На следующий день, аппетитно позавтракав холодной тушёнкой и крекерами, народ взбунтовался. Матросов броненосца "Потёмкин" на бунт толкнуло гнилое мясо. А Сашу с Эдом - холодная тушёнка (то-же мне, неженки городские). Короче, когда я предложил взять опорожнённую банку из-под тушёнки с собой, они заныли: "Опять мусор с собой тащить! Лучше закопать!" Я не стал их уговаривать, а просто взял банку сам.

Спорить мне не хотельсь, тем более что я знал, что прежде чем закапывать, консервные банки нужно обязательно пережигать в костре. Тогда они быстрее ржавеют и через год-другой от неё не останется и следа. Сегодня утром костра у нас не было, так что закапывать было нельзя. Вопрос был закрыт, и мы снялись со стоянки. По общему согласию, на Верблюд повёл нас Эд.

Шли мы довольно ходко, тем более нас подогревала мысль, что скоро наши хождения заканчиваются (как приятно было слышать прошедшей ночью проходящие поезда за Волгой, хоть до Волги и было километров восемь). Примерно где-то через час, мы начали понимать, что потихоньку забираем на северо-восток и, фактически, удаляемся от Верблюда. Наконец сама жизнь заставляет нас принять решение. Мы добрались до какого-то перекрёстка: слева гора, справа гора, налево дорога, направо дорога, а по середине распадок заросший густым подлеском. Рядышком загоны для кабанов и засадные домики для охотников. Возникает вопрос: "Куда идти-то, блин?". Я отстаиваю вариант с дорогой налево (что-то в этом звучит родное и близкое), Эд жаждет двигаться направо: у него возникает сумашедшая идея, кавалерийским наскоком забраться на правую гору, затем спустиься с неё и, двигаясь на запад, дойти до Верблюда. Если поспешим, то до темна вполне можем успеть.

Я же напоминаю, что вода закончилась, завтра вечером уже наш поезд обратно на Москву и времени не так много, как кажется. Наконец, мои нервы просто уже не выдерживают и я демонстративно складываю с себя полномочия проводника. Решаю, что с меня хватит на сегодня споров и отдаю Саше карту и компас. Возможно это было свинством с моей стороны, но я полностью выхожу из дискуссий и отдаюсь на волю волн. Саша с Эдом азартно спорят и временами выжидательно смотрят на меня. Я молчу, так как мнение своё уже высказал.

Наконец ребята решают воспользоваться старинным методом: Эд, словно "дикий абезьян", лезет на ближайшую сосну. И так лихо, только шишки и ошмётки коры вниз посыпались. Минута, и гигантский абезьян уже на вершине и, приложив руку козырьком ко лбу, пристально вглядывается в даль. Ещё минута, и он на земле: "Налево гора, направо гора, слева дорога, справа дорога" - ну теперь всё ясно. Тем более, что левая гора уж очень подходит под определение верблюда: горбатая вся, бугристая.

При моём молчаливом согласии Эд берёт верх и мы углубляемся в распадок. Хотя, углубляемся, это сильно сказано. Мы просто продираемся сквозь сплетения веток, длинная сухая трава цепляется за ноги, и темп нашего движения резко падает.

Наконец выбирамся из распадка на склоны горы и начинаем взбираться вверх, предчувствую скорую вершину. Но через десять минут обнаруживаем нашу ошибку: выбираемся всего лишь на вершину пологого холма, а до нашей горы ещё пилить и пилить.

Что делать? Время катит к трём часам дня. А мы планировали сегодня дойти до Ширяево и отправиться в Самару. Мда. Выхода нет, и мы поворачиваем на запад. Теперь у нас одна цель: дойти до Верблюда ни на что не отвлекаясь.

По скольку Жигулёвские горы своими отрогами постепенно повышаясь идут с юга на север к Волге, где и обрываются, наш путь становится особо тяжёлым, так как приходится пересекать их поперёк. Мы то взбираемся вверх, скользя на мягких сырых склонах, то скатываемся вниз, хватаясь ладонями за стволы берёз. По возможности, смещаемся к северу, к Волге. В эти минуты становится легче, так как двигаемся вдоль склонов.

