Прихватив с собою на остров богатые дары: перец, лакрицу, бефстроганов, - мы погрузились в шлюпку.

Надо сказать, что никто из нас не выказывал признаков сугубого волнения или беспокойства. Немало понаоткрывали мы островов, и остров каких-то там голых женщин нас не смущал и не напугивал. Лёгкое возбуждение, которое всегда испытываешь в ожидании неведомого, подхлёстывало нас, как попутный ветерок.

- Как прикажете, сэр? - спрашивал Пахомыч капитана. - Отобрать голых женщин у мичмана с механиком?

- Да не стоит, - отвечал благодушный капитан. - Пусть отдыхают от тяжёлых матросских служб.

- Надо отнять! - возмущался лоцман.

- Успокойтесь, Кацман! Неужто вы думаете, что на этом острове всего две голых женщины? Поверьте, найдётся и для нас что-нибудь.

- Первую - мне, - неожиданно потребовал лоцман. - Это, в конце концов, я провёл "Лавра" к острову.

- Пожалуйста, пожалуйста, - согласился капитан, - не будем спорить. Берите первую.

- И возьму, - настаивал лоцман. - Я давно уже мечтаю о счастливом душесложении.

Так, дружески беседуя, мы обошли заросли карбонария, откуда слышались крики:

- Ну, Хренов! Ты - не прав!

За карбонарием располагалась пёстрая лагуна.

Там по песку разбросаны были маленькие ручные зеркала. Они блестели на солнце и пускали в разные стороны пронзительные зайцы.

На краю лагуны лежала голая женщина.

- Вот она! - закричал лоцман. - Моя, сэр, моя! Мы так договаривались.

Лоцман подбежал к женщине и не долго думая схватил её за колено.

- Моя голая женщина, моя, - дрожал он, поглаживая колено.

Дремавшая до этого женщина приоткрыла очи.

- Это ещё кто такое? - спросила она, разглядывая лоцмана.

- Это я - лоцман Кацман.

- Попрошу без хамства, - сказала женщина. - Ты кто такой?

- Я же говорю: лоцман Кацман.

Тут женщина приподнялась, подкрасила губы и, вздрогнув грудью, закатила лоцману пощёчину.

- Я предупреждала, - сказала она. - Перестань сквернословить. Ты кто такой?

Лоцман внутренне сжался.

- Я тот, - прошептал он, - ...

- Который?

- Ну тот... кто призван насладиться твоим роскошным телом. Женщина кокетливо хихикнула.

- А я-то думала, - посмеивалась она, - а я-то думала...

- Что ты думала, радость моя?

- А я думала, что ты - лоцман Кацман.

- Наконец-то, - вздохнул лоцман. - Конечно, я и есть лоцман Кацман.

Женщина нахмурилась.

- Не сквернословь! - сказала она и снова закатила лоцману пощёчину.

- Как-то неловко наблюдать их наслаждение, кэп, - заметил я. - Кто знает, как далеко они зайдут.

- Оставим их, - согласился капитан, и мы двинулись по краю лагуны, направляясь к дюнам.

Шагов через двадцать мы обнаружили новую голую женщину. Она мыла бутылки в океанском прибое.

- Ну? - спросил капитан. - А эту кому?

- Только не мне, - заметил я. - Мы сюда наслаждаться приехали, а не посуду сдавать.

- Когда же это бутылки мешали наслаждениям? - резонно спросила дама, игриво полуобернувшись к нам.

Этот её внезапный полуоборот, океанская пена и блики портвейна на розовой коже внезапно пронзили меня, и я потянул уже руку, как вдруг старпом сказал:

- А мне эта баба так что вполне подходит. Милая, хозяйственная. Перемоем бутылки и сдавать понесём. А есть ли у вас, баба, хоть какие приёмные пункты?

- Полно, - отвечала голая женщина, обнимая старпома, - да только сейчас все за тарой поехали.

- А почём бутылки идут? -- спрашивал Пахомыч, впиваясь в её уста.

- А по-разному, - отвечала она, обвивая плечи старшего помощника. - Четвертинки - по десять, водочные - по двадцать, а от шампанского не принимают, гады!

- Э-хэ, - вздохнул капитан, - как тяжело даются эти путешествия, забываешь порой не только обо всём святом, но и о простом будничном, человеческом. Ну ладно, следующая женщина - твоя.

- Я готов уступить, сэр, - отвечал я. - Это ведь не очередь за билетами в Нальчик.

- Нет-нет, - улыбался Суер, - капитан сходит на берег последним. Даже на берег страсти. Так что следующая - твоя.

Я неожиданно разволновался.

Дело в том, что я опасался какого-нибудь монстра с шестью грудями или чего-нибудь в этом роде. А чего-нибудь в таком роде вполне могло появиться в этом благословенном краю.

Тревожно оглядывался я, осматривался по сторонам, готовый каждую секунду ретироваться в сторону карбонария.

- Да, брат мой, - говорил капитан, - следующая - твоя. Но что-то не видно этой следующей. Постой, а что это шевелится там на скале?

На скале, к которой мы неумолимо приближались, сидели три женщины, голые, как какие-то гагары.