Свободный туризм. Материалы.
ГлавнаяПриглашаю/пойду в походПоходыСнаряжениеМатериалыПутеводителиЛитератураПовествованияЮФорумНаписать нам
Фото
  Литература     Восьмитысячники     Антарктида     Россия     Беллетристика  


Аннотация

СНОВА ТРУБИТ ТРУБА

Развилка дорог

Специальность - гляциология

Неожиданный звонок

Еду к американцам

Дорога ведет в Карачи

В итальянском "Дугласе"

«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА МАК-МЕРДО, СЕР»

Первые американцы

В Крайстчерче

Штаб операции "Глубокий холод"

Перелет в Мак-Мердо

Первый день новой Антарктиды

"Добро пожаловать на Мак-Мердо, сэр!"

На Южном полюсе

Обратно в Мак-Мердо

НАЧАЛО ЗИМОВКИ НА ОСТРОВЕ РОССА

Железнодорожный вагон и горная хижина

Знакомство с Мак-Мердо

"Куда садиться, Игор?"

"Полевой ассистент" Дейв Кук

Рыбацкий дом

Офицерская кают-компания

Русский класс

Баллада о флагах

Научная группа Мак-Мердо

ЗИМА ГОДА СПОКОЙНОГО СОЛНЦА

День зимнего солнцестояния

Чифы

НА ЗЕМЛЕ ВИКТОРИИ

Тайна горячего котла

Метеориты Антарктиды

Загадки островов Дейли

"Le Roi est mort. Vive le Roi!"

Фотографии-1

Фотографии-2

Год у американских полярников - И.А. Зотиков

На Южном полюсе

Утром кто-то тряс за плечо:

- Вставайте, вставайте! Через час вылетает самолет на Южный полюс!

И действительно, через час мы снова летели. Тот же самолет и тот же экипаж, который доставил нас вчера в Антарктиду, сегодня отправился дальше на юг. Три часа в воздухе. Посадка. Открылась задняя стенка, и в салон врывается теперь уже ледяной, разреженный, лишенный запахов и влаги воздух.

Мы берем свои вещмешки с дополнительной теплой одеждой и личными вещами, выходим, неуверенно озираясь, привыкая к обжигающему морозу, ослепительному солнцу, разреженному воздуху. Ведь здесь около трех тысяч метров над уровнем моря. Вокруг ровная как стол, безбрежная белая пустыня. Только в стороне видно нагромождение каких-то темных ящиков, построек, мачт, флагов и флажков. Конечно, это станция, которая называется Амундсен-Скотт по имени победителей Южного полюса.

Откуда-то из морозного тумана появились заиндевелые фигурки, начали возбужденно хлопать меня по плечам, что-то радостно кричать. Потом вырвали из рук мешки и убежали на станцию, пригласив нас за собой. Это возбуждение, и эта радость, и эта почти навязчивая готовность помочь тебе и отобрать у тебя все, чтобы ты легче привыкал к высоте, - удивительно похоже на то, как встречают самолет на такой же одинокой советской станции Восток, расположенной на высоте почти четыре тысячи метров над уровнем моря.

- А где же сам полюс? - спрашиваю я, озираясь.

- Где-то там, - показывает Крери в открытое белое поле.

Станция Южный Полюс в то время состояла всего из нескольких домиков, засыпанных выше крыш снегом. Станция маленькая, ее экипаж - два десятка моряков и человек десять ученых.

Приезжему сначала показывают помещение, где он будет спать. Узенький коридор, по обе стороны маленькие каютки. В каждой две койки, одна над другой. Откуда-то доносится храп. Шепотом объясняют, что здесь всегда спит кто-то, сменившийся с вахты, показывают, где моя койка. Там уже положили мой вещевой мешок.

