Вскоре после возвращения в Москву меня и многих ребят завода «Каучук» мобилизовали на строительство Московского метрополитена. Первая линия метро почти вся была сооружена открытым способом, улицы и площади, под которыми она проходила, представляли собой громадную стройплощадку, огороженную высоким добротным забором, где круглосуточно рылись глубокие траншеи для прокладки будущих тоннелей. День и ночь, мешая уличному движению, сновали грузовики, вывозя вынутый грунт, доставляя бетон и всякие строительные материалы.

Мне довелось работать на шахтах «Арбатского радиуса», находившихся между Манежной и Смоленской площадями.

В середине 1934 года, после травмы, полученной при обвале породы в шахте, меня не допустили до подземной работы, и врачебная комиссия порекомендовала мне поездку на юг для окончательного укрепления здоровья. Я решил поехать на Северный Кавказ в уже знакомую мне Кабардино-Балкарию.

И вот я снова в горах!

Неподалеку от туристской базы Тегенекли раскинул свои палатки старейший в Советском Союзе, основанный еще в 1931 году московскими киноработниками учебный альпинистский лагерь «Рот-Фронт». Там я и сделал первые осмысленные шаги в альпинизм.

Работал в лагере электриком-киномехаником. Вращаясь среди альпинистов, все время находился под впечатлением их рассказов об этом увлекательном виде спорта: о сложных походах по неизвестным местам среди загадочного царства снегов и вечного безмолвия, о покорении горных вершин разной категории трудности (В альпинизме все вершины разделены на шесть категорий трудности. Первая категория самая простая, а шестая самая сложная; кроме того, каждая категория подразделена на соответствующие подгруппы «а» и «б». Перевалы разделены на три категории сложности с такими же подгруппами).

Впервые приобщаемые к альпинизму проходили горную подготовку под руководством инструкторов альпинизма, окончивших специальные школы, одна из которых находилась неподалеку в ущелье Адыл-су. Обучение велось по единой программе, в нее входили теоретические занятия по изучению «азов» альпинизма закрепляемые впоследствии горным походом и восхождением на зачетную вершину 1-6 категории трудности. Самыми популярными зачетными вершинами в те годы являлись горы Джан-туган и Эльбрус.

В свободное время я изучал теорию альпинизма и готовился к тренировочному походу. Этот первый поход остался в моей памяти на всю жизнь.

... В начале августа 1934 года в составе большой колонны, руководимой инструкторами, я вышел в перевальный кольцевой, четырехдневный поход по маршруту: лагерь — перевал Донгуз-орун — Сванетия — перевал Бечо (Юсенги) — лагерь. Мы были снаряжены, как заправские альпинисты: у всех хорошие высокогорные ботинки, подбитые триконями, штормовые костюмы, ледорубы. В увесистых рюкзаках несли пятидневный запас продуктов, палатки, спальные мешки, веревки, посуду и прочее.

Лагерь покинули во второй половине дня, рассчитывая к вечеру прийти на «Северный приют» под перевалом Донгуз-орун, расположенный несколько выше небольшого горного озера, в зоне альпийских лугов, чтобы успеть засветло приготовить себе ужин и устроиться на ночлег.

Пятнадцать километров прошли за четыре часа без каких-либо дорожных происшествий. С уважением смотрели на грозные двухкилометровые стены вершин Донгуз-оруна и Накра-тау, «замыкающих» ущелье. Придя на место ночлега, дежурное отделение приготовило ужин, который мы быстро уничтожили, и улеглись спать в здании «Приюта».

Ночью нас часто будили обвалы, гремевшие на склонах Донгуз-оруна. Перед рассветом проснулись от какой-то возни снаружи. Бросились к окнам и ахнули. Ишаки вырывали друг у друга наши рюкзаки, оставленные нами на улице, и с завидным аппетитом уничтожали хлебно-крупяные запасы. Мы выскочили из дома и с трудом отогнали непрошенных «гостей». Оказалось, что большая часть продуктов съедена, а те, что остались, в пищу не годятся!

