Это было в 1966 году. Самолет летел из Мирного на станцию Молодежная. За несколько дней до полета нам сообщили, что недалеко от берега, где расположена Молодежная, обнаружен огромный айсберг. Естественно, что нам не терпелось на него посмотреть, и курс был проложен так, чтобы на пути к Молодежной пройти над ним. Айсберг появился неожиданно. Выйдя из очередной зоны снегопада, мы вдруг увидели высокий, ровный ледяной обрыв, отвесно возвышающийся над припаем. У его подножья чернела неширокая полоска воды, около которой на морском льду я успел заметить нескольких тюленей. Затем под самолетом потянулась слабоволнистая снежная равнина. Когда край айсберга оказался точно под нами, я включил секундомер. За каждую минуту мы пролетали около 5 километров. Прошло 10 минут, а под нами все та же слабоволнистая снежная равнина. Прошло 20 минут — самолет все еще летит над айсбергом и противоположного конца его не видно. Тем временем погода стала еще хуже: облачность опустилась ниже, чаще стал выпадать снег, да к тому же и с Молодежной сообщили, что на них с моря надвигается пелена низких облаков, которая вскоре закроет аэродром, и посоветовали нам скорее идти на посадку. Лишние минуты полета в таких условиях могли оказаться роковыми, поэтому от дальнейшего обследования айсберга пришлось отказаться. На 25-й минуте мы повернули на аэродром, так и не увидев противоположного конца ледяного гиганта.

Позже, когда айсберг был детально обследован с воздуха и нанесен на карту, оказалось, что длина его составляет около 160 километров, ширина 72, а площадь — более 10000 квадратных километров. В толщину же эта гигантская плавающая ледяная плита имела в среднем около четверти километра. Нетрудно было подсчитать объем айсберга: около 2500 кубических километров. Вес его в тоннах выражается цифрой 2250000000000 — два с четвертью триллиона тонн! На его поверхности совершенно свободно разместились бы все карликовые государства Европы или треть Голландии, а пресной воды, заключенной в айсберге, хватило бы на три Ладожских озера.

Откуда же взялся такой гигант, задержавшийся на мели в море Космонавтов всего лишь в 20 километрах от берега? Чтобы ответить на этот вопрос, надо вспомнить события, которые произошли годом раньше.

В одну из предыдущих экспедиций группа исследователей летела на самолете из Мирного в Молодежную. Курс был проложен вдоль берега от одного ориентира к другому и приблизительно в середине пути проходил над шельфовым ледником Эймери — самым большим в Восточной Антарктиде. Фронт его тянется в глубине залива Прюдс почти на 200 километров между Берегом Ингрид Кристенсен на востоке и Берегом Ларса Кристенсена на западе. Когда небольшие прибрежные островки у Берега Ингрид Кристенсен остались позади и, судя по расчетам, самолет должен был лететь уже над шельфовым ледником, штурман с удивлением обнаружил, что внизу вместо знакомой ему по прежним полетам слабоволнистой, заснеженной поверхности ледника расстилается открытое море. Он еще раз проверил свои расчеты, определил место самолета, уточнил курс, учитывая сильный боковой ветер, и снова склонился над картой. Все было верно: самолет летел по проложенному курсу и, если верить карте, находился над шельфовым ледником. Не доверять карте также не было оснований: она составлялась совсем недавно по данным аэрофотосъемки и точных астрономических наземных наблюдений, да к тому же и штурман летел по этому маршруту не первый раз и в прежние годы особых расхождений местности с картой не замечал. И однако там, где на карте значился шельфовый ледник, было открытое море.

Позже этот район обследовали с воздуха и выполнили съемку берега с корабля, в результате чего было установлено, что от шель-фового ледника Эймери оторвалась его северная часть и ледник уменьшился в своих размерах на 11 000 квадратных километров.

Берег залива Прюдс в этом месте неожиданно переместился к югу на 65—75 километров на протяжении более 160 километров. Куда же девался отколовшийся лед? Ветры и течения вынесли его в океан. В этом никто не сомневался. Но в каком виде дрейфовал он в океане? Сохранился ли он в виде огромного айсберга или раздробился на множество небольших айсбергов, которые сотнями встречаются на пути к Антарктиде? Тогда этого еще никто не знал.

В действительности оказалось, что ледяной массив, оторвавшийся ст шельфового ледника Эймери, не раскололся. Океанские волны ничего не могли с ним сделать, он остался монолитным, и огромная ледяная плита, возвышающаяся над морем на 20—40 метров, пустилась в свободное плавание по водам Южного океана.

