагеря пройдено только полпути, Дальнейшая работа из лагеря I будет неэффективна. Пока пройдешь эти 16 веревок, времени на обработку останется мало: 4-5 веревок - и надо спускаться вниз, чтобы засветло достичь палаток.

Место, где я стою, находится в центре большого кулуара. Двумя веревками ниже хорошая площадка для палатки. Выше надо уходить из кулуара влево или вправо на более безопасные контрфорсы.

С чувством выполненного долга спускаемся в лагерь I. За день нам удалось повесить 16 веревок и выполнить работу, на которую отводилось два дня.

На вечерней связи Тамм настоятельно рекомендует совершить еще один выход, чтобы | достичь лагеря II. Пытаюсь объяснить, что вы- ! ход на обработку из лагеря I неразумен, необходима организация промежуточного лагеря. Но для этого нужны силы, время и снаряжение. I При прохождении последних верёвок забивали не более двух крючьев на веревку, так как они кончались.

Еще раз взвешиваю все "за" и "против". Трехдневная работа на пределе, впереди не менее полутора месяцев такой же трудной работы, ребята не совсем здоровы. Не известно, какие испытания нас еще ждут впереди. Советуюсь с ребятами и решаю завтра возвращаться в базовый лагерь.

ВТОРОЙ ВЫХОД-ГРУЗОВОЙ

Четырехдневный отдых в базовом лагере пролетел незаметно. За это время усилиями команд Мысловского и Онищенко был установлен лагерь II на высоте порядка 7350 метров. Площадки для палаток пришлось готовить долго, удобного места на всем маршруте нет. Делая заброску из лагеря I в лагерь II, Мысловский, Черный и Овчинников не смогли за день пройти 30 веревок, закрепленных на крючьях между лагерями. Позже мы будем проходить все 30 веревок за 3-4 часа без особого напряжения.

А пока цель нашего второго выхода - совершить три заброски с 6500 на 7350 метров за три дня. Алмаатинцам, идущим перед нами, предстоит прокладывать маршрут выше лагеря II. Шерпы регулярно совершают заброски в промежуточный лагерь и далее в лагерь I, постепенно превращая его в фундаментальный передовой лагерь.

Выходим пятеркой; пришел Ефимов и подключился к работе. Третий раз поднимаемся по ледопаду. На перегибе ледовой стены образовалась новая глубокая трещина. Ледовый склон над ней висит готовый в любую минуту рухнуть в пропасть. Место становится исключительно опасным. Пока Туркевич и Ефимов ищут обход, прибывает группа Мысловского. Сообща решаем, что изменить маршрут на этом участке нужно сегодня.

Более двух часов ушло на обход ледового котла и "аварийной" ледовой стены. Новый путь более крутой и сложный, но менее опасный. В промежуточном лагере устраиваем продолжительный отдых. Яркое солнце размягчает снег. Подъем в лагерь I продолжим, когда тень от гребня Нупцзе ляжет на следы и снег начнет смерзаться.

В 15.00 покидаем промежуточный лагерь и через два с половиной часа без особого напряжения добираемся до лагеря I. Что же мы здесь делали около пяти часов в предыдущий выход? Просто организм хорошо адаптировался на высоте. Перед нами снежно-ледовые склоны Лхоцзе (по ним идет классический путь на Эверест), а слева нехоженая юго-западная стена. В бинокль пытаюсь рассмотреть палатки лагеря II, но они спрятаны в складках контрфорсов. Зато выше места, где должен быть лагерь II, замечаю две красные точки: Казбек Валиев и Валера Хрищатый решают, как обойти отвесную стену выше лагеря II и добраться до снежных склонов, где должен располагаться лагерь III. Оцениваю пройденный ими путь протяженностью около 10 веревок. При недостаточной акклиматизации - очень хорошо.

Утро. Солнце. Тихо. Ни облачка. Вот так бы весь день! Начальный вес рюкзаков около 12 килограммов взят с таким расчетом, чтобы можно было по пути собрать грузы, не донесенные до лагеря. У Ефимова это первый подъем на высоту, и он вместе с кинооператором Хутой Хергиани остается дооборудовать лагерь I.

Тридцать веревок преодолеваем долго и с большим трудом. В лагере II никого нет. Стоит только одна палатка. Вторую алмаатинцы унесли наверх. Дальше будут работать из промежуточного лагеря, для которого нашли площадку на 11-й веревке. Смеркается. Оставляем принесенные грузы и сразу уходим вниз.

На следующий день выходим до солнца. Нас 10 человек. Живописной гирляндой развешиваемся на перильных веревках. К 14.00 Туркевич достиг лагеря II, остальные были на подходе.. В 5 веревках от лагеря, занятый радиосвязью, я прозевал падение камня, угодившего мне в плечо. Последние веревки приходится преодолевать на одной руке.

Сверху возвращается Сергей Чепчев. Найден ключ к очередному непростому участку. Установка лагеря III - дело времени. Пройдено 17 веревок. Снежные склоны, на которых он должен расположиться, где-то рядом.

Четверка Онищенко остается в лагере II, а мы спускаемся за очередной порцией груза. В лагере I собрались 14 человек, он же рассчитан на восьмерых. В вопросах питания, размещения и порядка переносимых грузов у нас еще нет необходимой четкости.

Ноет плечо. С Эрвандом Ильинским провожаем одних вверх, других вниз, а сами ставим вторую палатку "зима" под склад. Снаряжения и продуктов питания так много, что в одной палатке становится тесно. Освобождаем жилое помещение и устанавливаем в нем стационарную газовую плиту.

Третья ходка оказалась самой быстрой. Не успели мы привести лагерь в порядок, как вернулись ребята. Группа Онищенко из лагеря II не вышла из-за плохой погоды.

Спешим в базовый лагерь, куда прибыл караван со свежим мясом и овощами.

ЖИЗНЬ В БАЗОВОМ ЛАГЕРЕ

Палатки базового лагеря установлены на вырубленных во льду площадках в устье ледопада Кхумбу на высоте 5300 метров. Над ним в ледовом безмолвии высятся вершины Пумори (7145), Лингтрен (6697), Нупцзе (7873). Юго-западное плечо Эвереста закрывает вид на саму вершину. Над ледопадом Кхумбу возвышается Лхоцзе (8501). В "кемпингах" по двое расположились участники. Самое оживленное место в лагере - большая шатровая палатка, наша столовая и кают-компания.