Удрученные происшедшим, с понурыми головами, стоим перед инструкторами и молча выслушиваем заслуженные упреки и обвинения в недисциплинированности. Ведь нас еще с вечера предупреждали о том, чтобы рюкзаки спрятали в помещение. И вот теперь наступил час расплаты. Начальник похода Володя Кабанов объявил, что дальнейший путь немыслим из-за недостатка продуктов и надо возвращаться в лагерь. Кончилось тем, что мы упросили наше «грозное начальство» продолжать поход.

Это происшествие несколько задержало выход на перевал. Позавтракав холодными консервами и остатками хлеба, тронулись в дальнейший путь. Без особого труда преодолели подъем по небольшому леднику и вскоре очутились на перевале Донгуз-орун, имеющем высоту 3203 метра — впереди на юге еще неизвестная нам Сванетия, а позади, на севере, Кабардино-Балкария.

Спустившись с перевала, к вечеру пришли в первое сванское селение Накра. Здесь удалось купить килограммов двадцать горячих «хачапури» (пшеничные лепешки, начиненные сыром). Уложив их в рюкзаки, прошли дальше селения и, разбив в стороне от дороги палаточный лагерь, улеглись спать, предварительно утолив голод частью сохранившихся запасов и вкусными «хачапури».

Наутро, свернув свой лагерь, спустились в Ингурское ущелье, в селение Дизи. От него начинался небольшой подъем, продолжавшийся до самой «столицы» Сванетии — селения Местия. Мы шагали по пыльной колесной дороге — автомашины туда еще не ходили, и подавляющее большинство сванского населения не имело о них ни малейшего представления.

Только к вечеру за очередным поворотом дороги показалась Местия. Это большое и живописное селение расположено на террасах рек Тюибри и Мульхра. Растительность богатейшая. Очень красивы старинные сторожевые башни с бойницами, их очень много, в некоторых еще живут сваны. Когда-то в них укрывалось от врагов все население Местии и башни превращались в неприступные (по тем временам) крепости.

Здесь мы увидели езду на санях... летом! Оказывается, что засеянные поля находятся не только на равнине, но и высоко в горах, и спуск с крутых, зачастую каменистых склонов возможен только на санях, из-под которых от трения летят искры. Колесный транспорт здесь непригоден. Кстати, первым колесом, увиденным жителями Сванетии, оказалось колесо... самолета Р-5, впервые приземлившегося в этих краях в 1928 году.

Недалеко от Местии, на большой поляне, расчищенной от камней, расположился горный аэродром. Маленькие самолеты совершали свои рейсы над горными хребтами Закавказья, в Кутаиси, Сухуми, Тбилиси и некоторые другие города Грузии. Основным же транспортом оставались лошади, быки и ишаки.

На осмотр окрестностей и минеральных источников ушел весь остаток вечера и почти половина следующего дня. Полные новых впечатлений, мы пошли «домой» — в Баксанское ущелье Кабардино-Балкарии. Вначале перевалили в соседнее ущелье Долры, перейдя легкий колесный перевал Гуль, с которого открывался прекрасный вид на грозную красавицу Сванетии — вершину Южную Ушбу, затем начали подъем к перевалу Бечо. По пути к нему еще раз переночевали в палатках, установленных на последней в ущелье лесной поляне.

На пятый день, пройдя «Южный приют», начали подъем к перевалу. Осторожно преодолели изобилующий трещинами небольшой ледник Керунда, последний скальный участок, и вышли на перевальную точку перевала Бечо, находящуюся на высоте 3375 метров. Бросив прощальный взгляд на покидаемую Сванетию, начали спуск. Вначале он шел по снежнику, но вскоре перешел на ледник. Продолжая спуск, подошли к крутому ледяному сбросу под названием «куриная грудка». Это место оказалось не таким страшным, как многие его себе представляли.