Такие гигантские айсберги даже в водах Антарктики явление редкое. Так, судя по таблице, помещенной во втором томе Атласа Антарктики, начиная с 1854 года в водах Южного океана было встречено всего лишь 27 гигантских айсбергов, причем 8 из них были длиной меньше 30 километров, а самый большой — тот самый айсберг, о котором только что говорилось. Эта таблица, по-видимому, далеко не полная, но даже если включить в нее все гигантские айсберги, которые встречались за последние полтора столетия в Южном океане, го все равно их наберется не слишком много.

Специалисты подсчитали, что в водах Антарктики на акватории площадью 34160000 квадратных километров находится 218300 айсбергов. Таким образом, в среднем один айсберг приходится на 157 квадратных километров поверхности океана, или, иначе говоря, если все айсберги равномерно распределить по акватории, на которой они встречаются, то они будут находиться друг от друга на расстоянии всего лишь 12—13 километров. Суммарный объем всех антарктических айсбергов равен почти 18000 кубических километров. Исходя из этой цифры и общего количества айсбергов в Антарктике, нетрудно подсчитать размеры среднего айсберга. Если принять за среднюю толщину его 150 метров, то площадь такого среднего айсберга составит всего лишь немногим более половины квадратного километра. Если весь лед, содержащийся в айсбергах, равномерно распределить по поверхности Южного океана в зоне их распространения, то сплошной покров льда имел бы толщину 50 сантиметров. Однако айсберги в водах Южного океана распределены неравномерно. Особенно много их у тех участков побережья, где происходит наиболее интенсивный сброс льда в океан. Так, например, в прибрежной зоне Восточной Антарктиды шириной 100-—200 километров между шельфовым ледником Шеклтона и Берегом Отса насчитывается около 50 000 айсбергов, объем которых в сумме составляет около 12000 кубических километров.

Течениями айсберги уносятся далеко на север, даже за пределы Южного океана, в тропические, широты. Так, в феврале 1927 года обтаявший айсберг высотой 6 метров и длиной 61 метр был встречен у американского побережья вблизи устья Ла-Платы, на 35°47' южной широты и 53°46' западной долготы. Еще ближе к экватору течения выносят айсберги на другой стороне Атлантического океана — у побережья Африки. В апреле 1894 года остаток айсберга был обнаружен на 26°30' южной широты и 25°40' западной долготы. Однако такие встречи очень редки. Обычно айсберги распространяются на север в Атлантическом секторе Южного океана до 46—50°, в Индийском секторе — до 50—58° и в Тихоокеанском — до 50—60° южной широты.

Как же долго странствуют ледяные гиганты в водах океана? Зная общий объем айсбергов в Южном океане (около 18000 кубических километров) и объем льда, ежегодно откалывающегося от берегов Антарктиды (1378 кубических километров в год), нетрудно вычислить среднюю продолжительность существования айсбергов, или, иначе говоря, период их полного обновления в антарктических водах. Для этого достаточно разделить первую цифру на вторую. Получается около 13 лет. В действительности продолжительность существования айсбергов может значительно отличаться от этой средней цифры. Так, крупные айсберги, оставшиеся у побережья, могут сохраняться там десятки лет, а айсберги, вынесенные далеко на север, в теплые воды умеренного или субтропического пояса, интенсивно тают и исчезают через 1—2 года.

Иногда вместе с айсбергами долгие годы в суровых штормовых водах Южного океана странствуют и постройки, возведенные когда-то людьми на ледяном континенте. Так, в начале 1963 года с американского ледокола «Эдисто» в море Росса, на расстоянии 300 миль от края шельфового ледника, был замечен айсберг с каким-то странным темным пятном, отчетливо выделявшимся на отвесном снежно-ледяном обрыве. Когда ледокол подошел к айсбергу поближе, с палубы поднялся вертолет и направился к этому темному пятну. При осмотре с вертолета обнаружилось, что в боковой стене странствующего айсберга, на высоте около 20 метров над уровнем моря, торчали остатки каких-то строений. Над ними находился слой снега толщиной около 8 метров, над которым видны были верхушки мачт. Это были остатки американской станции Литл-Америка III, которая была построена на берегу Китовой бухты в начале 1940 года. Через 23 года часть берега у знаменитой бухты, вдающейся в шельфовый ледник Росса, к северу от возвышенности Рузвельта, исчезла в океане.

