Свободный туризм. Материалы.
ГлавнаяПриглашаю/пойду в походПоходыСнаряжениеМатериалыПутеводителиЛитератураПовествованияЮФорумНаписать нам
Фото
  Литература     Восьмитысячники     Антарктида     Россия     Беллетристика  


Аннотация

ПРЕДИСЛОВИЕ

СЧАСТЛИВЫЕ СЕЗОНЫ НА ШЕЛЬФОВОМ ЛЕДНИКЕ РОССА

Проект РИСП

На сцене появляется «зонтик»

На шельфовом леднике Росса

«Звездный час» Джима Браунинга

Антарктида умеет побеждать

«Ну и что! Так и должно было быть»

Снова на «Джей-Найн»

Узнаем друг друга

Счастье улыбается и нам

Соленый керн

ФЛЕТЧЕР, КАМЕРУН И ДРУГИЕ

Департамент на шестом этаже

Джозеф Флетчер

Ледяной остров Флетчера

История о пропавших розах

Иерусалимские артишоки

«Чесапик-Инн»

«Добро пожаловать на наш остров!»

Надежда из Ричмонда

«Здравствуйте, я Ричард Камерун»

«Сладкая жизнь»

В пяти минутах ходьбы вверх по течению

КОСТЕР СИМПОЗИУМА

«Милая, эта старая дорога зовет меня...»

Баллада о скунсах

«Пойзон айви»

Пламя на Ростральных колоннах

Я ИСКАЛ НЕ ПТИЦУ КИВИ

Нежелательная персона

Сестры

«Есть ли у вас друзья киви!»

Первая встреча с киви

Мистеры Даффилды

Антарктические киви

Майор Хайтер

Пересечение острова

Новые эмигранты

Менеринги

Опять Менеринги

«Рыбьи яйца»

Дама

Как я улетал

Катастрофа во льдах

Русские киви

Ирландцы О'Кеннелли

До свидания, киви!

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Я искал не птицу киви - И.А. Зотиков

Пламя на Ростральных колоннах

Кто-то мягко и, как близкий, уверенно пожал мне руку у плеча. Это был Честер Лангвей, руководитель лаборатории по исследованию ледяных кернов Университета штата Нью-Йорк. Честер — хранитель тысяч кернов, в том числе и того, который мы извлекли из шельфового ледника Росса.

— Смотрю я на этот костер, Игорь, и снова и снова вспоминаю костры там, в твоей России, в Ленинграде. Как все по-разному — и в то же время одинаково там и здесь...

— Спасибо, Честер, я чувствую это тоже, — шепнул я в ответ и вспомнил международную телеграмму, которую мне передали из Президиума Академии наук в Москве весной этого года.

Телеграмма была от Честера. Он, писал, что едет в Европу и хотел бы посетить СССР. И вот в конце апреля 1981 года Честер уже стоял в международном аэропорту Шереметьево.

Сначала Честер посетил наш Институт географии Академии наук СССР, сделал доклад о достижениях своей лаборатории. Потом мы поехали в Таллин, где занимаются теми же вопросами, что и Честер, а после этого — в Ленинград, центр советских исследований полярных стран: Арктический и антарктический институт. Удивительная это была поездка. Днем мы работали: выступали с докладами, осматривали лаборатории, а по вечерам ходили в гости, театры.

Уже восьмого мая мы закончили все дела в этом городе, и можно было бы ехать в Москву, но следующий день был нерабочим и я решил провести его с Честером здесь, в Ленинграде. Что-то подсказывало мне, что даже русскому важно хотя бы раз побывать в этом городе в день 9 мая, а уж иностранцу тем более.

И вот наступило утро. Чудесное майское утро 1981 года. Я уже заранее решил, что этот день мы проведем на Пискаревском кладбище. И мы поехали туда. Мы прошли с необъятной, полной детей и очень старых людей толпой под тихую траурную музыку весь длинный путь мимо огромных, плоских братских могил, покрытых свежей травой и заваленных цветами, конфетами, детскими воздушными шариками и игрушками. Мимо братских могил, на которых не было имен, только год: «1941», «1941», «1941»... «1942», «1942»... «1943». По дорожкам большого, полного тихой музыки кладбища шли тысячи и тысячи людей, семьями и в одиночку, чувствовалось: для многих из них — это свое, «домашнее» место. И цветы, цветы...

Я не удерживал слезы. Было видно, как потрясен и Честер.