Вскоре показался домик «Северного приюта», недалеко от которого встретили большую группу туристов, идущих к Черному морю. Пожелав им счастливого пути, мы, не остановившись на «приюте», продолжали спуск по ущелью Юсенги, у начала которого находился конечный пункт нашего многодневного похода — альпинистский лагерь «Рот-Фронт».

Встретили нас в лагере очень торжественно, сердечно поздравили, но одновременно крепко поругали за «ишачью эпопею» на «Северном приюте», которая едва не сорвала наш поход.

Следующие три дня отдыхали и одновременно тщательно готовились к зачетному восхождению на Эльбрус. Начальник будущего похода, Володя Кабанов, вместе с инструкторами детально и требовательно проверили наше снаряжение. Врач лагеря, Володя Филиппов, провел последний медицинский осмотр, в результате которого трех участников, перенесших недавно простудные заболевания, отстранил от похода и оставил в лагере.

Итак, идем на Эльбрус! Настроение приподнятое, никто не сомневается в успехе! Все находятся в хорошей спортивной форме. Только бы не подвела погода! Пока на небе ни облачка, и в ближайшие дни ухудшения погоды не предвидится.

Опять повторяется пройденный мной еще в прошлом году путь на «Кругозор». Но сам я уже не тот! Если первый раз мы отправились на восхождение вслепую, то теперь знали очень многое.

На «Кругозор» пришли задолго до захода солнца. Нас встретил гостеприимный Вася. Увидев меня, сказал улыбнувшись:

— Ну вот, Володя, теперь-то ты поднимешься на Эльбрус! Вам везет с погодой, да и инструктора опытные, им не впервой подниматься на макушку кавказского великана!

Его слова оказались приятным сюрпризом — ведь я и не предполагал, что Вася меня помнит, мало ли нашего брата прошло через его руки! Поздоровались и разговорились. От него я узнал, что еще в прошлом году, в целях контроля за восхождениями и путешествиями, в районе Приэльбрусья обкомом партии и ОПТЭ Кабардино- Балкарии были проведены краткосрочные курсы (сборы) эльбрусских проводников, начальником которых был А. Ф. Рожновский, а руководство учебной частью было возложено на москвича Н. А. Гусака. Отныне только тем, кто их окончил, будет предоставляться право сопровождения на Эльбрус спортивных альпинистских групп как советских, так и иностранных.

Кроме Вити Вяльцева и Васи Андрюшко на них были: москвич Андрей Петров, некоторые альпинисты из Нальчика, а также коренные жители гор—знаменитые балкарские проводники Сеид Хаджиев, Юсуп Тилов, молодежь Наны и Исмаил Джаппуевы, Таукан, Наны и Лукман Хаджиевы, два Ибрагима—Толгуров и Беппаев, Хусейн Залиханов, Чомай Уянаев, Даут Атабаев и некоторые другие. На курсах были и кумык Али Куватов, а также жители Сванетии братья Габриэль, Бекно и Виссарион Хергиани, Чичико Чартолани и Максиме Гварлиани.

Вася рассказал, что после окончания курсов он, Коля Гусак, Андрей Петров, Али Куватов и братья Хергиани, впервые в истории гор, глубокой зимой на лыжах перешли через перевал Бечо в Местию. Погостив несколько дней у Хергиани, уже без них, возвратились в Баксанское ущелье через Местийский перевал.

На следующее утро дежурное отделение поднялось в четыре часа утра, чтобы к подъему, который назначен на шесть, успеть приготовить для участников восхождения сытный завтрак. Вскоре на плите уже булькала ароматная рисовая каша с мясными консервами, вскипело и какао. Наступило время будить сладко спящих товарищей! Прозвучал сигнал подъема. Все быстренько встали и хотели умыться, но инструкторы запретили это делать: умываться при восхождении не следует. При этом вы смываете жировую пленку, которая предохраняет лицо от обветривания и солнечных ожогов. Почистите зубы, промойте водой глаза, вымойте руки. Этого вполне достаточно для походной гигиены.

