Альпинизм - вовсе не героический вид спорта. Отвага и мужество нужны альпинисту один раз в году: когда, собрав в кулак всю свою волю, он (она) объявляет жене (мужу), что отбывает в горы не на два с половиной месяца, как прошлым летом, а на четыре. Конечно, альпинистам приходится сталкиваться и с другими экстремальными ситуациями - на стенных или высотных восхождениях, например, но они не требуют такой сверхъестественной храбрости.

Я занималась альпинизмом много лет, и только однажды испытала в горах чувство страха. Это было на Кавказе, во время моего пребывания на "Птышке" с австрийскими альпинистами.

Каждый вечер, уже в темноте, мне приходилось вылезать из палатки и, с рацией в руках, в одиночку карабкаться на высокую морену - иначе связи с лагерем не было. Считается, что нет ничего страшней, чем одному бродить ночью по кладбищу, хотя, я уверена, мало кто пробовал это делать. Я же по собственному опыту могу сказать точно, что сидеть ночью одной в горах на морене очень неприятно.

Вообще-то я и раньше замечала, что боюсь темноты, но не подозревала, что до такой степени. При низкой облачности мне все время казалось, что пока я говорю с лагерем, кто-то стоит у меня за спиной. При луне было еще хуже: ощущение было такое, что луна освещает только меня и меня видно со всех сторон. Совершенно непонятно было, кто мог на меня смотреть, поскольку из-за непогоды весь район был закрыт для восхождений. Я отлично знала, что никого там быть не могло, но рассуждения не помогали.

Короче говоря, не успевали прозвучать слова "конец связи", как я сломя голову уже летела с морены, обгоняя сбрасываемые мной камни, а они неслись за мной, и я отчетливо слышала, что меня кто-то нагоняет. Утром мне было смешно об этом вспоминать, вечером все повторялось.

Конечно, такие ситуации - в альпинизме редкость. И если бы я до конца своих дней занималась только альпинизмом, мне едва ли представился бы случай проверить себя на личную храбрость. Зато, как только я перешла на горный туризм и начала путешествовать по горам со своими сыновьями, таких возможностей оказалось сколько угодно.

Например, когда мы со старшим, тогда тринадцатилетним, сыном путешествовали вдвоем по Фанским горам, судьба занесла нас в кишлак Зерихсо. Нам удобно было там переночевать, но где? Я задала этот вопрос местным жителям, и кто-то посоветовал пойти в чайхану. Были и другие варианты, но я ухватилась за чайхану. Дело в том, что одно из ярких воспоминаний было связано у меня с ночевкой в чайхане.

Однажды в экспедиции на Памире мне и двум студентам МЭИ (нам тогда было по 20 лет) поручили перейти через перевал в соседнее ущелье и договориться насчет лошадей для каравана. Расстояния точно никто не знал. Мы пошли без всяких вещей и даже без теплой одежды, а оказалось, что идти надо очень далеко. Первую ночь мы провели у пастухов, высоко в горах, а на вторые сутки к вечеру, уже на обратном пути, похоже было на то, что останемся вообще без приюта. Однако нам повезло, и глубокой ночью мы добрались до кишлака, в котором была чайхана.

Чайхана состояла из двух крошечных комнат, в одной из которых были нары, - она служила местной гостиницей. Нары были застланы тонким покрывалом, за многие годы вобравшим в себя всю окрестную пыль. Укрыться было нечем, но мы настолько устали, что нам это было все равно. Мы улеглись на твердые нары, сунув под голову кеды, и тут же заснули.

В середине ночи во сне я ощутила, что с одного боку меня что-то греет. Это было весьма кстати, потому что ночи в горах всегда холодные. Я с благодарностью прижалась к соседу, а проснувшись часов в пять, обнаружила, что это вовсе не один из моих спутников, как можно было бы ожидать, а местный пес неопределенной породы, у которого половина шерсти вылезла от какого-то накожного заболевания. Должно быть, именно поэтому ночью ему было холодно, и он улегся рядом с нами.

Реакцию свою описывать не стану, скажу лишь, что в течение последующих двух или трех лет стоило мне вспомнить о ночевке в чайхане, как я вся начинала чесаться - с головы до пят. Постепенно, однако, острота ощущений притупилась, и с годами остались лишь приятные воспоминания о приключении. Они-то и погнали меня в Зерихсо ночевать в чайхане.

Эта чайхана была не чета той, с ее скромным убранством. Здесь было полно одеял и подушек, и я Живо представила, как мы устроимся с комфортом и я предамся воспоминаниям и до утра не сомкну глаз от нахлынувших чувств.

Глаз я, точно, не сомкнула.

Не успели мы устроиться на нарах, как из щели появились две мыши и, не обращая на нас ни малейшего внимания, с деловым видом побежали прямо по одеялам. Первое мое импульсивное желание было - выброситься с воплем через окно чайханы. В ту же секунду я этого сделать не успела, а во вторую подумала: "А что меня ждет снаружи? Поди знай, кто там ночью ходит и бегает!"

Скромный героизм не всегда заметен, но я не сомневаюсь: в тот момент, когда я осталась делить ложе с мышами, Жанне д'Арк было до меня далеко!

Тогда я была убеждена, что большего испытания судьба мне послать не могла. Однако я поняла, что ошибалась, год спустя, когда, опять-таки путешествуя вдвоем с сыном в горах, мы заночевали в одном месте, хозяевами которого, как выяснилось позднее, были летучие мыши. В первый же миг их появления я с головой ушла на дно спального мешка и согласилась вылезти оттуда лишь спустя много часов при ярком солнечном свете. Не удивляюсь, что йоги могут не дышать по несколько часов под водой или будучи зарытыми в землю, - все зависит от обстоятельств.