В отличие от других материков, веками и даже тысячелетиями хранящих на своей поверхности развалины городов, храмов и другие памятники материальной культуры человека, Антарктида почти все, что на ней создает человек, стремится засыпать снегом, а затем вместе с айсбергами отдать океану. Рано или поздно окажется в океане палатка, поставленная Р. Амундсеном на Южном полюсе в декабре 1911 года, долгое время будут странствовать в толще айсберга тела Р. Скотта и его спутников, погибших на шельфовом леднике Росса при возвращении с Южного полюса, сползут в море остатки погребенной под снегом первой внутриконтинентальной станции Пионерская. Только сооружениям, построенным в антарктических оазисах, пока не грозит такая участь.

Как же образовалась и каким образом сохраняется в настоящее время плавающая часть ледяного континента, от которой откалываются гигантские айсберги?

Дело в том, что лед даже при сравнительно низких температурах обладает пластичностью и постоянно растекается, как вязкая жидкость. С более высоких мест по каменному ложу он стекает в места более низкие, а на ровной поверхности лед течет из тех мест, где он обладает наибольшей толщиной, к местам, где он тоньше. В Антарктиде лед течет из внутриконтинентальных районов, где в основном расположены ледоразделы, к берегам материка и выдвигается в море.

Скорости движения льда в различных местах разные. В глубинных районах материка вблизи ледоразделов они минимальные, а по мере приближения к берегу и уменьшения толщины льда скорости его движения возрастают. Так, например, на Южном полюсе на поверхности лед движется приблизительно по 37° западной долготы, то есть по направлению к морю Уэдделла, со скоростью около 20 метров в год. Берег материка на этом меридиане удален от полюса примерно на 1300 километров. Таким образом, если на всем этом пути лед будет двигаться с той же скоростью, что и на полюсе, то американская станция Амундсен-Скотт, расположенная сейчас в самой южной точке нашей планеты, окажется на берегу примерно через 60 000 лет, а если учесть, что у побережья скорость движения льда резко возрастает (на побережье моря Уэдделла она достигает 1,5 километра в год), то это случится гораздо раньше.

Хотя, как правило, у побережья скорости движения льда максимальны, но и в этой зоне есть участки, где лед движется медленно или почти совсем неподвижен. Так, например, на территории, на которой размещена большая часть поселка обсерватории Мирный, скорость движения льда выражается сантиметрами в год. Однако такие места сравнительно редки, и почти по всему побережью, где ледник обрывается в море, ледяные берега подвижны, причем преобладают скорости 100—500 метров в год. Участки с такими скоростями движения льда составляют почти половину протяженности береговой линии Антарктиды. Средняя взвешенная скорость движения ледяных берегов на всем их протяжении составляет около 200 метров в год. Наибольшая же скорость их выдвижения в океан составляет 1500—2000 метров в год.

Таким образом, ледяной континент, выдвигая свои льды в океан, все время стремится раздвинуть свои границы, расшириться и если бы этому не препятствовал океан, то в течение каких-нибудь 3000—5000 лет он удвоил бы свою территорию, а через 180—200 000 лет соединился бы с Австралией и Африкой, не говоря уже о Южной Америке. Однако у жителей южных оконечностей упомянутых материков нет оснований беспокоиться за судьбу своих далеких потомков: в действительности такого прогрессирующего наступления Антарктиды на Южный океан не происходит. Океан не остается пассивным. Он борется за захваченные у него материком акватории, отрывает выдвинувшиеся в его владения льды и в виде плавающих ледяных гор — айсбергов уносит их на север, где расправляется с ними окончательно. Правда, в истории развития оледенения Южнополярного материка были и такие периоды, когда территория его была значительно больше и ледяные берега Антарктиды находились на 150—200 километров севернее современного их положения.

Выдвинувшийся в океан ледниковый покров Антарктиды образует шельфовые ледники, которые почти сплошным кольцом окаймляют ледяной континент. Толщина шельфовых ледников колеблется в очень широких пределах. Минимальная их толщина около 30 метров. Начиная с этой величины плавающая ледяная плита при тех температурах, которые характерны для прибрежных ледников Антарктиды, приобретает свойство настоящего ледника — лед в ней начинает растекаться. Наибольшая толщина шельфовых ледников превышает 1000 метров. Так, например, почти километровую мощность имеет шельфовый ледник Росса в своей тыловой части. Толщина южной, тыловой части шельфового ледника Ронне составляет около 1300 метров, толщина шельфового ледника Эймери, также в его южной части — более 800 метров. Средняя толщина шельфовых ледников — около 400 метров.