После умывания по «эльбрусской системе», приступили к завтраку, который оказался настолько вкусным, что нашим высокогорным «поварам» была объявлена благодарность.

Выслушав Васины напутственные слова, в полном составе вышли на «Приют одиннадцати».

На голубом небе ни облачка. Прекрасно видны вершины Эльбруса. Они нас манят и зовут к себе! Мы любуемея ими, забыв про все окружающее. Но вот по колонне передана команда:

— Смотреть под ноги!

Это было весьма своевременно. Один из участников, зазевавшись, споткнулся о камень, упал и сильно ушибся, до крови ободрав колени. Вынужденная остановка. После оказания пострадавшему медицинской помощи и соответствующего внушения снова тронулись в путь.

Чтобы не провалиться в трещины при переходе ледника Малый Азау, мы связались и благополучно его пересекли. Пройдя вторую и третью морены, вышли на крутой снежный склон, вскоре перешедший в один из ледников, спадающих с Эльбруса.

По леднику также шли в связках. За очередным перегибом на фоне белоснежных эльбрусских вершин увидели группу скал с одноэтажным зданием «Приюта одиннадцати», а несколько выше и правее на других скалах — здание метеостанции на «Приюте девяти». Оказывается, горы обманчивы и скрадывают расстояние — мы идем уже более часа, а «Приют» почти не приближается. Только через два с половиной часа хорошего хода мы ступили на скалы, на которых он находится.

Семикилометровый путь от «Кругозора» одолели за шесть с половиной часов. Это нормально. Отставших и больных нет. Ссылаясь на отличное самочувствие, просим Володю выйти на вершину сегодня ночью, а не завтра, как намечено заранее. Он терпеливо объясняет, что это невозможно, необходимо пробыть на данной высоте не менее полутора суток, чтобы акклиматизироваться, дать время организму привыкнуть к разреженному воздуху высокогорья.

Мы продолжаем настаивать на своем. Но Володя тверд и непреклонен. «Выход сегодня — это залог неуспеха»,—говорит наш строгий начальник и предлагает прекратить разговоры на эту тему.

Группа стала устраиваться на ночлег. Выяснилось, что в здании, оборудованном двухъярусными полками, может разместиться только сорок человек, а нас больше шестидесяти. Значит, кому-то придется ночевать в палатках. Желающих не оказалось — все «набились» в здание. Нашу захватническую политику быстро пресек Володя, приказав:

— Первому и второму отделениям разбить палатки!

От разреженного воздуха немного побаливала голова, ощущался легкий шум в ушах, резкие движения вызывали одышку и усталость, чувствовалась общая скованность. Дежурные быстро приготовили ужин, но мы съели его через силу — аппетита не было. После ужина, перед отбоем, захотели спеть что-нибудь, но оказалось, что и петь-то здесь трудно.

Инструкторы ободряют нас, утверждая, что к завтрашнему дню все пройдет и что эти явления вполне закономерны. Организм из-за кислородного голодания перегружен и пока еще не привык к разреженному воздуху. Вот единственная причина всех наших недомоганий.

Солнце быстро катилось к западу и скоро скрылось за вершиной Кюкюртлю — ближайшей соседкой Эльбруса. Сразу стало холодно и неуютно. Нагревшиеся за день скалы быстро остыли, и от прикосновения к ним мерзли руки. Температура падала все ниже и ниже. Наступила морозная ночь. Небосвод как бы приблизился — яркие, немерцающие звезды казались очень большими и близкими.

Наступило тихое, безветренное утро. Солнце только что вышло из-за зубчатых, далеких гор, косыми лучами осветив скалы. Холодно. Термометр показывает восемь градусов ниже нуля. От весело журчавших вчера ручейков не осталось и следа, так как таяние ледника, питавшего их, почти прекратилось.