Консервные и сублимированные продукты начинают надоедать, несмотря на то, что Володя Воскобойников ежедневно придумывает новые блюда, пытаясь обмануть нас сервировкой и необычным видом блюд. Вопросы питания на больших высотах -дело сложное. Наблюдаются различные нарушения процессы пищеварения. Энергетические затраты невоз-можно восполнять одним питанием. Это, да резкое обезвоживание организма приводят к поте, ре веса и снижению работоспособности. Физиологи утверждают, что уже на высоте 5500 мет. ров работоспособность падает на 40%.

В солнечные дни лагерь похож на яркий базар. На палатках и камнях сушатся пуховые мешки, куртки, белье. У гелиобани, созданной Омской лабораторией "Ультразвук", выстраивается очередь. Доукомплектовав гелиобаню обычным примусом и ведром, намного увеличиваем ее пропускную способность. Кругом лед, а в бане жарко.

Рядом прачечная. Выстирать белье только полдела. Вторая (более важная) задача -это белье высушить. Стоит скрыться солнцу за тучку, и влажное белье сразу же смерзается, .

Изредка над лагерем разносится призыв из популярного мультфильма: "Леопольд! Жалкий трус! Выходи!" Так собираются козлятники в кают-компанию, где всегда людно. Одни читают, другие гоняют чаи, третьи разгадывают кроссворды. Около доминошников всегда шумно, зато возле шахматистов обычно тихо. Днем здесь обедают, заполняют дневники, проводят разборы выходов и совещания, а по вечерам чаще всего звучит гитара в руках Сергея Ефимова или Леонида Трощиненко.

У врача экспедиции Света Петровича Opловского первый серьезный пациент. Двухдневная отсидка в лагере II на высоте 7350 метров кончилась заболеванием Онищенко. Ребята помогли ему дойти до базового лагеря. Всю ночь колдовал Орловский, а к утру Славе полегчало.

Пять раз в день база выходит на связь с группами на выходе и с Катманду. Сверху сообщают, что, навесив три с половиной веревки к имеющимся 17, группа Мысловского вышла на снежное плато и установила лагерь III под скальной стенкой на высоте 7800 метров.

После установки лагеря III Черный и Шопин вынуждены были спуститься в базовый лагерь, а Мысловский и Балыбердин еще раз подняли грузы в лагерь III и продвинулись выше, выйдя на восьмитысячный рубеж. Этот выход разделил группу Мысловского, и она больше уже не собралась для совместной работы.

Ильинский никак не может догнать свою команду в акклиматизации, снова выходящую на стену без своего капитана. Им предстоит трижды за четыре дня подняться из лагеря II в лагерь III.

КЛЮЧЕВОЙ УЧАСТОК СТЕНЫ

Очередная задача нашей группы с 13 по 19 апреля - подняться в лагерь III, в течение двух дней завершить обработку маршрута до лагеря IV и установить его. Кажется, все просто, но ведь работа предстоит на высоте за восемь тысяч... С первых же шагов по ледопаду мы поняли, что пятидневного отдыха в базовом лагере не хватило для полного восстановления сил после предыдущего выхода.

Две высотные палатки лагеря II прилепились на небольших площадках под отвесной 500-метровой стеной. Одна площадка наполовину искусственная - натянута сетка, и в нее набиты камни и снег. Палатки заполнены различными грузами, и нам с трудом удается разместиться в них по двое.

Вот уже третью ночь плохо сплю: дергает палец на правой руке - под ногтем гнойное воспаление, которое осложнит передвижение по перилам, а впереди еще основная работа.

Впервые нам предстоит преодолеть двадцать с половиной веревок между лагерями II и III. Перильная веревка петляет по стене и выводит на снежное поле. Новая для нас высота 7800 метров дается огромным напряжением. Сначала груз за спиной кажется не очень значительным, но после нескольких часов движения по перилам становится непомерным. Трудно снимать и надевать рюкзак, а при остановках приходится искать место, где можно поставить его на выступ или сесть вместе с ним на полочку. Наше движение по закрепленным на крючьях веревкам осуществляется с помощью специальных зажимов, работающих по принципу храповика, скользящих по веревке при подъеме и намертво схватывающих ее при приложении нагрузки. Подъем с помощью зажимов с тяжелым рюкзаком, даже на средних высотах, - изнуряющий процесс, а на высоте свыше 7000 метров и того хуже.

Последние из нас к лагерю III подходят уже в полной темноте. Место лагеря хорошее, но палатки поставлены плохо: вырублены слишком маленькие площадки, да и растянуты палатки недостаточно. В одной палатке располагаемся втроем, другую занимает один, и всем неудобно.

Завтра у нас ответственный выход. Обсуждаем варианты обработки пути к лагерю IV. Мое основное предложение сводится к постановке промежуточного лагеря и дальнейшей работе базируясь на него. Контрпредложение - выходить пораньше с кислородом, так как расстояние между лагерями должно быть небольшим. Постановка промежуточного лагеря отнимает много сил и времени. Взвесив все "за" и "против", принимаем второй вариант.

Долго не могу заснуть. Ноет больной палец, мучают заботы завтрашнего дня. Свежа в памяти ошибка в определении расстояния между лагерями I и И. Над нами самый сложный участок стены, еще в Москве настораживавший нас. Мне всегда казалось, что этот участок должен быть пройден двойкой Бершов - Туркевич - сильнейшими мастерами скалолазания.

Утром Бершов и Туркевич в кислородных масках уходят на маршрут. Мы с Ефимовым забираем максимум груза и начинаем подъем без кислорода, надеясь догнать ребят, когда они начнут обрабатывать стену.

С трудом поднимаюсь первые три веревки и выхожу на гребень. ВеревКой выше - Ефимов, а Бершов и Туркевич уже скрылись за очередным гребнем. Чувствую, что, если и дальше буду двигаться с такой же скоростью, вряд ли смогу догнать передовую двойку. Мы с Сергеем, не сговариваясь, останавливаемся и настраиваем кислородные аппараты на расход литр в минуту. Сразу же по телу растекается тепло, темп подъема заметно возрастает. Пройдя несколько веревок, слышу шипение утекающего кислорода. Резко снижается работоспособность. Пытаюсь найти место течи и устранить ее.

11-я веревка. Надо мной к отвесной стене прилепились две фигуры в красных анораках. Над ребятами желанный гребень, но отсюда трудно оценить расстояние и сложность пути до него.

Бершов снимает маску и кричит, чтобы мы начинали спуск. День кончается. Уже поздно. Оставляем заброску на конце 11-й веревки и, экономя кислород, уходим вниз. На таких крутых стенах достаточно закрепить на веревке спусковое устройство и повиснуть на нем, как начинаешь плавно ехать вниз, лишь перестегиваясь у мест крепления или соединения перил.