Ледяные берега, столь характерные для Антарктиды, в северном полушарии встречаются редко. Их можно видеть только на арктических островах, подверженных оледенению. Даже в Гренландии — основном очаге оледенения северного полушария — ледяные берега встречаются на редких и сравнительно коротких участках побережья. Что касается плавающих ледяных берегов, то они в северном полушарии еще более редкое явление. В Антарктиде же, как уже упоминалось, из 30000 километров береговой линии только на коротких участках, составляющих в общей сложности менее 1000 километров, воды Южного океана омывают скальные берега. Таким образом, около, 90 процентов береговой линии Антарктиды приходится на ледяные берега, причем на протяжении более 16000 километров (около 55 процентов протяженности всей береговой линии) прибрежный ледниковый покров находится на плаву, а на протяжении более 11000 километров воды океана омывают ледяные обрывы, края ледникового щита, находящегося на грунте.

В некоторых районах под шельфовыми ледниками существуют огромные подледные водоемы, которые вполне заслуживают названия подледных морей. Так, например, площадь подледного водоема под шельфовым ледником Росса достигает 500 000 квадратных километров, а объем его — около 80000 кубических километров. Немногим уступают ему и подледные водоемы под шельфовыми ледниками Фильхнера и Ронне, площадь которых более 400000 квадратных километров, а объем — около 50000 кубических километров. Даже меньший из них по площади значительно больше Балтийского моря, а по объему превышает его более чем в два раза.

По таким водоемам на подводных кораблях будущего можно будет проникнуть далеко в глубь Антарктического материка. Так, например, под шельфовым ледником Росса можно пройти к югу почти на 800 километров и достигнуть 85° южной широты, откуда до Южного полюса остается всего лишь 550 километров. Чтобы совершить такое плавание, подводному кораблю в конце пути надо погрузиться на глубину немногим более 500 метров. Хотя в результате исследователи и не достигнут Южного полюса, но такое плавание, если бы его описал в свое время Жюль Берн, выглядело бы, пожалуй, еще более фантастическим, чем плавание «Наутилуса» к Южному полюсу. Как вы помните, подводный корабль капитана Немо плыл в Южном океане под обычными морскими льдами, толщина которых не превышает 2—3 метров, и свободно всплывал в одном из разводий среди битого дрейфующего льда на Южном полюсе. А будущим исследователям, рискнувшим отправиться в подводное и подледное плавание в глубину Антарктиды под шельфовым ледником Росса или Ронне, придется плыть под сплошным слоем льда толщиною до полукилометра и более. О всплытии на поверхность на всем протяжении этого почти тысячемильного плавания (в оба конца) не может быть и речи. Воды и дно в глубине этого подледного моря, по-видимому, совершенно безжизненны. Сквозь мощную ледяную плиту солнечный свет не проникает, следовательно, фитопланктон, который в океане является началом цепи питания животных организмов, отсутствует.

В некоторых районах побережья в тыловой части шельфовых ледников, примыкающих к прибрежным антарктическим оазисам, существуют своеобразные водоемы, которые получили название озер-лагун. Под шельфовым ледником они свободно соединяются с морем. Вот в этих водоемах, покрытых сравнительно тонким льдом, а в некоторых местах и вскрывающихся летом, подводные корабли будущего смогут всплывать на поверхность.

Итак, на протяжении многих тысяч километров воды Южного океана омывают отвесные ледяные обрывы, глубоко уходящие в воду, а на огромных площадях мощный прибрежный ледниковый покров материка плавает на поверхности моря. Что же происходит при контакте пресноводного льда с морской соленой водой? Если бы к берегам Антарктиды подходили теплые течения, несущие воды с температурой выше 0°, то ледяные берега подвергались бы таянию и береговая черта не отступала бы в сторону материка лишь на тех участках, на которых потери льда за счет таяния полностью компенсировались бы выдвижением льда с континента. Но температура вод, окружающих Антарктиду, круглый год почти повсюду ниже 0° и только в редких местах в летнее время можно найти участки побережья, где вода прогревается до температуры выше 0°. Почти все побережье даже в летние месяцы окружено дрейфующим льдом, а в зимнее время море на многих участках берега покрывается неподвижным льдом — припаем.

Ну что же, скажете вы, поскольку температура прибрежных вод всегда ниже 0°, то о таянии пресноводного глетчерного льда не может быть и речи. Не будем торопиться с выводами.