После завтрака короткая беседа инструкторов и врача о необходимости «активной акклиматизации». Нельзя много лежать, надо делать побольше движений, побольше находиться на воздухе и заниматься физической работой. Все это принесет пользу и увеличит шансы в достижении вершины Эльбруса.

Выходим в тренировочный поход на скалы «Приюта Пастухова», расположенные на высоте 4800 метров. Вместе с нами и «больные», у которых еще не прошли недомогания. Колонну сопровождает врач с медицинской сумкой за плечами, наполненной всевозможными порошками, мазями, препаратами против «горной болезни» (Горная болезнь возникает из-за недостатка кислорода. Ее наиболее легкие формы: быстрая утомляемость, полная апатия, нудная головная боль и кровотечение из носа. Наступает она у различных людей на разных высотах. Пока еще нет эффективного средства ее предупреждения. Лучший и единственный способ лечения — немедленный спуск заболевшего до определенной высоты, то есть до его «высотного потолка») и других заболеваний.

Путь на вершины Эльбруса лежит через скалы «Приюта Пастухова» по крутым ледяным склонам, покрытым снегом, только за седловиной он проходит по скальным участкам. Далеко от нас, где-то наверху, видна поперечная гряда скал «Приюта», к которым мы и направляемся. Минуем метеостанцию, здороваемся с ее начальником Виктором Корзуном, знакомым мне еще по прошлому году, и с радистом Сашей Горбачевым, занимающимися заготовкой дров на зиму. Корзун приглашает на обратном пути зайти к ним в гости. Идти легко, снег еще твердый и пока не «раскис» от солнечных лучей. Наши ботинки, подбитые трикопями, держат на нем отлично.

Самочувствие у всех хорошее. Только изредка кто-нибудь жалуется на головную боль. Тогда «на сцену» выступает врач. Он извлекает из сумки порошки и пилюли и пичкает ими «больных». Через три часа после выхода достигаем скал «Приюта Пастухова». Конечно, никакого приюта здесь нет, кругом только лед, мерзлые скалы и белое безмолвие.

Во время отдыха выслушиваем критические замечания инструкторов и «медицины». В два часа дня покидаем «Приют Пастухова» и начинаем спуск к едва различимым далеко внизу домикам, предвкушая интересную беседу на метеостанции.

Нас встретили Корзун и Горбачев. Мы с большим удовольствием приняли их любезное предложение «попить кисленькой водички» (вода с клюквенным экстрактом). Пили вдоволь, сколько хотелось. После утоления жажды расселись на теплых камнях, и Корзун детально познакомил нас с панорамой Главного Кавказского хребта.

Долго любовались двурогой Ушбой, Шхельдой, Бжедухом, Уллу-карой, «забором» вершины Уллутау-чана, ледяным красавцем Сванетии — Тетнульдом, далекой Безенгийской стеной и ее вершинами со Шхарой во главе, «пятитысячниками» Дых-тау, Коштан-тау и другими менее известными вершинами.

В заключение Корзун поведал о первом в истории зимнем восхождении на восточную вершину Эльбруса.

— Я, — рассказывал Корзун, — еще в прошлом году дважды пытался подняться на Эльбрус зимой. Первый раз в январе. Но внезапно испортившаяся погода заставила меня и моего спутника Вячеслава Никитина вернуться на «Кругозор», где мы зимовали. Вторично, уже в марте, я присоединился к группе москвичей, возглавляемой председателем горной секции ОПТЭ Алешей Гермогеновым. Эта попытка также закончилась неудачей. С большими трудностями дошли до седловины и из-за позднего времени вынуждены были там заночевать в палатках при сорокаградусном морозе. Погода стала портиться, и к утру поднялся сильный буран. На рассвете на наших руках скончался Алеша Гермогенов. Пришлось отступить. Спуск в непогоду был необычайно труден и опасен. Алешу в спальном мешке доставили на «Кругозор», где и похоронили. Впоследствии выяснилось, что у него был врожденный порок сердца, а ведь во время подъема он почти от самого «Приюта одиннадцати» и до седловины один вырубал во льду ступени, по которым поднимались участники восхождения, не имевшие кошек. Он переутомился до невозможности, в результате больное сердце не выдержало такой нагрузки.