И снова неудобная ночевка в лагере III. Бершов и Туркевич возвращаются в полной темноте. Бершов рассказывает, что они перевесили 8-ю веревку Балыбердина -Мысловского и закрепили еще 5 веревок. Туркевич утверждает, что расстояние до гребня - около веревки, и там угадывается площадка для лагеря IV. Опять предлагаю поставить промежуточный лагерь и из него добивать ключевой участок маршрута. Однако ребята, единодушные в своем мнении, убеждают меня повторить сегодняшний вариант. Тщательно отбираем снаряжение для установки лагеря IV и расходимся по палаткам.

Каждое утро мы встаем в 6.00. Приготовление завтрака и одевание на большой высоте занимает до трех часов. Здесь только снег и лед, которые нужно растапливать, чтобы получить воду. Из целой кастрюли снега получается совсем немного воды. Иногда запасти чистый снег, фирн или лед для приготовления пищи - проблема: вода на высоте 8000 метров кипит при температуре 75°, а этого мало, чтобы сварить еду. Изготовленные Ефимовым автоклавы из бидонов и чайников помогают нам поднять температуру кипения воды и сэкономить топливо.

После завтрака медлим с выходом, откладывая неприятный миг вылезания из теплых спальных мешков и начала нового дня испытаний. Надеваем пуховые и ветрозащитные костюмы, вылезаем из палатки на мороз. Кислородные аппараты прилаживаем уже на улице. Солнца еще нет, и холод проникает под теплую одежду.

Выходим в той же последовательности: впереди Бершов - Туркевич со снаряжением для обработки маршрута, сзади мы с бивачным для лагеря IV. Наконец-то полностью ощущаю все достоинства движения с кислородом.

13-я веревка. Раскачиваюсь на неправдоподобно тонкой ниточке. Подо мной более 1,5 километра юго-западной стены Эвереста. Разноцветными пятнами выделяются лагеря I, II и III. Из-за эластичности веревки никак не могу преодолеть небольшой отрицательный участок стены. Напряжение возрастает еще и от мысли, хорошо ли закреплена та единственная веревка, которой доверяешь жизнь. Стена изобилует острыми выступами, да и упавший камень может перебить веревку. Нужно повесить на этом участке для страховки еще одну.

Выхожу на гребень, а места для установи лагеря нет. На расстоянии веревки надо мной Туркевич оседлал острый снежный гребень и передвигается по нему. До удобного места на гребне оказалось 3 веревки. При прохождении последней из них ломается молоток и крючья приходится забивать камнем. На ровном, абсолютно безопасном снежном гребне можно сделать хорошую площадку. Для этого нужны лопата, ледорубы и часа два свободного времени. Мы же не имеем ничего.

18.00. Определяем высоту в 8250 метров. Складываем в нишу палатку, спальные мешки, карематы, веревки, крючья, ледоруб, примус, бензин, автоклав, аптечку. Пытаемся оценить дальнейший путь. От нас идет снежный гребень с жандармами, упирающийся в западное ребро. До него веревок десять. Маршрут относительно простой, за исключением первых 3-4 веревок. Не совсем ясно, как проходить жандармы.

Спускаемся в полной темноте. Иду замыкающим и опасаюсь сбросить камень. Движения очень медленные, осторожные. Стараюсь вспомнить рельеф, где я не буду над ребятами и где можно будет расслабиться. Кругом сверкают сполохи. Неожиданно около меня все вспыхивает. Очень неуютно чувствуешь себя ночью на отвесных скалах Эвереста.

В лагерь III прихожу в 22.00 - ко, времени дополнительной связи с базой. База, как и в первый выход, снова предлагает совершить еще один выход, чтобы установить лагерь IV или обработать путь выше. Решаем дать ответ в сеанс утренней связи.

Завтра рано утром выйти не удастся, да и унести много не сможем. Перестроиться с намеченного графика трудно. Что же мы в состоянии сделать наверху? Поставить палатку? Но для этого нужен инструмент. И с лопатой подниматься только для постановки палатки нерезонно. Обрабатывать дальше маршрут? Нет молотка. Да и после прохождения тяжелых веревок вряд ли завтра продвинемся выше. Надо выходить минимум на два дня - подняться и поставить палатку, а на следующий день двигаться дальше. Приходим к выводу: эффект от такого выхода не соответствует затратам. Решаем предложить "встречный план" - переоборудовать лагерь III, так как он должен стать опорным при восхождении. Ведь ни одна группа еще не имела достаточно времени для его оборудования.

В 8.30 утра приводим свои доводы, но базу они не убеждают. Евгений Игоревич говорит: "Смотрите сами, вам виднее... но мы советуем сделать еще одну ходку в лагерь IV..." Мы "посмотрели" и решили остановиться на своем плане.

С трудом вылезаю из мешка. Ребята тут же ставят диагноз: гной из-под ногтя пошел в лимфатические узлы, а посему Бершов заставляет выпить какой-то мощный антибиотик. Ефимов на правах заместителя руководителя группы отправляет меня вниз: "пока сам можешь идти..:" Хромая, начинаю спуск. Ребята сняли одну из палаток и расширили площадку под ней. Палатка держалась только на растяжках, и сильный ветер мог сбросить ее в кулуар. Вторую палатку подвинули ближе к скалам, увеличив жизненное пространство. Закрепив обе палатки при помощи веревки к стене и организовав поудобнее перила, Ефимов, Бершов и Туркевич покинули лагерь III.

НА ОТДЫХ В ТЬЯНГБОЧЕ

Только мы 19 апреля добрались до базового лагеря, как меня пригласили для обсуждения сложившейся ситуации. Три группы закончили запланированные предварительные выходы. Группа Мысловского отдыхает в Тьянгбоче, две другие собираются вниз за ней. Четвертая группа на выходе должна поставить лагерь и продвинуться вперед. Но штурм Эвереста начинать рано. Не установлен лагерь IV, не пройден путь к лагерю V, недоукомплектованы штатным снаряжением, особенно кислородом, верхние лагеря. Есть над чем задуматься.

В этой обстановке совершенно неожиданно Тамм предлагает нашей группе через пять дней совершить дополнительный выход для установки лагеря V, после чего экспедиции уже можно выходить на штурм. Дело в том, что группа Мысловского считается распавшейся, а алмаатинцы работали больше нас. Когда и где - мне до сих пор не понятно. Такое предложение лишает нашу группу возможности восхождения.. По предыдущему выходу мы поняли, что пятидневного отдыха недостаточно. Уже накопилась усталость, и недельный отдых ниже базового лагеря просто необходим. Кроме того, мы чувствуем, что, если даже после установки лагеря V у нас и останутся силы еще на один выход (в чем мы сомневаемся), все равно после нескольких успешных восхождений "хвост" будет отрезаться. _Ох, как прав был Овчинников, когда еще в Москве говорил: "Нужно настраиваться на самый тяжелый вариант. Иначе трудно будет перестраиваться". Сейчас я бы сказал: почти невозможно.

