*

- Прежде всего, кэп, - сказал я, - прежде всего: никто не имеет права анализировать подаяние. Кто что подал, то и подал. Меня, например, вполне устраивает открытый лоцман, щедрый капитан, разумный старпом. Что подал я - моё дело. Я никому не подотчётен. Подаяние - и всё! И привет! И пока! И до свиданья! Прошу отметить, что все были мною довольны и даже приговаривали: "Спаси Вас Господи!" Но если вас интересует, кому я что подал, могу сказать:

Древорукому - камень, Пеплоголовому - деревянную ложку, Нищему духом - головку чесноку.

Человеку, который убежал от самого себя, я тоже подал подаяние. Вы заметили? Это - небольшой кисет. По-моему, он так и не поинтересовался, что в кисете. Эй, любезный господин Покинутый, а где кисет, который я подал? У вас того, что убежал, или у вас того, что остался?

- У меня. Тот "Я" только деньги взял, а кисет, говорит, тебе оставлю. Кури!

- Загляните же в кисет.

- Чёрт-те что, - сказал Покинутый, развязав кожаную тесёмку. - Махорка, что ли? Или нюхательный табак? Порошок какой-то. Что же это?

- Неужели не догадываетесь?

- Никак не смекну. Надо понюхать.

- Погодите, не спешите нюхать. Это - курарэ! Толчёное курарэ! Здесь как раз хватит, понюхал - и... Вы, кажется, просили?

- Что это значит? - сказал Суер-Выер. - Ты с самого начала знал, чем всё кончится?

- Конечно, нет. Мне и в голову не приходило, что этот спектакль у них так здорово разыгран. И потом, согласитесь, выбежать из самого себя - это действительно редчайший случай. Но курарэ! Курарэ ведь может пригодиться в любом из вариантов: убежал или не убежал, а курарэ-то вот, пожалуйста! Тому, кто хочет убежать от самого себя, курарэ - хороший подарок.

- Да-а, - протянул Суер. - Но как ты истолкуешь камень, ложку и чеснок?

- Дорогой сэр! - отвечал я с поклоном. - Я уже и так не в меру разболтался. Камень, ложка и чеснок - предметы достойные. Их можно толковать как хочешь и даже сверхзамечательно. Я могу истолковать, но дадим же слово самому молчаливому. Пусть истолкует юнга Ю. У него нет денег, но есть некоторый хоть и детский, но симпатичный разум. Прошу вас, господин Ю.

Тут юнга открыл было рот, но в дело неожиданно влез Покинутый сам собою.

- Погодите, господа, - сказал он. - Какой камень? Какой чеснок? Тут воссоединение вот-вот произойдёт, а вы Бог знает о чём толкуете. Давайте же скорей червонец, а то убежит, свинья такая!

- Слушай, помолчи, а! - сказал старпом. - Помолчи, потерпи.

- Что там происходит? - крикнул из-за скалы Бежавший.

- Хрен их поймёт! Про чеснок толкуют. А мне яду дали.

- Чесноком не бери! А много ли яду?

- Да всего мешочек. Короче, полк солдат не отравишь, но на одного полковника хватит. А денег не дают.

- Ну ты хоть корчился в муках-то?

- Замучился корчиться. Такие судороги отмочил да железные конвульсии, а всё равно не дают.

- Во жлобы какие приехали! Они что, из Парижа?

- Да вроде из Москвы, говорят.

- Ага, ну понятно.

- Эй вы, РАЗБЕЖАВШИЕСЯ! А ну-ка молчать! - гаркнул старпом. - Цыц! Нишкни! Помалкивай! Где Чугай-ло? Сейчас позову! Юнга, говори!

Разбежавшиеся приутихли, особенно этот, что остался, тот за скалой ещё немного хорохорился, но на всякий случай заткнулся.

- Человеку с деревянной рукой - камень? - спросил юнга. - Я думаю, это просто. Скорей всего, точильный камень - точить стамески для резьбы по дереву. Пеплоголо-вому - ложку! Отметим, деревянную. Ему не хватало пеплу. Ложку можно сжечь - и пригоршня пепла налицо! Нищему духом - головку чесноку. Это тоже просто. Если он съест чеснок - духу не прибавится, зато появится запах. А запах, как известно, в некотором роде замена духу. Во всяком случае, ему вполне можно будет сказать: "Фу! Фу! Какой от тебя дух идёт!" Довольны ли вы таким объяснением, господин мой?

- Вполне, - ответил я, рассмеявшись от всего сердца. - Это - шикарное объяснение. Оно мне, признаться, и в голову не приходило. Камень-то я дал довольно-таки тяжёлый, это вместо гнёта, чтоб на крышку давить, когда капусту квасишь, ложку подал в двух смыслах: суп есть и пеплом главу из неё посыпать, к тому же как напоминание о родной нашей России, ложка-то резана в окрестностях села Ферапонтова, а головку чесноку подал потому, что мне-то самому чеснок вреден, язва от него разыгрывается.

- Ха-ха! - деланно сказал капитан. - Это всё враньё! Болтовня! Фиглярство. Все подаяния имеют глубокий философский смысл: камень - символ вечности, ложка - символ духовной пищи, чеснок - символ жизненной силы.

- Ну что ж, капитан, - сказал я, - вы - великий человек, вам и видней. Убеждён, что вы сумели бы истолковать всё что угодно, даже если б я подал нищим перо ветра и стакан тумана.