Только 17 февраля этого года мне и Саше Гусеву посчастливилось первыми подняться на зимний Эльбрус. Мы отлично подготовились и при слабом северном ветре — предвестнике устойчивой погоды ночью вышли на штурм. Шли связавшись. Остро отточенные кошки надежно держали на ледяном склоне. Мороз больше тридцати градусов, но нам он не страшен — оделись тепло, вплоть до валенок. Прекрасная акклиматизация позволяла идти быстро, и только кошки на валенках часто «разбалтывались», иногда их приходилось перевязывать покрепче. Это вынуждало делать нежелательные остановки.

Рассвет и восход солнца изумительны по своей красоте. Зачарованные, долго любовались этим прекрасным зрелищем, забыв про мороз. От метеостанции и до седловины мы шли по чистому льду, соблюдая максимальную осторожность. Только на седловине вздохнули свободно — там лежал снег, и опасность срыва исключалась. Седловина пройдена. Последние метры подъема. На душе радостно и тревожно. Ведь мы первые из людей, покорившие зимой белоснежный великан — Эльбрус!

Мороз и леденящий ветер не дали возможности долго задерживаться на вершине. Окинув взором круговую горную панораму и полюбовавшись далеким Черным морем, оставили в туре записку о своем восхождении и начали спускаться к седловине.

При спуске нас ожидал сюрприз: обнаружили несколько фумарольных выходов сернистых газов, из которых поднимались легкие облака пара. Еще с метеостанции иногда приходилось наблюдать, как над восточной вершиной в ясную и безветренную погоду появляются какие-то облака. И вот теперь эта тайна разгадана! Значит, «старик» еще не совсем потух. Значит, в его чреве еще не замерла вулканическая жизнь. Сфотографировав фумаролы, продолжали спуск и часика через два возвратились домой на метеостанцию...

Горячо поблагодарив хозяев за прием и интересный рассказ, группа «рот-фронтовцев» возвратилась на «Приют одиннадцати» для подготовки к ночному выходу, в необходимости которого убедились, спускаясь с «Приюта Пастухова», по раскисшему от солнца снегу.

Встали в двенадцать часов ночи. После завтрака и быстрых сборов в полном составе вышли на решающее восхождение.

Ночь стояла безветренная, светлая и лунная. Купол восточной вершины отчетливо вырисовывался на темном небе. Мороз небольшой — минус шесть—восемь градусов. Идти по холодку легко. Тишина нарушается только командами инструкторов да поскрипыванием снежной корки, в которую при ходьбе врезаются острые трикони. На всякий случай в каждом отделении имеется пара восьмизубых, остроотточенных «кошек» («Кошки» имеют острые пятисантиметровые стальные зубья и служат для передвижения по твердому снегу или льду. Врезаясь под тяжестью тела в лед, они надежно удерживают человека на крутых склонах. Крепятся к ботинкам ремнями или тесьмой. На Эльбрусе «кошки» применяются редко, в основном поздней осенью и зимой) и взятые про запас веревки. Идем без связок, ботинки на триконях держат очень надежно.

Поднимаемся медленно, через каждые пятьдесят минут делаем короткие остановки, во время которых садиться запрещено — это расслабляет организм. Оставляем позади «Приют Пастухова» и идем все выше и выше, держа направление на скалы восточной вершины. Почти перед ними поворачиваем влево, в сторону седловины.

Начинается рассвет. Встает солнце, озаряя ледяные склоны нежным розоватым светом. На западе на сероватом еще небе возникает громадная тень от Эльбруса. Усталость как-то забывается, и мы с интересом наблюдаем это редкое зрелище.