Нервы напряжены до предела. Конечно, можно найти приемлемые варианты, но я уже не способен на это.

22 апреля, не дождавшись окончательного решения вопроса, настаиваю на уходе группы на отдых. Стараюсь не думать о неурядицах, обидах, дальнейших планах, погоде... Идет не то дождь, не то снег. Ефимов ворчит, что рюкзак слишком тяжелый. Туркевич недоволен, что отдыхать в Тьянгбоче далековато, а у меня с потерей высоты настроение улучшается. Дышится легко. Даже снег и дождь какие-то веселые. Под ногами зеленая травка, журчат- ручейки, летают пичужки. Ночевать останавливаемся в Фириче. Теплая ночь, яркие звезды, хороший ужин, крепкий сон - давно не испытывали такого блаженства.

...Мгновенно пролетели полтора дня. Еще бы денек, но пора возвращаться в базовый лагерь. Время отдыха вышло.

Легко поднимаемся за пять часов от Тьянгбоче до Лобуче, столько же времени ушло у нас на спуск. Значит, отдых пошел на пользу. Настроение боевое. Сейчас нам все равно, в какой последовательности и с какими задачами выходить на маршрут. Все кажется по плечу.

НА ШТУРМ ЭВЕРЕСТА

26 апреля возвращаемся в базовый лагерь и включаемся в подготовку к встрече 1 Мая. На палатках праздничные надписи, Свет Орловский, Леня Трощиненко и Дима Коваленко составляют кроссворд, в котором закодированы фамилии участников экспедиции. Из одной палатки тихо доносится:

Ну, вот исчезла дрожь в руках,

Теперь - наверх!

Ну, вот сорвался в пропасть страх

Навек, навек.

Для остановки нет причин,

Иду скользя.

И в мире нет таких вершин,

Что взять нельзя.

Это совсем про нас.

Среди нехоженых путей

Один - пусть мой.

Среди невзятых рубежей

Один - за мной.

А имена тех, кто здесь лег,

Снега таят.

Среди нехоженых дорог

Одна - моя.

Все сходится; наш, маршрут нехоженый, а в снегах Эвереста оборвалось немало жизней.

Здесь голубым сияньем льдов Весь склон облит. И тайну чьих-нибудь следов Гранит хранит.

И я гляжу в свою мечту

Поверх голов,

И свято верю в чистоту

Снегов и слов.

А все-таки в 1924 году достигли Меллори и Ирвин своей мечты? И достигнем ли ее мы?

И пусть пройдет немалый срок, Мне не забыть, Как здесь сомнения я смог В себе убить.

В тот день шептала мне вода:

- Удач всегда!

А день, какой был день тогда?

Ах да - среда!

Да, сегодня среда, 28 апреля. Вчера ушли Мысловский и Балыбердин, взвалив на себя тяжелую работу - поставить лагерь V и попытаться из него штурмовать вершину. Наш выход завтра, и мы изучаем выработанный в наше отсутствие график движения групп на заключительном этапе работы экспедиции. Наша команда должна подняться в лагерь III, вынести для передовой двойки необходимое снаряжение и кислород, провести дневку в лагере III, затем завершить оборудование лагеря V и взойти на Эверест, если будет возможность. Двойка алмаатинцев, следующая за нами, должна вынести для нас кислород в лагерь IV. К этому графику у нас два замечания. Первое - зависимость нашего выхода от алмаатинцев. Второе - запланированная отсидка на высоте 7800 метров. Проведя расчеты, предлагаем пересмотреть график. Мы сможем сами обеспечить себя кислородом, если нас освободят от переноски спальных мешков из лагеря II в лагерь IV. Предложение в принципе принимается, но нужно согласив алмаатинцев, находящихся сейчас на отдыхе. Опыт показывает, что любая отсидка на больших высотах на пользу не идет. Лучше какое-то движение, чем пассивное лежание палатке. Но с этим вопросом выходить на руководство не стали. Посмотрим, как все будет складываться, но для себя решили в случае отсидки сходить вниз, где на 10-й веревке оставлены 6 кислородных баллонов, или сделать небольшую заброску в сторону лагеря IV.

Ранним утром 29 апреля Тамм и Овчинников тепло провожают нас, давая последние напутствия. Для них наступает самый ответственный этап экспедиции. На секунду задерживаемся у ритуального огня, зажженного шерпами перед нашим выходом.

Ледопад преодолеваем легко. Не останавливаясь в промежуточном лагере, поднимаемся в лагерь I. Ефимов и Туркевич подтягивают палатку и разводят примус, Бершов и я идем дальше от палатки на ледник и рубим чистый! лед для приготовления еды. Затем в простор, ной палатке готовим ужин. Англичане послов восхождения на Аннапурну по южной стене! вспоминали: "Как и следовало ожидать, мы; толкуем о фантастической пище, которую по-; пробуем по окончании экспедиции. Во время восхождения еда составляет 90% всех разговоров, экспедиционные планы и политика еще 9,5%, а женщины - всего 0,5% или даже меньше". Довольно точное распределение, но у нас, вероятно, неплохое питание, и разговоры о нем: занимают около 50%. Зато доля разговоров об экспедиционных планах, планах на будущее и воспоминаний у нас возрастает до 49,5%.

Хорошо отдохнув, на следующий день к дневной связи поднимаемся к лагерю II. Узнаем, что Балыбердин к этому времени ушел от лагеря III только на 5 веревок, а Мысловский с шерпом Навангом, пробующим свои силы на юго-западной стене Эвереста, - на 2 веревки ниже. По-видимому, решают какую-то проблему.

До темноты у нас много времени, и мы отбираем 16 наиболее наполненных баллонов с кислородом. Все готово к очередному рабочему дню.

В 18.00 Балыбердин сообщает, что очень тяжелы рюкзаки. До палатки лагеря IV еще далеко. Наванг отказался от дальнейшего подъема. Прикидываем, что при таком темпе набора высоты им предстоит ночная работа. Уже засыпая, слышим, как сверху летят камни. Значит, Володя и Эдик еще на нашей стороне стены. До 22.00 держим рацию на приеме, ожидая дополнительной связи, назначенной на 20.00.

1 Мая обмениваемся с базовым лагерем поздравлениями. Сообщаем, что наша колонна сейчас выступает к лагерю III. База дает добро на "замену" спальных мешков кислородными баллонами и сообщает долгосрочный прогноз, по которому ожидается резкое ухудшение погоды в районе Эвереста со 2 по 10 мая. Наш штурм приходится на середину этого срока - 6 мая.