Ну а дальше, как и везде в экспедициях, гостя ведут кормить. Маленькая, почти квадратная комната кают-компании отделана под темное дерево. Слева от входа стоят несколько столов, накрытых клеенкой, справа у стены - электрическая плита с множеством конфорок Между плитой и столами - стойка с чистой посудой и тарелки с закусками, соусами и хлебом. Каждый берет тарелку, подходит к плите, на которой кипят или греются разные блюда, и накладывает то, что ему нравится. Поев, моет свою посуду в специальной мойке и кладет снова на полку с чистой посудой. Повар - крепкий мужчина в огромном белоснежном колпаке и переднике. Из-под широко расстегнутой рубашки виднеется тельняшка. Гладко, до синевы, выбрит. Лицо типичного героя с плакатов "Вступайте в наш флот", которые здесь развешаны повсюду. Во время обеда он сидит где-то в стороне, ревниво следя за тем, кто что ест, и перекидываясь с каждым какой-нибудь шуткой.

В углу комнаты стоят четыре бачка: кофе, сок, неизменное мороженое и холодный чай, который американцы даже здесь, на полюсе, любят пить со льдом. Кусочки его лежат в специальной миске. Приглушенно играет музыка.

Поели и, не сговариваясь, пошли с Бертом "на улицу", на полюс. Он оказался метрах в пятистах от станции. Просто мачта, на ней флаг. Вокруг утоптанный снег и тропинка к станции. Когда-то, лет десять назад, место полюса было обложено пустыми бочками, расположенными по окружности диаметром метров двадцать. Тот, кто обошел бочки, мог в киоске станции купить за один доллар огромный красочный диплом, удостоверяющий, что обладатель его совершил кругосветное путешествие. Ведь он действительно пересек все меридианы Земли.

Сейчас бочки, как и станция, ушли под снег. Ведь на полюсе ежегодно выпадает около 20 сантиметров осадков (приведенных к плотности льда), поэтому снег, по которому ходили Амундсен и Скотт, расположен уже на глубине более 10 метров от поверхности. Да и съехал он с точки полюса. Ведь ледниковый покров, на котором стоит станция, бочки, мачты, движется, и скорость его более 10 метров в год. Поэтому мачта, указывающая точное положение полюса, время от времени переносится.

Теперь вместо диплома кругосветного путешественника за тот же доллар можно купить диплом члена клуба "Южный Полюс", клуба, в который принимаются люди, побывавшие на Южном полюсе Земли.

Первая ночь на полюсе прошла неважно. Перепутал ночь с днем, проснулся - часы показывали два. В помещении приглушенный свет. Как всегда, откуда-то доносится храп, ведь примерно половина людей работает ночью, половина - днем. Оделся, вышел - светит солнце, а где оно должно быть здесь днем, где ночью, еще не знаю. Пока нашел. кого-то и выяснил, что это ночь, совсем разгулялся.

Во время завтрака кто-то заговорил со мной на вполне сносном русском языке. Оказалось, это известный во всем мире метеоролог Мортон Рубин. Он недавно зимовал на советской станции Мирный. Там и выучил язык.

После завтрака поехали с Мортоном отбирать пробы снега для определения горизонта, соответствующего времени начала испытания ядерного оружия. Дело в том. что в годы интенсивных ядерных испытаний в атмосфере снег, выпадавший на всем земном шаре, содержал повышенное количество радиоактивного стронция и других изотопов. Поэтому, зная момент испытаний ядерного оружия и на какой глубине от поверхности находится горизонт повышенной радиоактивности, можно определить точную величину средней интенсивности накопления осадков за время, прошедшее с начала этих испытаний. Но, для того чтобы определить слой максимального содержания изотопов, надо взять образцы снега со всех горизонтов. При этом надо выбрать такое место, где бы не сказывалось влияние станции.

Ее начальник выделил нам трактор с закутанным в негреющие одежды молодым матросом, и мы поехали в сторону от станции, прыгая на твердых застругах. Наконец Мортону показалось, что мы достаточно далеко отъехали. Действительно, позади нас мачты станции были еле видны. Мы слезли и начали рыть шурф. Мы - это Мортон и я. У матроса нашлись какие-то дела с трактором. Твердый, как камень, снег плохо поддавался, мы с Мортоном с трудом вгрызались в него. Матрос начал терять терпение и ясно показывал это. Наконец он подошел к Мортону и сказал ему, что у него еще много дел на станции, дал понять, что он торопится. Но. как можно торопиться ученому, который прилетел сюда из США только для того, чтобы самому лично взять эти образцы и быть потому уверенным, что все сделано как надо. Я-то понимал его, но матрос всем видом говорил, что "думать надо было раньше, начальник". И Мортон отпустил матроса с трактором. Взаимоотношения его с ним были точно такие же, какие возникают у каждого из нас, например, с таксистом, когда он говорит, что ему некогда.