Солнце поднимается выше и выше, тень от Эльбруса начинает расплываться и вскоре совсем исчезает. Тронулись в путь, идти становится тяжелее, из-за недостатка кислорода затрудняется дыхание, остановки для передышки учащаются. Склон, по которому мы идем, очень крутой, и силы наши иссякают. Огибаем юго-западный гребень, спадающий с восточной вершины. Крутизна подъема резко уменьшается, все облегченно вздыхают. Вот и домик приюта «Седловина». Высота 5300 метров. Отставших нет, помогла акклиматизация. Самочувствие у всех нормальное, только ощущается физическая усталость и побаливает голова. С удовольствием располагаемся на объявленный начальником похода часовой отдых.

Ухудшения погоды не предвидится. Садимся завтракать, но есть почти никто не хочет — совершенно пет аппетита. Зато ужасно хочется пить! Немного утоляем жажду из фляжек, которые есть у каждого. Час отдыха пролетел быстро, и вот, оставив на седловине двух обессилевших девушек и опекавшего их врача, медленно начинаем преодолевать последние триста метров (по вертикали), отделяющие нас от вершины.

На это уходит два часа. Часто останавливаемся, а затем упорно идем к вершине по широкому, напоминающему морену гребню.

И вот вершина! Мы на «крыше» Кавказа! У каждого такое ощущение, будто целый мир лежит у ног. Все восторженно смотрели на вершины заснеженных гор, на обледенелое, сказочное зимнее царство.

Восточная вершина — это громадная неровная площадка, на которой может одновременно разместиться более тысячи альпинистов. Обойдя остатки древнего кратера, направляемся к сложенному из камней на высшей точке туру.

Об усталости забыли. Радостно поздравляем друг друга. Инструкторы пишут традиционную записку о восхождении группы, а мы читаем записку предшественников, вынутую из тура. Харьковские альпинисты были на вершине пять дней назад. Они передавали привет «следующим за ними горовосходителям». То есть нам!

Снова любуемся прекрасной панорамой. Мы стояли тогда среди вечных снегов на громадной высоте. Нас окружало царство холода, а далеко внизу лежали прекрасные ущелья, поросшие лесами. Там кипела жизнь, а здесь ее не было. Там цвели сады, а здесь, куда не кинешь взор, только лед, снег и мертвые скалы. На западе возвышалась громада другой вершины Эльбруса. На юге, прямо под нашими ногами, виден почти весь Главный Кавказский хребет, за которым вырисовывались хребты Сванетии и Абхазии. На востоке — «пятитысячники» Безенгийской стены и массива Дых-тау. На севере — целый «лес» мелких гор, а за ними равнинная часть. Нам не удалось увидеть далекое Черное море. Инструкторы разъяснили, что его отсюда можно наблюдать только поздней осенью и зимой.

Раздается команда:

— Приготовиться к спуску!

Построились и, бросив вокруг прощальный взгляд, пошли вниз. Через тридцать минут вернулись на седловину, забрали уже пришедших в себя девушек и начали быстро спускаться по знакомому маршруту. Спуск до метеостанции занял всего два часа пятьдесят минут, а на подъем группа затратила около десяти часов.

На метеостанции нас поздравили с успешным восхождением Корзун, Горбачев и вернувшийся из Нальчика третий сотрудник станции, наблюдатель Коля Гусак.

Вдоволь напившись воды с клюквенным экстрактом и распрощавшись с гостеприимными хозяевами, отправились на «Приют одиннадцати», так как испытывали страшную усталость и переутомление. И неудивительно! Ведь около четырнадцати часов находились на ногах, на больших высотах почти без пищи, все время перенося сильную физическую нагрузку.

К сожалению, отдохнуть нам не удалось. При подходе к «Приюту одиннадцати» увидели большую альпинистскую группу, «выползавшую» на ледник из-за его перегиба. После короткого совещания приняли единственно правильное решение; освободить места и идти ночевать на «Кругозор». Через два часа неизвестная группа подошла. Это были студенты Ленинградского индустриального института, руководимые Иваном Федоровым. Мы напоили их чаем и, пожелав успешного штурма, начали спуск.