Ребята сверху передают, что достигли лагеря только в 23.00. Эдик оставил рюкзак несколькими веревками ниже. Утомленные вчерашним переходом, они еще не решили, как построят сегодняшний день. Нам предстоит тяжелая работа. Надо вынести кислород для обеспечения своего выхода и заброски передовой двойки. Каждый берет по 4 баллона весом по 3,3 килограмма, по 2 килограмма прочего общественного груза и свои личные вещи.

Пока мы с трудом передвигаемся по перилам, делая по несколько вдохов на каждый шаг, Бершов прилаживает к своему рюкзаку дополнительный, 5-й баллон и надевает маску. Выйдя из лагеря II более чем с часовой задержкой, Бершов догнал и обогнал нас. Когда же мы подходили к палаткам, в автоклаве уже закипала вода.

Туркевич, видя, как его обходит Бершов, на 10-й веревке берет дополнительный баллон и надевает кислородную маску. Но силы уже потеряны, и кислород не дает такого же эффекта. Свободно располагаемся в палатках двойками.

18.00. Вечерняя связь. Балыбердин один обрабатывает 4-ю веревку. Дальше проблем с выходом на западный гребень он не видит. Ох, как не хватало вот этих 3-4 веревок перед решающим выходом! Мысловский ушел вниз за рюкзаком.

Как и накануне, ожидается позднее возвращение Володи и Эдика, и Тамм снова назначает дополнительную связь. Поздно вечером узнаем, что Балыбердин смог обработать полностью 4 веревки, а Мысловский при подходе к лагерю перевернулся на веревке и вынужден был сбросить рюкзак. Материальные и моральные потери значительны.

Мы просим ребят к утренней связи продумать перечень необходимого для них снаряжения. Обещаем посмотреть возможность подъема рюкзака.

К утру потрясение ребят не прошло. Они какие-то заторможенные. Долго пытаюсь выяснить, что же им необходимо для дальнейшей работы. Приходится самим решать ряд вопросов. В результате берем 6 баллонов кислорода, маску, редуктор, кошки, веревки, продукты. Догружаемся частью снаряжения для Своего выхода и поднимаемся в лагерь IV. Лагерь пуст. Бершов идет дальше. К 14 часам подходит к ребятам, обрабатывающим 6-ю веревку, и доставляет им 3 кислородных баллона.

Мы же разгружаемся около палатки и пытаемся высмотреть в кулуаре рюкзак Мысловского. Наконец различаем что-то красное. Это скорее моток веревки, а не рюкзак, и достать его не так-то просто. Отказываемся от этой затеи и возвращаемся в лагерь III.

Завтра нам предстоит дневка. К нашим прежним аргументам против дневки в лагере III прибавляются еще два: ожидаемое ухудшение погоды и тревожное положение передовой двойки. У нас твердое мнение, что отсиживаться в лагере III не следует. Нужно перебираться в лагерь IV, а там решать вопрос о дальнейших действиях. Просим Евгения Игоревича на утренней связи дать ответ. Сами же начинаем обдумывать возможные варианты работы из лагеря IV. Их немало. Например, ночной выход из лагеря IV вдогонку передовой связке (полнолуние, ночи светлые и безветренные); подъем в лагерь V и возвращение двойки в лагерь IV, чтобы на следующий день налегке снова подняться в лагерь V и продолжить совместное восхождение (на случай, если Мысловский и Балыбердин после спуска не смогут уйти в лагерь IV); ночевка вшестером в лагере V и наш ранний выход на штурм (на случай, если ребята вернутся так поздно, что до нашего выхода можно будет немножко пересидеть в палатке).

Добро получено, и мы переселяемся в лагерь IV. Балыбердин по связи просит скорректировать место постановки палатки лагеря V. Мы их прекрасно видим над собой и помогаем разобраться в рельефе рыжих скал. Западный гребень совсем рядом, но там может быть сильный ветер.

Продвижение нашей группы идет спокойно: переходы между лагерями заканчиваем в светлое время, хорошо отдыхаем, выдумываем различные блюда, чтобы все ели с аппетитом. В этот выход с особым удовольствием едим рис с ветчиной, обжаренной в масле с луком, с соусом "Молдова", компот, приготовленный из сухофруктов карманного питания с подмороженными яблоками, маринованные огурчики. Это помогает восстанавливать силы после тяжелой дневной работы.

Несмотря на то что в группе собрались лидеры своих коллективов и первое совместное восхождение мы совершили лишь два года назад в Медео, команда получилась дружная. Работаем спокойно. Острые углы не сглаживаем - обсуждаем, доказываем, разбираемся, пока не приходим к общему мнению. Вечером окончательно решаем подниматься в лагерь V.

4 мая - самый длинный и напряженный экспедиционный день. Несмотря на превратности судьбы, в 6.10 утра Балыбердин и Мысловский вышли на штурм Эвереста. Наверху очень холодно. Мерзнет питание в рации. Я ретранслирую переговоры базы с группой 1.

Я: "Ребята движутся по рыжим скалам, придерживаясь гребня. Когда идут по южной стороне, все нормально; когда же по северной, очень холодно. Там тень и ветер. Володя идет без кислорода, Эдик - с кислородом. Володя чувствует себя нормально, Эдик немного устал. Володя хочет включить ему подачу кислорода на два литра в минуту. Путь пока простой. Идут практически одновременно. Их мучают заходы на северную сторону. Сейчас у них ожидается такой заход".

Тамм: "Предупреди их, чтобы не пропустили на спуске сход с западного гребня. Как погода?"

Я: "Погода пока великолепная. Ветра нет, солнце. Самочувствие у нас хорошее..." -и Балыбердину: "Мы поднимаемся в лагерь V".

Дневная радиосвязь застала меня в 2 веревках от лагеря V. Балыбердин сообщает, что они очень устали. Каждый очередной взлет гребня принимают за вершину, а ее все нет.

Идет снег. Туман. Иногда пробивается солнце. Убираю рацию. Продолжаю подъем. Выхожу из кулуара, и взору открывается вершинный склон Эвереста, а на нем две точки, которые тут же затягивает облаками. Мгновенно приходит на ум: "Последний раз Оделл видел Меллори и Ирвина на предвершинном гребне' где-то на высоте 8600..." Останавливаюсь в недоумении. Постепенно понимаю, что я не мог видеть ребят. Это, наверное, скальные выступы.