А потом я подслушал разговор какой-то семьи, которая торопилась в центр города, чтобы успеть увидеть шествие огромного военного оркестра по Невскому проспекту. Мы подъехали туда как раз вовремя. Толпы людей уже стояли на тротуарах. Вся проезжая часть была пуста... И вдруг откуда-то от Московского вокзала показалась колышущаяся, жарко сверкающая, перекрывающая весь проспект лента. Донесся грохот барабанов, рев труб, еще перекрываемый внезапным шумом нашей наэлектризованной толпы. И вот уже, как огромная волна, светло-зеленая, переливающаяся всплесками меди и золота, громко, ликующе и победно шумная, медленно прошла перед нами, на минуту-две подчинив себе все звуки и восприятия, колонна из двух тысяч музыкантов. Но это была лишь часть волны. Как бы ее гребень. А задней частью ее была огромная, человек по двадцать-тридцать в ряд, колонна покрытых орденами и медалями ветеранов, которые быстро и весело шагали за оркестром. Громом криков и рукоплесканий встретила их толпа. И мы с Честером. Для нас, только что вернувшихся с самого страшного в мире кладбища, этот оркестр с колонной ветеранов был больше чем оркестром. Он был символом.

А к вечеру мы пошли в центр, к Зимнему и Адмиралтейству. Белая ночь еще не вступила в права, и было темно, но по-летнему тепло. На Ростральных колоннах у биржи и на том берегу Невы, на пляже перед Петропавловской крепостью, как-то по-старинному, по-язычески горели колыхаясь огромные, желтые огни больших факелов, отражаясь в воде. Тысячи и тысячи людей сплошным потоком двигались по набережным, собирались в кучки, из которых доносились бренчание гитар, звуки песен. Почти каждый немолодой мужчина имел на груди ордена или медали. И тут Честер спросил меня:

— Игор, как ты думаешь — если я тоже надену сейчас свою, американскую, медаль, полученную за Антарктиду?.. .

— Конечно, Чет, конечно! И ты знаешь, Чет, у меня ведь тоже с собой такая же медаль, которой ваше правительство наградило и меня за Антарктиду. Я стеснялся надевать ее. А сейчас и я чувствую — в самый раз надеть.

Мы стали в сторонку, прицепили награды и продолжили свой дрейф в поющем и веселящемся городе. Наши «иностранные» ленточки медалей и язык не остались незамеченными.

— Америка! Эльба! — вдруг изумленно-радостно завопил какой-то человек в плаще и стал протискиваться к нам через толпу.

Напрасно я говорил ему, что я русский, советский, а мой друг хотя и американец, но тоже не мог быть тогда на Эльбе.

— Неважно, к черту детали! У вас такие же медали, как у тех, тогда... Эй ребята, идите сюда, здесь Америка! Эльба! — закричал человек в плаще группке пожилых людей.

Я рассказывал им об Антарктиде, о Буффало и ледяных образцах Честера. Но их не интересовали детали. «Америка! Эльба! Ура!» — радостно кричали они...

А над нами, чуть дальше, за каменным парапетом набережной, отражаясь в темных волнах могучей реки, все колебались беззвучно огромные языки пламени на Ростральных колоннах...

Потом я не раз рассказывал своим друзьям в Москве о визите Честера Лангвея. И всегда люди, слушая этот рассказ об американце, подпевающем гитарам на праздничных набережных Невы, улыбались как-то по-доброму.







  
После выхода в свет брошюры Узлы авторам задавалось, в основном, два вопроса: почему в ней описано так мало узлов?, и почему в других книгах для связывания веревок различной толщины рекомендуется АКАДЕМИЧЕСКИЙ узел? 1. Не ставится задача описать ВСЕ узлы (как уже говорилось, их 3000 4000). Дается некоторая
Отбыв воинскую повинность, я немедленно предпринял дальнейшие шаги подготовки к специальности полярного исследователя. К этому времени я уже успел прочитать по этому предмету все книги, какие только мог раздобыть, причем меня поразила одна слабая сторона, общая большинству прежних
Узловая с ледово снежными склонами и кулуарами вершина Проскурякова (4036 м, рис. 88, 89, 99, 100, 101, 105, 107) наивысшая в Колотинской «пиле». Она находится между вершинами Дурнова на севере и Ростовчан на юге. Длинный Северо западный гребень вершины ограничивает оледенение ТГ на северо востоке.
Редактор Расскажите
о своих
походах
•• Кусок ткани х/б К •• Кусок ткани капрон К •• Булавка английская К •• Нитки х/б К •• Нитки капрон К •• Иголка К •• Стропа К •• Веревочка К •• Проволочка К ••••• Запасные темные очки 1 •• Запасное стекло К •• Липкая лента К •• Прищепка К •• Тара для личного ремнабора
1983 г. Ветер шевельнул тонкий перкаль палатки, стряхнув с полотна несколько холодных капель, и я окончательно понял, что проснулся. Сразу вспомнилось: сегодня идем в Географическую. Другой мыслью, тревожной, было подозрение на дождь. Прислушался. Нет, тихо. Просто на скатах осела влага от дыхания. Похоже, за ночь так и не подморозило, иначе
Анекдот. Глухая деревушка. Крайний дом. К околице подходит колонна покрытых толстым слоем мелкой серой пыли танков. Из головной машины вылазит офицер, достаёт карту и тупо в неё смотрит. Детский голосок из за околицы: Мама, мама, смотри, дяденька карту достал, сейчас дорогу


0.129 секунд RW2