Несмотря на сильную усталость, спустились на «Кругозор» за два часа и расположились на отдых в своих палатках, поставив их вокруг дома, на дверях которого висел громадный замок и записка от Васи, ушедшего в Тегенекли. Хозяйничали без него: поужинали, переночевали, а утром, наведя порядок и оставив Васе прощальную записку, ушли.

В лагере нас встретили цветами с альпийских лугов и криками: «Ура победителям Эльбруса!» Наши настоящие повара Максим Никитич и его жена Дарья Сергеевна, кроме традиционного компота, угостили нас вкусным мороженым.

Сходили в приготовленную горячую баньку, смыли многодневную походную грязь и оказались не такими «загорелыми».

Вечером состоялось торжественное собрание, посвященное успешному завершению восхождения. Участников его официально поздравили с приобщением к большой альпинистской семье. Мы делились впечатлениями с теми, кому не посчастливилось побывать на Эльбрусе. Выслушали критические замечания инструкторов, указавших на некоторые наши недостатки в походе. Я набрался смелости и подробно рассказал присутствующим о прошлогодней попытке штурма Эльбруса «с налета», без какой-либо подготовки. Во время моего рассказа в зале стоял громкий смех. Смеялся и я над своей былой неопытностью. Но, представьте себе, я совсем не стыдился прошлого!

В первых числах сентября, уже в качестве руководителя небольшой спортивной группы, мне удалось подняться и на западную вершину Эльбруса. Во время этого восхождения погода нас не баловала — похолодало, стало ветрено, часто выпадал снег и поднималась метель. Начиналась эльбрусская зима. Склоны уже частично обледенели. От «Приюта одиннадцати» до седловины, и от домика до вершины пришлось идти на кошках, в связках. Самым трудным и опасным оказалось преодоление почти километрового ледяного предвершинного склона, крутизна которого достигала шестидесяти градусов. Кошки на нем держали ненадежно, в некоторых местах для облегчения подъема приходилось рубить ступени, а для отдыха вырубали большие ступени — «лоханки», в которых можно было стоять одновременно на обеих ногах.

Западная вершина встретила нас резким порывистым ветром, пронизывающим до костей. Леденящий ветер пробирался к телу сквозь штормовые костюмы, ватные куртки, шерстяные свитеры и теплое белье. Казалось, что мы стоим беззащитные, полураздетые, а ведь все оделись тепло! Так состоялось наше первое знакомство с «эльбрусскими ветерками», которые порой достигают ураганной силы — свыше двадцати метров в секунду.

По площади эта вершина меньше восточной, но вид горной панорамы с нее более грандиозен. Как бы в дополнение к ранее виденному, под нами раскинулись хребты западной части Главного Кавказского хребта, с его многочисленными отрогами, вершинами и далекими хребтами Абхазии, за которыми скрывалось Черное море.

Спуск по ледяному склону оказался гораздо труднее, и, самое главное, опаснее, чем подъем. Сказывалась усталость и напряжение от трудного подъема. Малейшая неосторожность или неверное движение при спуске могли привести к срыву, а падение по крутому склону — неминуемая гибель всех участников. Еще свежо в памяти воспоминание о недавней трагической гибели немецкого альпиниста Фукса, сорвавшегося именно здесь и разбившегося о скалы далеко внизу. Только спустившись к домику приюта на седловине, почувствовали себя в относительной безопасности (хотя впереди еще спуск по крутым ледяным склонам до «Приюта одиннадцати») и вздохнули с облегчением.

Дальнейший спуск и возвращение «на курорт», как мы в шутку называли Баксанское ущелье с его альплагерями, туристскими базами, лесами и сочными травами, совершили без каких-либо происшествий.

Так в течение одного летнего сезона мне довелось побывать на обеих вершинах двуглавого Эльбруса.