Расширяем площадку и переставляем палатку. Теперь в ней будет посвободнее. Включаю рацию, вызываю базу и узнаю, что в 14.35 Балыбердин и Мысловский первыми из советских восходителей поднялись на высшую точку планеты. Радуемся за ребят и поздравляем Евгения Игоревича и всех на базе. На мой вопрос: "Что пьете по случаю успеха?" - Тамм холодно отвечает, что пить еще рано, надо дождаться спуска.

Притихшие, залезаем в палатку и включаем рацию на прием. Началось напряженное ожидание.

Вспоминаются слова Криса Бонингтона, руководителя успешного штурма Эвереста: "Находясь в верхнем лагере на Эвересте, альпинисты в основном должны полагаться на самих себя. До этого момента все они были членами команды, зависящими друг от друга и от общего контроля руководителя, но завершающий бросок - совсем другое дело. Здесь складывается ситуация... когда их собственные' жизни находятся в их собственных руках, и только они сами могут решать, как им действовать".

В 16.45 молчание нарушает прерывистый голос Балыбердина: "Я думаю, что до 8400 мы не спустимся. Хотя бы вышли навстречу...; с кислородом, что ли... Потому что... исключительно медленно... все происходит. Если есть возможность... горячий чай и кое-что поесть..."

Я: "Хорошо, мы постараемся что-нибудь сообразить".

Тамм: "Где вы сейчас, Володя? Как оцениваете высоту? Как далеко от вершины спустились?"

Балыбердин: "Я оцениваю... 8800".

Тамм: "Понятно. Как идет Эдик?"

Балыбердин: "У него кончается кислород".

Тамм: "Володя, мы все время на связи, но главное - с Валей".

"Катастрофа обычно складывается из нескольких часто не связанных между собой случайностей, которые безжалостно накладываются и приводят к трагедии". Сначала я просто оцепенел, поняв всю сложность ситуации. Холодная ночевка в районе вершины двух вымотанных до предела людей без кисло- рода - это конец. Не многим удавалось вырваться из плена кислородной недостаточности и холода. Сколько раз за нашу альпинистскую жизнь попадали мы с Эдиком в различные ситуации, и всегда нам удавалось выходить из них. У нас всегда был запас прочности. А теперь его, похоже, нет. Восхождение нашей группы срывается, но не об этом сейчас речь. Главное - помочь ребятам.

Пока эти мысли проносятся в моей голове, ребята находят вариант, при котором можно помочь Мысловскому. и Балыбердину и попытаться совершить восхождение. Обсуждение ранее вариантов штурма пошло на пользу. Итак: двойка с большим запасом кислорода поднимается к Володе и Эдику, оказывает им помощь. Если ребята смогут потом самостоятельно продолжить спуск, то ночью попытаются выйти на вершину. Вторая двойка, экономя кислород, ожидает их возвращения в палатке. Только при таком варианте может хватить кислорода для штурма вершины второй двойкой и для спуска Мысловского и Балыбердина в лагерь IV, где есть запас кислорода. Нам кажется, что на раздумья ушло совсем немного времени, но база уже который раз запрашивает о нашем решении. Я раздраженно передаю: "К базе сейчас ничего нет. Давайте мы сейчас будем регламентировать связь. Если это проходит, то связь кончаю".

Тамм отвечает мне спокойно: "Это проходит, но я еще раз повторяю, что можно подключить Казбека Валиева, чтобы для вас подняли кислород из лагеря III в лагерь IV и выше. Вот это мне нужно знать Для хода дела. Можете не через час выходить на связь, но регулярно".

Я понимаю ситуацию в базовом лагере. Морально им значительно тяжелее, чем нам. Чем можно помочь снизу? Только советом. Лучше самому что-то делать, чем ждать, что сделают другие. Поэтому уже спокойно отвечаю: "Нам сейчас никто не поможет. Казбек слишком далеко. Для нас сейчас кислород есть здесь и в лагере IV, а о дальнейшем поговорим позже".

Мне не приходится отдавать каких-то распоряжений. Бершов и Туркевич уже начинают собираться. Да, они сейчас, пожалуй, находятся в хорошей спортивной форме. На скальном рельефе за счет великолепной техники идут быстрее нас. Единственно, мне все время казалось, что Миша и Сережа побаиваются высоты. Наверное, у Ефимова такое же чувство, поэтому он предлагает пойти вместо Миши, но тот не соглашается. В 18.00 Бершов и Туркевич, взяв по 3 баллона кислорода, кошки для Мысловского, маску и редуктор для Балыбердина, карманное питание, медикаменты и наполнив все имеющиеся фляги горячим компотом, покидают уютную палатку и быстро исчезают из поля нашего зрения.

Ветра почти нет. Смеркается. На небе полная луна. Погода, кажется, смилостивилась. Оставшись вдвоем в палатке без рации, обсуждаем случившееся. Теперь мы превратились в "слепых" и "глухих" наблюдателей. Свой шанс на восхождение оцениваем как один против ста. Столько лет тренировок, надежд, борьбы, сборов, отборов, медицинских контролей, и вот... Мы под вершиной... Силы есть, неужели придется идти вниз? Где-то все-таки теплится надежда: а вдруг...

Изредка Ефимов высовывается из палатки, прислушивается, кричит. Ожидание и чувство беспомощности нас угнетают. Хотели выйти навстречу, но понимаем бесполезность этого. Не раздеваясь, залезаем в пуховые мешки и напряженно прислушиваемся ко всем шорохам за палаткой. Нас беспокоит, как бы в "темноте ребята не проскочили место схода с западного гребня. От палатки до него 2-3 веревки. Снова и снова кричим. Включаю приемник и ловлю Москву. "Маяк" передает последние известия. В спортивных новостях слышу сообщение о покорении Эвереста двойкой советских альпинистов. Подняться-то поднялись, но где они сейчас?

Кончилось 4 мая. Прошли все намеченные нами сроки возвращения. Возможно, ребята закопались в снег и пережидают ночь. Так поступали все восходители, застигнутые на спуске ночью. Пытаемся хоть немножко уснуть. Отдых необходим, иначе утром наша работоспособность будет низкой. Сережа вспоминает, что у нас есть почти пустой баллон -всего 30 атмосфер. Этого должно хватить на два часа сна при минимально возможной подаче. Заглушив два штуцера распределителя и присоединив к двум оставшимся кислородные маски, включаем менее 0,5 литра в минуту на двоих. Тут же засыпаем, а когда кончается кислород, одновременно просыпаемся. Высовываемся, кричим. Луна зашла. Темень. Зажигаем примус. Решаем с рассветом выходить на помощь. Через некоторое время послышались голоса. Сережа открывает палатку, смотрит вверх и что-то кричит, Я в нетерпении тормошу его: "Все ли идут?" Он отвечает: "Кажется, все". Вздох облегчения. Ребята живы, и теперь-то мы их в любом виде доставим в базовый лагерь. Все спускаются самостоятельно, значит, самое страшное - обморожение и переутомление.