Вот мы спускаемся в особо мрачное ущелье с крутыми склонами, вверху сквозь наслоения чернозёма проглядываю белы пласты изветняка. Снова встаёт вопрос, что делать? Карабкаться вверх, выдерживая направление на запад, уже нет сил. Решаем идти к Волге, тем более, что по этому ущелью въётся на север тропа. Тропа давно заброшена: поперёк лежат стволы деревьев, большие камни упавшие сверху - но всё таки, это хоть какая-то дорога.

Идём вперёд, и вдруг, чудо. Стены ущелья раздвигаются в стороны и мы видим Волгу. Сил радоваться нет, единственный вопрос гложет нас, где Верблюд? От той тропки, что мы вышли к Волге на лево отделяется другая дропа и уходит вверх, решаем взобраться по ней на гору и оглядеть окресности. Идём вверх, под ногами уже не нехоженая земля, а голый известняк покрытый тонким слоем скользкой глины. Чем дальше, тем больше скользим, и вот наступает момент, когда Эд с Сашей сбрасывают рюкзаки и идут дальше вверх, а я остаюсь на тропе сторожить вещи. Через минуту они возвращаются с радостной новостью. Оказывается это - Верблюд. Каким чудом мы на него вышли - не понятно.

Время поджимает, и мы решаем разделиться: ребята лезут дальше вверх, а я спускаюсь в низ и двигаю в Ширяево в доль Волги. На карте там где я собираюсь идти обозначен обрыв, но ребята видели сверху какую-то белую дорогу идущую по берегу. Видимо, это какая-то новая дорога, либо очередная шутка карты Самарской Луки.

Спускаюсь вниз, выхожу к Волге, и снова вижу следы цивилизации: аккуратные лавочки, столики, пеньки - видимо это облагороженное место отдыха местных (и не местных тоже) жителей. Правда это милое место стандартно завалено рваными тряпками, скомкаными газетами и обёрточными бумажками, пустыми бутылками, банками из под пива. Местами чернеют застарелые кострища. Короче, народ оттягивался по полной.

Времени не теряю и быстрым шагом двигаю по дороге вдоль Волги на Ширяево. По дороге, которой нет. То есть на карте её нет. На карте на месте дороги обрыв в Волгу. Но либо местным властям надоела не проезженность, либо они целенаправленно проложили дорогу к турбазе "Полёт". Короче иду по крупной белой как сахар известковой щебёнке и оглядываюсь по сторонам: слева лихо вверх вздымаются Жигули, крутые склоны которых покрыты редкими хиленькими деревцами, справа известковая насыпь уходит вниз под волжскую воду. Резиновые сапоги звучно хлопают голенищами и вобщем-то кажутся уже не нужными, но снимать их лень и я не останавливаясь дохожу до Ширяево. Тут то я и понимаю, что правильно я сапоги не снял, так как дорга заканчивается и преврящается в грязевое месиво. Впрочем, этот грязный участок быстро закончился и я вышел на нормальный асфальт.

К этому моменту лишь одно только желание царило в моей голове. Точнее в горле. Всем своим пересохшим горлом я хотел ПИВА! По-этому я перехватил какого-то местного пацана, весело идущего по улице и лихо размахивающего пустой авоськой, и попытался у него выяснить, где тут есть магазин. Он не возмутимо подтвердил: "Идите за мной. Я тоже туда." "Неужели тоже за ПИВОМ!?" - изумлённо подумал я. Как ни смешно, но я оказался прав, когда мы зашли в магазин, пацанёнок взял каких-то продуктов и пару пива. Из короткого диалога пацана с продавщицей, я понял, что это на "лечение" отца.