Еще на заре исследования Южнополярного континента участники одной из экспедиций сделали такой эксперимент: кусок льда, отколотый от ледника, взвесили, а затем опустили на некоторую глубину в море. Температура морской воды была около полутора градусов ниже нуля. Когда через несколько часов образец вытащили и взвесили, то оказалось, что он стал заметно меньше. Такие эксперименты повторяли затем несколько раз участники других экспедиций, в том числе и Советских антарктических, и каждый раз убеждались, что пресноводный глетчерный лед тает, или растворяется, в морской воде с температурой ниже 0°. Как же объяснить такое, казалось бы, противоречащее физике, явление?

Дело в том, что вода, омывающая ледяные берега Антарктиды, соленая; в каждом литре ее содержится около 34 граммов солей, или, иначе говоря, соленость ее равна 34 промилле, а температура замерзания с увеличением солености понижается. Об этом нагляlно говорят цифры:

На поверхности моря лед образуется только тогда, когда температура воды понизится до точки замерзания. При прогреве воды лед в море начинает таять раньше, чем температура воды достигнет 0°. Для этого воде достаточно нагреться до температуры замерзания, при той солености, которую имеет вода.

Воды, омывающие Антарктиду, хотя и имеют температур ниже 0°, но даже зимой под припаем температура их все же на несколько долей градуса выше температуры замерзания. Поэтому на большей части побережья ледяные обрывы берегов Южнополярного материка подтаивают, правда, не очень интенсивно. По расчетам известного гляциолога профессора П. А. Шуйского, за счет таяния погруженной в воду части ледяных берегов Антарктида теряет в год около 375 кубических километров.

С понижением температуры замерзания по мере увеличения солености связано еще одно интересное явление, с которым автор столкнулся во время работ на станции Лазарев. Эта станция в отличие от других советских антарктических станций, расположенных на территории прибрежных оазисов или на поверхности материкового ледникового покрова, была построена на шельфовом леднике, на высоте 24 метров над уровнем моря, толщина ледника под станцией составляет около 150—180 метров, а дно моря Лазарева здесь находится на глубине более 700 метров.

Прообразом того, что называют сейчас термоэлектробуром, мы за время долгой антарктической зимы вознамерились пробурить шельфовый ледник прямо под станцией. И, наверно, достигли бы своей цели, если бы не следующее обстоятельство: на глубине 42 метров в скважине был обнаружен рассол с содержанием солей почти около 200 граммов на литр, то есть в пять раз больше, чем в морской воде. Температура льда на этом горизонте была немногим ниже -13°. Продолжать проходку скважины нашим «термоэлектробуром», который представлял собой баллон углекислотного огнетушителя, начиненный электрическим нагревателем, оказалось невозможным. Наш бур нагревал рассол и не столько углублялся в лед, сколько расширял скважину.

Наткнувшись на это препятствие, мы задумались: откуда же в теле ледника на расстоянии более ста метров от его нижней поверхности и более километра от края мог взяться рассол? Вскоре нам удалось определить, что он каким-то путем связан с морем. Окончательно все стало ясно после возвращения в Ленинград, когда мы получили результаты химического анализа рассола. По составу он оказался очень близким к морской воде. Таким образом, не оставалось сомнения, что рассол в толще ледника обязан своим происхождением морской воде, которая просачивается в него, по-видимому, со стороны берегового обрыва или через стенки трещин в леднике, проходящие вблизи станции, но замаскированные сверху мощными снежными мостами. Такое просачивание возможно потому, что верхняя часть ледника, надводная и уходящая вниз на некоторую глубину, сложена снегом и фирном. Это материал пористый, и вода проникает в него без особых препятствий. В глубине же ледника температура значительно ниже, чем на краю, омываемом морем. Следовательно, вода, проникая в глубь ледника, охлаждается и замерзает. Но мы уже знаем, что соленая вода замерзает не при 0°, а при более низкой температуре, причем чем больше соленость, тем ниже температура замерзания. Если такая вода замерзает медленно, то лед оказывается почти совершенно пресным. С солями лед почти не образует твердых растворов, и в его кристаллах соли содержатся в очень небольших количествах. Они остаются и в незамерзшей еще части воды, соленость которой таким образом возрастает; и чтобы процесс замерзания продолжался, необходима еще более низкая температура. При температуре — 5° в лед превращается немногим более половины ее первоначального количества. Чтобы вода замерзла полностью, необходимо охладить ее до температуры ниже минус 56°. Только тогда вся жидкая фаза превращается в лед, а содержащиеся в ней соли кристаллизуются. Образуется так называемый криогидрат — смесь кристаллов солей со льдом.