В палатке все есть для восстановления сил: кислород, примус, бензин, еда, аптечка.

Первым вваливается в палатку Бершов. Он без кислорода. Между нами короткий диалог: "Живы?" - "Живы". - "Были?" - "Были". Бершов расплывается в улыбке, а мы стискиваем его так, что чуть не душим. За ним появляется Туркевич. Они сделали почти невозможное: спустили Мысловского и Балыбердина да еще ночью поднялись на вершину Эвереста. Затем помогаем залезть в палатку Эдику и Володе. Ребята предельно устали. Говорят невнятно. Очень замерзли. Сами не могут раздеться. Даем им горячий чай, снимаем ботинки, растираем ноги и руки. У Эдика кончики пальцев на руках черные. Ребята понемногу приходят в себя. Шестерым в палатке тесно. Бершов и Туркевич дают нам "добро" на выход.

Быстро собираемся и освобождаем палатку. Затем я сражаюсь с кошками, закрепляя их на ботинках. Металл липнет к коже. На этаком морозище пальцы отказываются повиноваться. Ефимов уже отошел от палатки, натянул связывающую нас веревку, и я начинаю злиться. На .себя, что никак не справлюсь с кошками, на Сережу, что так рано ушел и мерзнет на ветру. В конце концов залезаю в палатку и в тепле быстро привязываю кошки. У нас за спиной по два полных баллона с кислородом. Этого хватит при подаче 2 литров в минуту на десять часов работы. Теперь можно в путь.

ПУТЬ К ВЕРШИНЕ

Сознание того, что четверка в лагере V вне опасности, создает нам хорошее настроение. Даже ветер и мороз не страшат. Движемся по рыжим скалам, придерживаясь гребня. Где-то левее по склону тянется красный репшнур. Западный гребень в 1979 году пройден югославскими альпинистами, а до и после них известен ряд попыток его прохождения. Нам кажется, что по гребню путь проще. Высматриваем скальный взлет, о котором знаем из литературы. Его все нет и нет.

Темп нашего подъема очень медленный, так как то у меня, то у Сережи соскакивают кошки. С досадой останавливаемся и на сильном морозе помогаем друг другу крепить их. Надо же! Столько лет готовились к этому дню. Столько раз подгоняли, прилаживали, продумывали, пробовали снаряжение, а тут на тебе.

Создается впечатление, что мы больше сидим, чем идем.

Наконец-то перед нами скальный барьер. Гребень упирается в 60-метровую стену. Уходим влево и вдоль красного репшнура поднимаемся с переменной страховкой к большому снежному полю. На плитах неглубокий снег: В левой части склона виден выход из большого кулуара, по которому в 1963 году поднимались американцы. За ним снежный склон продолжается до северного ребра. Здесь в течение 30 лет пытались подняться англичане. Где-то на этом уровне последний раз видели Меллори и Ирвина. До вершины не так далеко. Возможно, они и добрались до нее в том далеком 1924 году...

Подъем снова становится простым, и мы стремимся выйти на гребень. Вот и очередная стена - второй барьер. Под ней находим совсем новенький баллон. Чей он? Возможно, прошлогодней японской экспедиции. Японцы не дошли до вершины каких-то 100 метров по высоте. В связи с поздним временем они были вынуждены вернуться, не рискуя провести здесь ночь без палаток и спальных мешков.

На стене натыкаюсь на рюкзак Балыбердина. Там кинокамера "Красногорск", которую мы забираем с собой, трофейные японские рация и редуктор, большое количество камней - сувениры с вершины. Невдалеке на нашем уровне видна южная вершина Эвереста. Значит, скоро и главная. Балансируя над пропастью, с попеременной страховкой преодолеваем узкий скальный гребень и начинаем подъем по снежному ножу.

В тумане не видим вершины, но чувствуем, что она где-то рядом. Неожиданно веревка между нами натягивается. Я уже выпустил все кольца, но почему-то все больше отстаю от Сережи. Никак не могу понять, в чем дело. Может, он увидел вершину и пошел быстрее? Начинаю сердиться: "Ну не могу я быстрее идти, разве не чувствуешь?" Сережа, будто угадав мои мысли, обернулся и жестом показал, чтобы я увеличил подачу кислорода. Смотрю на индикатор: кислород не идет. Так вот в чем дело! Оставляю на склоне пустой баллон, присоединяю новый и включаю подачу на 3 литра в минуту. Сразу же пошлось значительно легче. И тут мы вышли на вершину.

Все произошло так неожиданно и буднично, что мы сначала просто стояли и смотрели друг на друга, на торчащий из-под снега металлический штырь с прикрепленными к нему вымпелами альпклуба "Донбасс" и харьковского "Авангарда", на два пустых баллона, привязанных к треноге, на высокие вершины, торчащие из-под плотных облаков, и открывающиеся равнины Тибетского нагорья.

Время 13.20. Поздравляем друг друга. Я достаю рацию, а Сережа кинокамеру. Докладываю на базу об успехе. Потом Сережа снимает вершину и все вокруг. По просьбе офицера связи даем детальное описание вершины и всего окружающего.

Мы уже более полутора часов на вершине. Чувствую, что пора начинать спуск, и тороплю Сережу, но он все тянет. В начале четвертого покидаем вершину. Далеко внизу, на леднике Ронгбук, хорошо видны палатки американской экспедиции. Я даже вижу двойку, идущую от склона Эвереста к лагерю. Интересно, видят ли они нас.

На спуске у Сережи ломается одна из кошек, и темп движения падает. Без кошек на этих заснеженных плитах не долго и улететь. Как это Мысловский и Балыбердин шли здесь без них ночью? Чаще идем попеременно. На крутых и опасных местах подстраховываю спуск товарища.

К вечерней связи возвращаемся в лагерь V. Сразу продолжить спуск к лагерю IV тяжеловато, а после отдыха будет поздно. К тому же узнаем, что он уже занят. Туда, поднося лекарства, поднялись Валиев и Хрищатый. Бершов Туркевич, Мысловский и Балыбердин на подходе к лагерю III. Молодцы, ребята! Высота 7800 метров для нас уже почти привычная. Снизу в лагерь III подошли Ильинский и Чепчев. Впервые за два месяца группа Ильинского должна была собраться вместе, но обстоятельства не позволили сделать этого.

Снимаем кошки. Сматываем веревку (дна нам 6*ольше не нужна -до Западного цирка натянута перильная веревка). Снова нам предстоит бессонная ночь. В баллонах у нас по 20 атмосфер. Часа три сна обеспечено.