Почему-то, когда некогда хозяину грохочущего железного существа, это всегда понятно. И вот здесь, в экспедиции США, я с удивлением смотрел на большого ученого и чиновника Мортона Рубина, который тоже не смог заставить водителя тягача помочь нам. И мне вспомнилось, как мы с Бертом Крери бурили шурф на леднике Росса около снежного аэродрома. Берт обладал властью тратить миллионы. Вокруг, обеспечивая его научную работу, летали самолеты, стрекотали вертолеты, переговаривались морзянкой радисты, а в центре всего этого стоял на коленях одинокий Берт и бодро крутил ручки бура. Потом, кряхтя и пошатываясь от напряжения, мы с ним вдвоем вынимали длинную, гнущуюся от собственной тяжести многометровую плеть штанги. Но ни ему, ни мне, ни стоявшим рядом матросам не пришло в голову, что эту работу должен делать не сам Берт. В Мирном было бы то же самое, но, пожалуй, мы постеснялись бы демонстрировать такое бурение перед американцем.

Мы с Мортоном закончили свою работу в шурфах только через несколько часов. Потом, замерзшие, падая и задыхаясь, мы долго волочили через заструги тяжело нагруженные сани с образцами. Притащились на станцию к вечеру почти на коленях.

В мой третий день зимовки с американцами я не встал на завтрак. Не встал на завтрак и Мортон. Лишь к обеду приползли мы в кают-компанию. В этот день у меня по плану было знакомство с научной группой станции. Теперь Мортон был моим помощником, помогал в переводе. Язык мой был еще плох.

Научную группу станции возглавлял темпераментный, похожий на молодого Ландау американец испанского происхождения - Луи Алдас. Он ведет меня в домик науки. Размер его тот же, что и кают-компании. Половина домика разделена на клетушки - кабинетики без дверей. Вдоль свободной стены снизу доверху полки с книгами. Рядом стол с магнитофоном и проигрывателем. Слышна приглушенная музыка. Теперь третий концерт Рахманинова. Луи с горящими глазами рассказывает о своей станции. Он зимует здесь уже второй раз, поэтому ему знакома тут каждая мелочь. Сейчас его увлечение - русский язык. Поэтому он уговаривает:

- Слушай, оставайся у нас, ведь тут во льду есть глубокий шурф-шахта. Работал бы там. Сколько интересных разговоров было бы у нас за год! Я выучил бы русский язык!

- Нет, Луи, мне надо лететь обратно, у меня ведь уже есть программа.

Еще один молодой парнишка застенчиво тянет меня к себе в кабинетик размером с телефонную будку. В лучах искусственного дневного света я увидел оранжерею с засохшей зеленью. Он бережно достал одну веточку с сухими, но не опавшими листьями и дал мне ее понюхать. Поняв, что я ничего не чувствую (слишком недавно с Большой земли), горестно покачал головой:

- Они засохли два месяца назад. Сейчас мы получили новые семена и начнем их сажать. Если вы интересуетесь, я напишу вам об этом.

Когда мы улетали со станции, я уже забыл об этом разговоре. Но ко мне подошел тот парнишка и, смущаясь, протянул конверт. На нем было напечатано: "Агрикультура Южного полюса". Внутри лежал пакетик с семенами и инструкция, напечатанная им для меня. К сожалению, я так и не занялся организацией оранжереи в Мак-Мердо.

Оказалось, что станция, несмотря на небольшой состав, выполняет обширный комплекс метеорологических наблюдений: запуск шаров-зондов, автоматическую запись скорости ветра и температуры на различных горизонтах. Гордость станции - длинный, уходящий наклонно вниз шурф. Глубина его около 30 метров. Здесь на различных горизонтах ведутся наблюдения за деформацией снега под нагрузкой, измеряются температуры, берутся образцы снега для изучения его превращения в фирн.