И как тут не вспомнить историю, которую я услышал в Интернете (к сожалению авторства не помню) из уст одного продавца. Ему посчастливилось как-то работать на 1 января. Сразу после бурного празднования Нового Года ему пришлось пойти на работу. "С начала было тихо и безлюдно. Безлюдно на улице, безлюдно в транспорте, безлюдно в магазинах. Часам к 12 потянулись дети с записками." ;)

А тем временем, я уже взял две бутылки Тверского пива - Tver bear (Привет тебе Сёмкин!) и чипсов, и вышел на улицу к скромно оставленному там рюкзаку, сел, и стал смаковать. Гудели натруженные за день ноги, оттянуты плечи ныли и требовали массажа, а в рот бурным потоком вливалось пиво. То самое пиво, которое я так долго искал в Самаре и не мог найти. Потом меня озадачили два вопроса, где мы встретимся с Сашкой и Эдом (расставшись, мы как-то забыли договориться о месте встречи), и когда и куда идёт транспорт из Ширяево. Решил ждать ребят в магазине, мимо него уж точно не пройдут. Продавщица мне любезно рассказала, что последний автобус уже ушёл в 15.00, а следующий будет только завтра; магазинов в Ширяево три штуки, так что, где мне ждать ребят - не понятно. Решил я из этого магазина не уходить и ждать тут. Испросив разрешения занести рюкзак внурь, я взял ещё пива и сел на стульчик у прилавка.

Поглядывая изредка на дорогу через зарешёченное окошко и прихлёбывая пиво, я задумался разнообразии российских ландшафтов. Вот скажем Ширяево. Если выйти на улицу и оглядеться, то сложится полное впечатление, что ты находишься в предгорьях: крутые улицы идущие от берега Волги, маленькие домики, собственно горы вокруг, словно находишся внутри коллосальной чаши. Дополнительный штрих вносят и кавказцы. Да-да, как и везде, выходцы с далёкого южного Кавказа есть и здесь. Каменные стены, сложенные из грубого известняка, окружают их аккуратные дома, и словно переносят тебя куда-то в гостеприимную Абхазию. Или, например, Грузию.

Мои размышления прерывают две знакомые фигуры, мелькнувшие в окошке. Наконец-то, ребята дошли до Ширяево. Спешу их обрадовать по поводу транспорта, но они уже это знают. Остаётся одно, ещё одна ночёвка в Жигулях. Тем более, один день в резерве у нас всёравно есть.

После небольшого перекуса идём обратно к Верблюду. Не доходя до него метров двухсот, вдоль дороги есть небольшой ровный участок, где можно встать на ночь. Место правда уже занято, но 30-40 свободных есть. Короче, ни мы, ни соседи мешать друг-другу не будем.

Эд берётся за костёр и ужин, мы с Сашкой ставим палатку. Какой-то бес толкает меня в ребро, и я спускаюсь к Волге. Зачем? Нет не купаться. Я решил побриться. Позже, когда от меня уже тянуло за версту одеколоном, Эд поднял с земли упавшую челюсть и только сказал: "Когда ты только успел?"

Поскольку мы находимся практически на против места, где проводится Грушинский фестиваль, то в процессе установки палатки, разжигания костра, готовки пищи периодически предаёмся ностальгическим воспоминаниям. Хотя нет, больше мы предаёмся планам. Ведь июль уже близко, и следующий Грушинский фестиваль уже на носу.

Тем временем, Эд уже познакомился с нашими соседями (Это оказались приятные ребята из Тольятти, которые стояли здесь уже вторую неделю). Соседи ещё/уже спали, только милая девушка Олеся бдила и охраняла. Эд позвал тольяттинцев в гости к нашему костру, взял в руки гитару и начал обольщать всех своими песнями. Собственно обольщал он пока одну только Олесю, так как остальные, как я уже писал, спали. Параллельно мы уминали фирменное блюдо того же Эда: каша из макарон с тушёнкой. С учётом того, что последний раз нормально мы ели почти сутки назад, эта каша была воспринята весьма благосклонно, если не сказать больше... А что ещё надо для достойного завершения хорошего дня? Сытный ужин, приятное общество, хорошаю музыка, интересная беседа... И даже вездесущие клещи уже не воспринимаются так трагично.

А тольяттинцы рассказали нам массу интересного об окружайющей местности (Они каждый год ездят сюда и стоят подолгу. Вот в этот раз они стояли уже две недели.) Особенно нас порадовала история про заброшеное село Крестовая Поляна. Правда рассказанное сильно смахивало на бабкины слухи. А рассказали они вот что, что в Крестовой поляне никто не живёт. Там находится что-то вроде поселения завязывающих наркоманов, которые на природе пытаются вернуться к нормальной жизни. Получается это не у всех из них, поэтому частенько в округе случаются всяческие эксцессы.