С рассветом покидаем лагерь. Утро волшебное. Кругом высокие горы. Они, как алмазы, вспыхивают в лучах восходящего солнца. В долинах еще темно, в них ночуют облака. Очень холодно, но ветра почти, нет. Высота 8500. Идем без кислорода. Сильно мерзнут руки и ноги. Приходится изредка останавливаться и приводить их в порядок.

К утренней связи спускаюсь в лагерь IV и отогреваюсь в компании Валиева и Хрищатого.

Подходит Ефимов, и я освобождаю насиженное место. В 11.20 подхожу к лагерю 111. Время позднее, но еще никто не тронулся в путь. Туркевич торопит Мысловского с выходом. Надоела ему эта высота, да и всем надоела. Мне хочется сегодня добраться до ледника. Бершов и Туркевич сопровождают Эдика вниз. Балыбердин в лагере 111 уже полностью отошел и остался ждать Ефимова, у которого Володин рюкзак. Подходит Сережа. Он не спешит вниз: говорит, что плохо переносит резкую потерю высоты.

И снова мы с Сережей одни. Скоро 14-часовой сеанс связи. После него решим вопрос о дальнейшем спуске. Если в лагере II будет свободное место, Сережа хочет там переночевать, ибо плохо переносит быстрый спуск. Договорившись с Хомутовым о дополнительной связи, оставляю Ефимову рацию и продолжаю спуск. Не задерживаясь в лагере 11, к закату солнца спускаюсь в Западный цирк. Туркевич уже в "зиме". Он ушел пораньше вниз, чтобы к приходу остальных приготовить чай и ужин. Через час подходит Балыбердин. Около самого лагеря Володя угодил в трещину. Хорошо, что рюкзак не дал провалиться. В темноте подходят Бершов и Мысловский. Ефимов сегодня ночует в лагере II с тройкой Хомутова.

7 мая четверка отправляется в последний переход к базовому лагерю. Я же остаюсь ждать Ефимова. А его все нет и нет. Часто высовываюсь из палатки и всматриваюсь в склоны Эвереста. На стене никакого движения. У начала маршрута разошелся ледник, обнажив глубочайшую трещину. Одно неосторожное движение - и... Умудрился же Москальцов упасть в трещину с лестницы, по которой много раз ходил! Ушедшей вниз четверки уже давно не видно... Остается только ждать... Время тянется медленно. На солнце в палатке становится жарко.

Снова и снова перебираю в памяти события последних дней и всей экспедиции. А все-таки молодец Евгений Игоревич! Поднять такое дело! Ему больше всех пришлось работать в Москве и здесь, в Непале. Колоссальная ответственность в принятии сложных, порой спорных решений. Такое напряжение трудно выдержать.

А Овчинников? Более надежной опоры для начальника экспедиции трудно себе представить. Анатолий Георгиевич всегда был сторонником сильного восхождения в Гималаях. Я рад, что его идеи восторжествовали. Всеми своими достижениями в альпинизме я обязан Анатолию Георгиевичу, который личным примером многому научил меня. Большинство труднейших восхождений было совершено с ним в одной группе. Когда в группе Овчинников, то чувствуешь себя на редкость спокойно и уверенно. Вспоминаю неутомимого труженика Михаила Ивановича Ануфрикова, для которого эта экспедиция стала делом всей жизни. Без его усилий она могла и не состояться. Всего неделю после отъезда руководства мне пришлось с Михаилом Ивановичем решать экспедиционные дела, но за это время я полностью ощутил неимоверные перегрузки, выпавшие на его долю

Скоро дневная связь. Наконец-то вижу Ефимова. Он быстро, почти бегом, спускается по перилам и к 14.00 уже в палатке. Последний взгляд на стену. Теперь она останется только в нашей памяти и на фотографиях. Для нас это уже история, а там наверху ураганный ветер и сильный мороз не позволили сегодня Валиеву и Хрищатому подняться из лагеря V выше западного гребня.

Задолго до нашего прихода все' обитатели базового лагеря толпятся на смотровой площадке. Теплая встреча. Нас обнимают, поздравляют с победой. Теперь-то мы дома. Справляемся у доктора Орловского о состоянии здоровья ребят и идем в кают-компанию пить сок, компот, чай.

ЗАВЕРШЕНИЕ ЭКСПЕДИЦИИ

Бессонная и тревожная ночь с 7 на 8 мая в базовом лагере. Вечером Валиев и Хрищатый, уловив момент в перемене погоды, вышли на ночной штурм Эвереста. Проходит час за часом, а от них нет никаких известий. Постоянно на приеме дежурит несколько раций.

Где-то Около двух часов ночи кто-то пытается выйти на связь. Это Валиев. Больше некому. НО что он хотел сказать? В полудреме проходит ночь, а на рассвете в эфир вышел Ильинский и спросил, нет ли у нас сведений от Валиева?

8.30. Утренний сеанс связи. И опять от двойки никаких известий. По всем раскладкам сильнейшая алма-атинская связка должна уже вернуться. Ильинский и Чепчев готовятся к выходу. А в 9.00 Эрванд сообщил, что установил с ребятами голосовую связь. Они возвращаются с победой. После длительной паузы начинается серия переговоров. По согласованию с тренерским советом Тамм отдает распоряжение Ильинскому и Чепчеву сопровождать уставших Валиева и Хрищатого. И это из-под вершины, до которой осталось несколько часов работы. Не просто из-под вершины, а из-под Эвереста.

Тут же из Катманду поступило распоряжение: "В связи с ухудшением погоды в районе Эвереста и полным выполнением задачи экспедиции считаем необходимым исключить всякий риск и прекратить штурм вершины основными спортсменами..."

9 Мая. День Победы. На торжественной линейке Тамм зачитывает праздничный приказ. Этот день мы отметили еще одним успешным штурмом Эвереста - Хомутовым, Пучковым и Голодовым. Грандиозный успех! Одиннадцать человек по новому, сложнейшему пути, не имея опыта восхождений в Гималаях, в плохую погоду смогли подняться на вершину вершин!

12 мая все собрались в базовом лагере, а через два дня началась его эвакуация, Первая часть экспедиции уходила в штормовой ветер, приносивший колючие снежные заряды. Напоследок Эверест устроил проверку по всем статьям, пытаясь застать нас врасплох. И когда мы в жуткую непогоду прошли ледник и наконец выбрались на морену, выглянуло солнце. Свежевыпавший снег слепил глаза и обжигал кожу. Вот и Лобуче. Первые постройки, способные защитить путника от любого ненастья. А к наступлению темноты мы окунулись в цветущие заросли рододендронов близ Тьянгбоче.

1983 г.