Военный контингент на станции живет своей особой жизнью. Его командир и начальник станции - лейтенант морского флота, по специальности врач. Его основная забота, как и у всех командиров в таких местах, - постоянно занимать людей делом. По-видимому, это ему удается. После обеда заглянул в столовую - сидят человек десять матросов и что-то старательно пишут. Обстановка контрольной работы в школе вечерней молодежи. На цыпочках вышел лейтенант, объяснил, что туда сейчас нельзя. Идет экзамен по каким-то военным предметам. Здесь любят подобные экзамены. Впоследствии я часто был свидетелем таких контрольных в столовой Мак-Мердо.

Однако основное место отдыха военных не столовая, а клуб. Под клуб на полюсе также отведен целый домик. В середине его - огромная стойка бара, высокие табуретки. Между стойкой и стеной, украшенной фотографиями голых девиц из журнала "Плейбой", сидели командир и бармен. На самом верху над ними надпись: "Южный клуб-900". Намек на исключительность места - полюс, широта 90 градусов. Поодаль, в стороне от голых девиц, на стене висит резко контрастирующий с окружением портрет скромной девушки в простеньком платьице. Портрет вставлен в широкую золотую рамку иконы. Под ним маленькая, вроде лампадки, лампочка подсветки. Ниже строгая надпись: "Сейчас время воспоминаний".

Для тех, кто не хочет стоять у стойки, на противоположной стороне комнаты стоит длинный стол неизменной здесь в клубах игры в шайбу или же в стрелки. Рядом с местом игр - холодильник, полный пива в жестяных консервных банках. Возле холодильника - копилка-касса для денег. Цена пива известна. Если нужна сдача, открываешь копилку и берешь ее.

Стены и потолок клуба обиты отполированной, тонированной в темный цвет фанерой. Однако кое-где на потолке листы почему-то сняты или отскочили. Видные в проеме трубы, обледеневшие стальные конструкции, провода возвращают тебя к тому, что ты не в обычном баре.

На стенах висят большие групповые портреты экипажей станций, зимовавших ранее. В первом ряду обычно командир, лидер научной группы, и перед ним - собака.

Зачем здесь собака?

"Чтобы гладить ее" - таков везде чуть варьируемый ответ. И собаки на станциях чувствуют это. Они ласковые и очень ручные.

Вот и теперь, когда все свободные от вахт в баре, собака тоже сидит тут, уютно устроившись под проигрывателем.







  
Для обучения горных туристов советы по туризму и экскурсиям и Институт повышения квалификации туристских кадров организуют семинары и школы. Некоторые туристы овладевают необходимыми знаниями и навыками самостоятельно. Как проверить результат своей подготовки, как выделить среди многочисленных
Гудмэн пообедал в небольшом ресторане, а затем устроился в отеле неподалеку. Приветливый дежурный проводил его в номер, где Гудмэн сразу же растянулся на постели. Он устало потер глаза, пытаясь разобраться в своих впечатлениях. Столько событий за один день и уже
Недалеко от селения Гвилети находится ущелье реки Кистинки (его длина 15 км), отличающейся необыкновенно прозрачной водой. С юга оно ограничено высоким скальным хребтом Куро с вершинами Кора (3671 м), Шино (4061 м), Куро (4071 м), а с севера еще более высоким Шаванским хребтом с
Редактор Расскажите
о своих
походах
N Наименование Кол во Вес, кг Примечание 0 Носимый Аварийный Запас: индивидуальный мед. пакет спички/зажигалка нож 1 0, 2 всегда при себе! 1 лыжи палки пара 3 в носках лыж петли 2 тросики для лыж 3 0, 3 1 запасной 3 шнурок для таскания лыж 1. 5м 1
1829 г. Первым человеком, поднявшимся на восточную вершину Эльбруса, был кабардинец Килар Хаширов. 1874 г. Первыми людьми, поднявшимися на западную вершину Эльбруса были балкарец проводник Ахия Соттаев, англичане Грове, Гардинер, Уоккер и швейцарец Кнубель. 1890 1896
День печали и скорби. Сегодня уезжаем из Жигулей. Эд мрачен и угрюм. К тому же не выспался почему то. Хотя чему удивляться, я то лёг рано, а они с Сашкой, Олесей и ребятами долго балаганили. Вот Эд и не выспался. Видимо полночи развлекал народ гитарой,


0.122 секунд RW2