Так и образовался рассол в толще нашего ледника. Проникая все дальше в глубь ледника и попадая в зоны с более низкой температурой, вода частично замерзает, оставляя лед на своем пути, а остатки ее превращаются в концентрированный рассол, причем его концентрация точно соответствует температуре.

Экспедиционные работы в Антарктиде начинаются с высадки людей и разгрузки судов. Однако высокие, отвесные обрывы ледяных берегов, протянувшиеся на тысячи километров, на большом своем протяжении представляют собой непреодолимую преграду. Недаром участники английской экспедиции Дж. К. Росса, увидев в 1840 году край шельфового ледника, представший перед ними как высокая стена, из-за которой они даже с мачт своих парусных судов не могли увидеть поверхности открытого ими ледника, назвали его «Великим ледяным барьером». Это был действительно барьер, который положил предел их продвижению на юг. Только через шестьдесят с лишним лет его обширную, слабо волнистую заснеженную поверхность впервые увидел Р. Скотт с одного из холмов острова Росса.

Глубины у ледяных берегов, как правило, большие, и при подходе к ним корабли в большинстве случаев не рискуют сесть на мель. Редко мешает судам и волнение, но швартоваться к ледяному обрыву бесполезно: он слишком высоко поднимается над палубой корабля и высадки с него на материк, не говоря уже о выгрузке, невозможна. К тому же подход к таким ледяным берегам опасен. На них часто образуются снежные карнизы и козырьки, многотонная масса которых в любой момент может обрушиться на палубу подошедшего корабля. Кроме того, от верхней части обрыва нередко откалываются ледяные глыбы. Все это может привести к печальным последствиям вплоть до гибели людей и корабля.

На одном из островков архипелага Хасуэлл у Мирного покоятся тела двух участников Второй Советской антарктической экспедиции, Е. Зыкова и Н. Буромского. Они погибли именно оттого, что во время разгрузки экспедиционного корабля «Лена», стоявшего у ледяного берега, на палубу корабля и в воду свалились куски льда, отколовшиеся от обрыва. Именами погибших названы два островка, на одном из которых (острове Буромского) они и похоронены.

Наиболее удобны для подхода и разгрузки экспедиционных судов участки шельфовых ледников или прибрежных ледников, лежащих на грунте, где край ледника находится над уровнем моря не выше 6—8 метров, то есть почти на уровне главной палубы корабля, а поверхность ледника у места причала не разбита трещинами и не имеет большого уклона. Такие участки ледяного берега есть в районе советских станций Новолазаревская и Молодежная, у американской базы Мак-Мердо и некоторых других прибрежных станций. Наиболее благоприятное время подхода и разгрузки у этих естественных причалов — конец антарктического лета, когда разрушается припай у побережья и битый лед относится ветрами в открытое море. Ледяной берег в это время освобождается от морского льда.

У высоких же ледяных обрывов выгрузка возможна только тогда, когда у берега сохраняется еще прочный припай, способный выдержать тракторы с гружеными санями, и в тех местах, где зимние метели и поземки образовали у самого берега на морском льду огромные снежные надувы, соорудив таким образом более или менее пологие въезды на материковый или шельфовый, ледник. Однако такие естественные въезды, конечно, есть не везде, и во многих местах ледяной берег материка остается недоступным в течение всего года. Совершенно недоступны берега в тех местах, где они представлены ледоломами или раздробленными при впадении в море выводными ледниками.

В некоторых местах экспедиционные корабли вынуждены разгружаться на значительном расстоянии от станции, так что грузы приходится возить по припаю на десятки километров. Корабли, приходящие к обсерватории Мирный в начале лета, обычно встают под разгрузку у кромки припая в 15—20 километрах от научного поселка. Длина же трассы на припае, по которой идет перевозка грузов от корабля в обсерваторию, составляет 25—30 километров, а иногда и больше. В одну из экспедиций у станции Молодежная дизель-электроход «Обь» остановился для частичной разгрузки у кромки припая на расстоянии почти 100 километров от берега, и экспедиционное оборудование было доставлено на станцию по припаю санно-гусеничным поездом. В тех местах, где с помощью наземного транспорта выгрузка оказывается невозможной, приходится осуществлять ее с помощью авиации, как это в некоторые годы делается на станции Ленинградская.